My December
Шрифт:
Когда Драко выливал на нее пруд грязи, девушка кидалась на шею Рону. Но, как только они с Малфоем мирились, (а это происходило всегда), то снова забывала про существование рыжего.
Дура. Мерзкая дура.
Слова, сказанные ей слизеринцем, больно въелись в сознание и вызвали холод, пробежавшийся по всему телу:
“Ты поступила как тварь, Гермиона”
Она весь год поступала, как последняя сука. По отношению к своим друзьям, к родителям, которым она забывала писать, и к Драко сегодня.
Вот она,
— Да ты просто не хочешь признаться самой себе в том, что оплошала, хотя бы раз в жизни! Ты же Гермиона Грейнджер, такая вся правильная! Но сейчас ты ошибаешься, раз за разом! И, знаешь что, мне надоело! Просто не трогай моего брата, ладно?
Обидно. Ей было обидно до боли, до дрожи в пальцах. Как будто Джинни сожгла весь ее сахарный мирок до дна.
Гриффиндорка жила иллюзиями, совершенно не желая видеть очевидного. Все могло быть по-другому, абсолютно все. Расскажи она друзьям о Драко, не убегай девушка от них весь год. Но врать было так легко и так выгодно, а правда могла все разрушить, и в результате разрушила ложь.
Но это было так привычно: придумывать оправдания и всякие небылицы. Гермиона не могла не отметить того, что ей даже что-то нравилось в скрытности. Их с Драко секрет, о котором не должен был узнать никто. Вечера, проведенные вместе, ночи, горячий секс в одном из классов Хогвартса, тайные взгляды и вечные ссоры.
Да, именно это ей и нравилось.
Опасность. Кто бы мог подумать?
— Бесполезно… — выдохнула Джинни, поджав губы. Она буквально пылала от злости и негодования. И причина на то была.
Девушке было абсолютно по боку на то, встречается ли Гермиона с Малфоем, но то, как она вела себя с остальными парнями, просто возмущало.
То на серую мышку никто внимание не обращал, а сейчас прям заделалась — Мисс школы. Конечно, Грейнджер в этом году похорошела и стала просто красавицей, но нельзя же этим так пользоваться.
Тот же Ленни, чем ей не угодил? Недостаточно хорош?
Мерлин, как же ей это все не нравилось…
Она резко развернулась, невысокий каблук звонко ударялся об пол, каждый раз, когда гриффиндорка делала шаг вперед. Когда она села обратно в кресло, то увидела, что Гермиона стоит рядом.
Странно, Джинни думала, что она убежит, как обычно случалось.
— Ты еще тут? — прозвучал ледяной голос рыжей.
— А почему мне быть не тут? — зло спросила Гермиона, испепеляя подругу взглядом. Судя по выражению лица Гарри, тот подавился крошками имбирного печенья, лежащего на столе. Рон выглядел не менее удивленным и растерянным.
— Ну мало ли, может быть дела, как всегда. Примерно в-о-о-т такого роста, блондинистые и с серыми глазками. — Она невинно улыбнулась и опустила глаза в газету.
— Джинни! — от возмущения девушка чуть не лопнула.
— Хочешь нам всем что-то сказать?
— Нет,
— Да что, черт побери, происходит? — не выдержал Поттер, отложив печенье в сторону.
В первый раз за пять лет он наблюдал ссору между этими двумя. Да и Рон явно не понимал, в чем дело, хотя брюнет мог поклясться, что в мыслях у него: “тысячу способов прикончить Малфоя, не попав в Азкабан”.
Характер Джинни был явно не сладким, и об этом знал каждый, стоило ему попасть под раздачу хотя бы раз. Грубо говоря, таким ярким цветом волос природа ее наградила не зря.
— Заткнись, Гарри! — одновременно полыхнули девушки, яростно сверкая глазами.
Парень вздохнул, закатив глаза. Нашлись тут две, войну миров устроили.
— Может, мы прекратим тему Малфоя, а? Задолбали уже, некого обсуждать больше? — закричал Уизли, чувствуя, как краснеют уши. Пару человек удивленно переглянулись, а Лаванда почти что уронила челюсть до пола.
— Полностью поддерживаю, — кивнув, согласилась староста.
Рон нахмурил брови, сощурив глаза:
— Молчи, Гермиона.
— Может, мне вообще заткнуться навсегда?!
— Может, — согласилась рыжая.
— Да почему вы себя так ведете? — едва не зарыдав, спросила гриффиндорка.
— Мы себя ведем? Глазки открой, — прошипел парень, посмотрев на Гарри, в поисках поддержки. Но тот угрюмо молчал, явно желая сохранить нейтралитет.
— Вам так интересно, почему я провожу большую часть времени не с вами?
Все молчали, выжидающе смотря на подругу.
— Каждый, блин, раз, когда я хочу поговорить, вы начинаете орать на меня, критиковать, влезать в мою личную жизнь…
— Влезать в твою личную жизнь?! — истерически засмеялась Джинни.
Это она сейчас серьезно?
— Ты думаешь, что нравишься ему, да? Ты просто подстилка для него и то — временная. Я хочу помочь тебе, Гермиона! Чем больше ты к нему привыкнешь, тем больнее будет потом. Да он же спит со всеми подряд, а ты бегаешь за этим хорьком, как последняя дура. Очнись, это не книга.
Гермиона молчала — долго, мучительно долго. Замерла на месте, не чувствуя тела. Просто стояла, так и не закрыв рот.
— Да пошла ты, Джинни!
С этими словами девушка вылетела из гостиной, заливаясь собственными слезами. Она ненавидела ее, ненавидела за то, что услышала правду, услышала то, чего всегда опасалась.
— Беги, беги, а то белобрысый, наверное, заждался, — кинула на последок Уизли.
***
— И тогда я сказал, что больше никогда не сделаю так, как хотелось ей. И, знаете, что? — задержался на мгновение парень. — Она ответила, что ее это никак не волнует.
Теодор, шедший впереди, дико заржал, а затем его смех поддержала Мария, чуть ли не повисшая на его плече.