My December
Шрифт:
Как немощный старик. Он не мог шевелиться. Будто что-то захватило его тело, и мысли – это все, что у него осталось.
Он не мог сдвинуться с мертвой точки, стоя около витрины. Тупо глядя в темное окно, будто в нем видел спасение. Будто от этого что-то решалось.
Давай, Драко, наставь руку.
Ну же. Не дури.
И он поднимает запястье на пять сантиметров, еще выше.
Давай! Нет времени ждать.
И через мгновение Метка чуть ли не разрывается, а его тело пропадает в страшном
Темная мгла говорит: “Привет”. И тусклая гостиная уже двадцать минут отзывается ей слабым писком. А все люди – стоном.
Их было немного: он, мать, отец, тетка и Темный лорд. Они сидели по кругу за большим столом, тупя взгляды. Скрещивая пальцы, чтобы не было видно, как они дрожат. Смыкая зубы, чтобы их стук не разносился по всему залу.
И да, он еле держался, чтобы не упасть в обморок прямо здесь, грохнув со стула.
Он был один. В этом помещении, чувствуя мурашки по рукам.
Его мать была не с ним. Его отец был далеко. А тетя…
Тетя была отдана Волан-де-Морту навсегда. И племянник – это не то, что волновало ее.
И он сидел, опустив подбородок, боясь поднять голову и заглянуть в пустые глаза Темного лорда. А тот спокойно ходил вокруг стола, будто выжидая что-то. Изредка кивая головой.
Он приносил страх, беду. Одним своим видом он заставлял человека терять разум. И сейчас Драко нужно было сидеть в трех шагах от темной фигуры, которая маячила туда-сюда, сюда-туда. Словно специально, растягивая время.
И жуткая змея, будто длинная лента Смерти, волочилась за ним. Периодически раскрывала пасть, показывая двойной язык. И его шипение было подобно голосу Смерти.
Все здесь было, как в доме Смерти.
— Драко, — ледяной голос раздался, как эхо. Отскочил ото стен и забрался в голову к маленькому мальчику, ужаснувшемуся от своего имя. – Я рад, что ты сегодня вместе с нами. Нарцисса давно желала увидеть тебя.
Волан-де-Морт перевел взгляд на худую женщину, которая еле сидела на твердом стуле. Длинные рукава скрывали худобу рук, а кофта смыкалась на тонкой шее. Серьги из алмазов были крупнее, чем голова Нарциссы. Казалось, что она периодически покачивалась из стороны в сторону, будто ей было тяжело удержаться прямо.
Она едва заметно кивнула, на мгновение прикрыв уставшие веки.
Драко сидел рядом, ощущая ее тяжелое дыхание. Мать была не здесь, а где-то в другом мире.
Статуя, изваяние. Но не его родная мама, любимая.
И ему было страшно. Потому что болезнь ухудшалась, и это можно было понять не вооруженным глазом.
— Благодарим за проявленное понимание, Милорд, — подала голос Беллатриса, учтиво качнув головой.
Волан-де-Морт спокойно посмотрел на нее, а затем снова обратил свои бусинки на белое лицо мальчика.
Он сжимался под
И Драко почти истекал кровью от этого невероятно долгого времени, которое тянулось так медленно, что перед глазами пролетали годы жизни.
И у него скручивалось все внутри в тугой узел боли. У него сочился воздух между легких, и они переставали работать так, как нужно было.
— Драко, я созвал вас сюда, чтобы узнать у тебя кое-что, — его тонкие пальцы обхватили палочку и повертели ее.
Ему кажется, что голова сейчас отлетит на пол. Потому что древко, которое проносилось по воздуху, словно специально останавливалось на нем. А затем вновь – куда-то пропадало.
И, черт возьми, у него сжималось сердце каждый раз, когда Темный лорд касался его глазами, а палочка словно оставляла поцелуй.
Он сейчас умрет без Авады. Сдохнет на месте.
И ни что ему, блядь, не поможет.
И лучше бы так и произошло. Потому что каждая минута нахождения здесь приравнивается к одному кругу Ада.
— Ты же расскажешь мне, как там девчонка? – холодный голос красной лентой сомкнулся на его шее, подвешивая тело.
Девчонка.
И, показалось, что он умер на несколько мгновений.
Перед глазами стало так густо-темно, что ресницы задрожали, пытаясь найти свет. А нос судорожно вдыхал воздух.
Он был, как ослепший. Как человек, который одной рукой искал выход, пока веки оставались закрытыми.
И не одной чертовой мысли. Что он вообще спрашивал?
— Драко, — потусторонний голос будто вырывает из тусклой тьмы, которая сгущалась вокруг него.
Тонкие пальцы сжимаются вокруг его запястья, и он вздрагивает. Опускает глаза.
Худая рука матери сильнее стискивает его. И Нарцисса еле заметно кивает.
Успокойся, Драко. Мать знает, что происходит.
Просто доверься.
А он не мог и рта раскрыть. Такое чувство, что нитями зашили его губы, которые пересохли. Которые дрожали.
И ему никогда не было так страшно. Разве что, в день Обряда.
Черт возьми, скажи хоть слово!
Его глаза впиваются в деревянный стол. И из уст вырывается:
— Да, мой лорд.
Кашель. Чуть ли не приступ. Так, что слезы проступают на глазах.
Он не имел понятия, как будет говорить длинную речь, если после трех слов у него такая засуха во рту.
Пальцы, обвешанные дорогими кольцами, погладили его. И рука исчезла.
Умереть и не встать, как ему было страшно. Пусть это скорее закончится, пусть все это пойдет к черту.