My December

Nina16

— Нет уж, — он едко засмеялся. – Ты сама вызвалась делать всю грязную работу за нас двоих все это время, — он развел руками, выражая крайнее сочувствие девушке.

— Во-первых, “все это время” подразумевает под собой то, что это будет продолжаться всего лишь до тех пор, пока ты не сможешь ходить на уроки. И то, я делаю за тебя уроки не потому, что твои пальчики так ослабли и не могут даже перо держать, а потому, что мне впервые стыдно за Рона.

— М-м-м, — протяжно отозвался Драко. –

И?..

Он изогнул одну бровь и надкусил зеленое яблоко. Из фрукта слегка прыснул сок на его губы, и парень, облизнув их, расплылся в прохладной усмешке.

Гермиона, до этого наблюдавшая за поведением его языка, отдернула себя и заставила сосредоточиться на многочисленном вопросе.

— Что «и»?

Он пожал плечами и откусил следующий большой кусок. Чуть-чуть пожевал.

— Что дальше? Ты сказала: “Во-первых”, я жду продолжения.

— Хм… да. А во-вторых, хватит валять дурака. Твой язык отлично подвязан и объяснить мне, тупой, как сделать эту работу не составит для тебя труда. Ведь так?

— Составит.

— Да что ты? – она откинулась на диване, взяв в руки стакан с соком. – И почему же?

— Видишь ли, — он сделал подобие улыбки, — мадам Помфри запретила мне перетруждаться.

Он покрутил фрукт в руке, поворачивая его новой стороной. Послышался звук жевания.

— Сделать единственное задание за эту неделю – это перетруждаться?

— Именно так. Ты же не хочешь, чтобы я на всю жизнь остался калекой.

Он внимательно и почти серьезно оглянул девушку, которая еле держалась, чтобы не нахамить ему.

Калека. Какая из тебя калека, блин?

— Ты ею, скорее, станешь, если явишься без этой самой работы на урок к Снеггу.

— Ну это мы еще посмотрим, — он многообещающе кивнул, расправившись с яблоком. Кинув огрызок на маленький лист, он откинул голову на подушку, тяжело при этом вздохнув.

Она уткнулась в колени носом, поставив стакан на столик. Приятный запах от теплого одеяла проник в нос, пропитанный мягким ароматом ее духов.

— Я договорился с Забини сегодня.

— Зачем?

— Грейнджер, я перед тобой отчитываться не должен, — он тяжело вздохнул, закинув руку за голову.

— Ты бы лучше уроками занялся, а не шастал в таком состоянии по школе, — она отрицательно покачала головой и перевела долгий взгляд на трескающийся камин.

— Сам решу.

Она поджала губы, вернув взор на его холодное лицо.

И все же странным он был. Вроде бы, временами лед топился, и он становился более теплым человеком. А потом снова, когда ты и не ожидаешь, он возвращается в прежнее русло ни с того, ни с сего.

Это еще ладно – пережить можно, но его закрытость. Вечные секреты, тайны на ровном месте. Было ощущение, что он

сам от себя что-то скрывает, не говоря уже о других людях.

Но Гермиона была не просто “другой”. Она была чем-то близким, уже привычным. Но он все равно был окутан тайнами, даже для нее.

Наверное, единственный, с кем Драко считался, был Блейз. Уж ему-то он рассказывал хотя бы восьмую часть своей жизни – Гермиона была более, чем уверена.

И сколько же им пришлось пройти вместе, чтобы он так заслужил расположения у Малфоя? Какие такие поступки подняли его в глазах аристократа? Причем до такой степени, что он полагался на него.

На самом деле, она не понимала, чем Блейз так услужил ему. Она не видела в нем парня, который бы бегал за Драко, или же человека, не имеющего собственного мнения. Но Малфой общался с ним и даже, как ей иногда казалось, слушался его. Что было уже, по меньшей мере, странно.

Потому что Малфой никого и никогда не слушает.

И еще одна вещь: она в упор не замечала в Блейзе человека, на которого можно полностью положиться. Вот хоть дыру в нем проделай – она не могла увидеть в нем опору.

Хотя. Кто знает, какой он на самом-то деле? Это виднее самому Драко. Потому что, раз уж доверяет он, то повода волноваться нет.

— Слушай.

Он приоткрыл глаза, устало глянув на нее.

— Ну?

— Э… — она посмотрела на свои ноги, покусав губу.

И как сказать этому человеку о торжестве? Как сказать, что ее просто будто обухом по голове ударили, когда она узнала, что рождественский балл совсем скоро – в следующий четверг. А до него осталось всего ничего – восемь дней.

И она стала волноваться. Потому что…

Потому что, блин, она не хотела идти туда без него. Потому что она не хотела танцевать с кем-либо, кроме него. Не хотела наряжаться в дурацкое платье, если он не увидит. Если возьмет чертову Пэнси или Марию за талию, приглашая на танец.

Ей хотелось только с ним. Только для него. Только чувствуя его поддержку.

— Я жду.

Его поддержку?

Это она загнула.

— Я вот вспомнила, что… бал скоро.

Она боязливо подняла на него глаза.

Лицо даже не изменилось в гримасе камня. Лишь одна бровь сильнее выгнулась.

— Рождественский?

— Да, — она сильнее сжала плед пальцами.

— И? Хочешь похвастаться тем, что тебя пригласил нищеброд?

— Драко! – она сурово заглянула в серые кристаллики. – Если ты не хочешь говорить по-человечески, то не надо!

Что ни тема, так нужно упомянуть Рона. Причем после драки это стало постоянным событием. Совершенно по любому поводу.

Сходила на уроки.

“С нищебродом хорошо пообщалась?”