Мы, аристократы - 2
Шрифт:
Этой же ночью я прихватил с собой зеркальные очки для защиты от окаменяющего заклинания и побывал в зверинце, чтобы посмотреть на кокатрайса. Птицеящер был крупным, но довольно-таки вялым. Когда я отвернул чёрный полог и заглянул в клетку, он дремал в дальнем углу. Главное, выглядел он угрожающе, а значит, годился - если начнут убивать, тут любое существо проснётся. Что же касается блокнота, удобнее всего было бы подложить его в клетку кокатрайса, на первый взгляд выглядевшую укромным местом. Но в клетке регулярно прибирались домовики, которые давно нашли
На обратном пути из зверинца я поймал мышь, а подходящий чурбачок нашёлся на одном из складов в кухонном крыле. Следующей ночью я отправился в тайную комнату и провёл там ритуал необратимой трансфигурации, держа перед глазами исходный блокнот в качестве образца. Создав дубликат, я попросил Тома-из-блокнота дать мне образцы своего почерка и почерка рыжей, настроил на них самопишущее перо и вписал в дубликат несколько страниц записей. Сначала почерком Тома, об особенностях кокатрайсов и о подчинении их с помощью Империо, затем почерком рыжей, в том числе и о том, что она хочет сквитаться кое с кем, к кому у неё счёты.
Поскольку сам я не разговаривал с Гермионой и запретил ей разговаривать со мной, навести её на кокатрайса было непросто. Я обратился к Теду, но оказалось, что тот вслед за мной тоже прекратил всякое общение с девчонкой. Но пока я искал возможность подкинуть ей информацию, Грейнджер сама подошла ко мне в библиотеке. Её раскрасневшееся лицо и нервные движения рук выдавали, что она долго набиралась смелости.
– Поттер, я хочу поблагодарить тебя, - сказала она таким тоном, словно отвечала твёрдо выученный урок.
– За Невилла. Если бы не ты, Невилл полгода пролежал бы с параличом ног в Мунго, так Помфри сказала.
– Не за что, Грейнджер, - довольно-таки холодно ответил я.
– Лонгботтом рассказал мне, что вы зачем-то полезли в логово акромантулов - по твоей инициативе, между прочим. Почему ты не обеспокоилась мыслью, что могло случиться с ним из-за тебя? Ладно бы тебя одну сожрали, ты сама нарывалась, но ведь с тобой за компанию съели бы ни в чём не повинных людей. Грейнджер, плох тот лидер, который подставляет своих друзей. Или они тебе не друзья?
– Почему же, друзья...
– пробормотала Гермиона.
– Но есть вещи ещё важнее, чем дружба. Хагрид сказал мне важную информацию о том чудовище, которое окаменило меня и Колина. Его паук, Арагог, что-то об этом чудище знает. Я позвала ребят с собой, и мы пошли спрашивать.
– Доспрашивались... Вы хоть узнали что-нибудь полезное?
– Ничего, но они очень его боятся. Кого может бояться паук, Поттер?
– Может птицы какой-нибудь... Птицы пауков клюют, насколько мне известно.
– Но ведь эти пауки огромные!
– Значит, и птица должна быть немаленькая.
– Но птицы никого не окаменяют взглядом...
– Птицы, может, и не окаменяют. Но у нас в подземелье, в зверинце, сидит огромный кокатрайс, который
Глаза Гермионы сверкнули нехорошим энтузиазмом. Наживка была заглочена.
– Откуда ты о нём знаешь?
– Был там с Филчем на отработке, кое-что помочь отнести для занятий. Старик ко мне благоволит, он мне всё там показал. Мантикоры, химеры... а нунда - просто убой!
– Ты мне про кокатрайса скажи, где он там?
– Где-то там, с одного раза не запомнишь, зверинец большой. Но его клетку ни с чем не спутаешь, она занавешена чёрной тряпкой, чтобы кокатрайс никого случайно не окаменил.
– Поттер, послезавтра Невилла выпускают из больнички. Ты сходишь с нами, покажешь, где там эта клетка?
– Грейнджер, ты опять за своё? Допустим, в конце прошлого года в Хогвартсе пробудился ужас, но с тех пор давно ничего не случалось. Значит, он опять заснул. Скажи, кому-нибудь станет лучше, если ты снова его разбудишь?
На лице Гермионы некоторое время боролись здравый смысл и упрямство. Наконец упрямство победило.
– Там должна быть разгадка всех этих происшествий. Нужно обыскать его клетку, там наверняка что-нибудь есть. Поттер, пойдём с нами, а?
Я всё-таки надеялся уговорить её забросить расследование, меня бы это тоже устроило.
– Грейнджер, с головой у меня всё в порядке и я в такие игры не играю. Тебе мало неприятностей, которые у тебя уже случились?
– Но чуть-чуть же осталось...
– Мне это неинтересно, Грейнджер. Давай лучше договоримся, что никакого разговора не было, и я займусь своими делами, а ты своими.
Судя по решимости, оставшейся на лице Гермионы после нашего разговора, девчонка собиралась побывать у кокатрайса, как только Невилл выйдет из больнички. После отбоя я снова прогулялся в подземелья и развесил следилки на всех путях, ведущих к зверинцу.
Но следилки предупредили бы меня слишком поздно, они были установлены только на случай, если я прозеваю выход Гермионы с друзьями из гриффиндорского общежития. Было понятно, что вылазку устроят поздно ночью, поэтому я каждый день незадолго до отбоя брал с собой плащ-невидимку и скрывался в пустующей комнате около подземелий, наблюдая на ментальной карте за гриффиндорским общежитием, пока там не укладывались спать. Тед, разумеется, заметил, что у меня очередное тайное мероприятие, но дисциплинированно молчал.
На третью ночь после выхода Лонгботтома из больнички гриффиндорские сыщики наконец предприняли вылазку. Они покинули общежитие через полчаса после отбоя, когда их гостиная опустела. Я ожидал, что они направятся в подземелья, но они пошли в другое крыло, где находились жилые комнаты преподавателей.
Я поспешил вдогонку за ними, чтобы узнать, что они замышляют, и успел как раз, когда Гермиона стучалась в дверь Гилдероя Локхарта. Дверь открылась не сразу, и из-за неё выглянула заспанная физиономия профессора, а за ней и он сам, в папильотках и в длинном цветастом махровом халате.