My December
Шрифт:
— И что было потом?
Перед глазами уже плывет. Едет худенькое лицо с испуганными глазами, парты, стены.
И мыслей никаких нет, будто белое пятно перед веками. Будто только вопросы Гермионы звучали в его ушах, и она давала указания, о чем ему мыслить.
— Драко! — испуганный крик. И она дергает его за руку. — Я произношу антизаклятие!
— Нет! — сквозь сумрак.
Он не может расслышать собственный голос — только ее, орущий ему в ухо.
Держись. Держись,
— Ты была наверху, мы — внизу. Я оттолкнул ее… она ушла. В этот раз она дала мне напиток… и потом я захотел ее…
— Ты думаешь, что это какое-то зелье?
— Да.
Его голос почти утихал, почти растворялся в тишине. Будто кто-то выключал его и совсем изредка включал.
— Почему тогда ты в этот раз не остановился?
Хмурится. Пытаясь вспомнить.
Белые полотна слегка рассеиваются, предоставляя его сознанию немного раздумий, дают небольшие картины с того дня.
— Я был… зол.
— На меня?
Она задерживает дыхание. Правда — ее слишком тяжело слышать.
— Не только.
И почти сразу же стон вырывается из его уст, а пальцы сильнее сжимают ее ладонь.
— Остановить? Остановить это? Драко!
— Нет. Не…
Она хочет задать свой вопрос, не касающийся того вечера. Ему больно до жути, но это единственный шанс узнать то, что ее так интересует.
Прости меня, Драко, прости меня.
— Ты хотел ударить меня? Или это были порывы эмоций?
— Эмоции.
Он чуть ли не задыхается. Тяжело дышит, глотает воздух. И давится им, делая глаза невероятно круглыми.
Нет сил бороться с этим напором, с этой мощью.
И… просто останови это.
— Ты… — она краснеет от стыда. — Ты считаешь себя похожим на отца?
— Да.
Ее сердце улетает куда-то, сквозь закрытое окно.
Не надо было спрашивать это, она перегнула палку. Это же лично его мнение, это лично его проблема.
Она бы обиделась, если бы ее так использовали. И он поступит точно так же. И будет полностью прав.
Дура, какая же ты дура, Грейнджер.
— Я, — она уже не может остановиться, — я тебе нравлюсь?
И буквально сразу у него мутнеет во взгляде, хватка слабеет. Ноги расслабляются, и тело медленно крениться в сторону.
И он ничего не видит, кроме блеклых точек.
— Нет! — кричит она.
Антизаклятие, противозаклятие.
Черт побери, она не могла его вспомнить!
Мерлин!
Его тело почти съезжало вниз, но пальцы еще пытались удержаться за ее ладонь. Голова клонилась в сторону, и все мрачнело.
— Ниас! Ниас!
Он будто просыпается. С громким вздохом, упав со стула. Его руки падают рядом с ногами, и он
— Драко! — она помогает ему присесть обратно.
Несчастный. Он был таким несчастным, словно убитый изнутри.
Он скручивается, кривясь от боли, которая медленно отступала.
— Очень плохо? — заботливо спросила девушка.
Теплая ладонь касается красной щеки, проводя по ней медленными легкими движениями.
— Убери руку, — ледяным приказным тоном.
— Что? — она попрежнему прижимает пальцы к красному лицу.
— Руку убрала, — грубо говорит он.
Она, нахмурившись, делает его просьбу.
Что, черт забирай, происходит? Она спросила все, что знала, что могла понимать. И не допустила того момента, когда ему стало слишком плохо.
— Драко, что случилось?
— Случилось?
Он с вызовом переводит взгляд на нее, и в небольших кристалликах полыхает злость.
Оттолкнувшись от парты, он встает во весь рост. Но спина еще немного наклонена, словно не готова выровняться.
— Ты воспользовалась тем, что я позволил тебе залезть в мою бошку. Ты спросила, блядь, то, что нужно было тебе, а не то, что просил я.
Он чуть ли не плевался ядом.
Ебанатка. Это так поступает святая Грейнджер?
Не был бы он в эффекте после Веритаса, давно бы психанул. Только голову разносило, а все тело рвалось на части.
Никогда он больше не будет доверять этой противно-тупой Грейнджер.
И какого хера он вообще сделал это? Доверился ей?
Его даже передернуло от этой мысли.
Довериться грязнокровки. Ахуеть. Этот ж как надо было головой стукнуться?
И, мало того, она ж еще спрашивала, что ее интересовало. Она же тупо воспользовалась им, поимела, мать ее.
— Но… Я… Драко, — ее брови взлетели вверх от бессилия.
— Но… Ты… Драко, — презрительно скопировал он ее. — Ебу я, что ты там “но”, “я”, “Драко”.
Она подскочила к нему, положив руку на плечо.
Ее взгляд перемещался по бордовому лицу.
— Ты глухая, что ли? Убрала!
Его мутило от дозы того презрения, что вылилось на него.
От презрения к ней, к ее “заботе”, к себе. За то, что он так поверил ей.
Поверил?
Да она сама даже не хотела этого. Согласилась под его напором.
И с фига ему нужно было это? Попросил бы Блейза, написал вопросы — друг бы задал все точно так, как на листе.
Но нет, блин! Нужно было прийти к ней, к этой взволновано-испуганной девушке, что стояла перед ним сейчас.
— Отойди.
Но она не двигается. Словно приросла на месте.
— Извини меня.
— Уйди.