Мы – до нас
Шрифт:
Наконец, Лена не выдержала и спросила о том, что не давало ей покоя с той самой секунды, когда она увидела Стаса.
– А это кто? – словно невзначай, кивнула она на Людмилу. Александр и Людмила разделили наушники, вставив каждый свой в ухо, лениво просеивали быстро накопанную Александром землю и в один такт двигали шеями. Юля сидела чуть поодаль и бросала на них ревнивые взгляды.
– Да так, попутчица! – равнодушно махнул рукой Стас. – В одном поезде ехали. Попросила дорогу в Покровку показать. Я думал, паломница к отцу Тихону, а оказалось – сюда…
– Красивая… и, как теперь говорят, стильная! В одном поезде, говоришь?
– Да успокойся, в разных вагонах! Я даже имени ее не знаю!
– А что мне волноваться? – пожала плечами Лена. – Меня тревожит только то, что ты какой-то не такой приехал.
– Какой это – не такой?
– Ну… мрачный… весь в себе… словно тебя что-то тревожит!
– Ерунда! – изобразил на губах подобие улыбки Стас. – Просто не выспался в дороге, сама понимаешь – олимпиада, экзамены, постоянное напряжение, а тут вдруг свобода и расслабление. К тому же еще и на завтрак опоздал…
– Ой, Стасик, прости! – ахнула Лена. – Я же совсем на радостях забыла покормить тебя! Ну, это я сейчас мигом исправлю!
Она снова побежала к своему поварскому месту, но на этот раз, минуя костер и готовившийся на нем суп, принялась что-то доставать из своей сумки.
Словно дождавшись своего момента, поднялась и Людмила. Держа в руках небольшой черепок, она направилась к склонившемуся над раскопом в дальнем углу академику и, проходя мимо Стаса, приостановилась:
– Простите, молодой человек, – очаровательно улыбнулась она. – Мы, можно сказать, столько уже прошагали по жизни, а до сих пор еще не знакомы! Как вас звать-величать?
– Станислав! – представился Стас и по привычке добавил: – Но можно – и просто Стасом.
Людмила бросила мгновенный взгляд на уже возвращавшуюся Лену и быстро шепнула:
– А я тогда – просто Мила!
– Хорошо! – рассеянно кивнул Стас.
– Не забудете? Мила! – напомнила девушка и упругой походкой пошла дальше, показывать свой черепок.
Лена подсела к Стасу и, положив рядом небольшую кастрюльку, недовольно спросила:
– Чего это она к тебе подходила? Опять дорогу спрашивала?
– Да нет… Просто визит вежливости!
– Да они тут такие! Особенные… Ничего не скажешь, будущий ученый народ. Тоже любят слова переиначивать, а то и целые предложения.
– И как?
– А! – с досадой отмахнулась Лена. – Я думала – одна такая, а оказалось, совсем нет! Хотя они по-другому все это делают. Не от души, а просто для развлечения и острый ум показать. Иной раз такое скажут, что и не интересно, и не смешно! Да и вообще – детство все это… На, ешь! – протянула она Стасу большую котлету на хлебе, посыпанную свежим укропом. – Специально для тебя готовила!
– Вку-усно! – попробовав, одобрил Стас. – Надо же – совсем еще горячая!
– А я кастрюльку сначала в старую кофту, а потом и в газету завернула. У нас ведь поезд часто опаздывает… Ты ешь, ешь, там еще много! Тебе после таких нагрузок теперь усиленное питание по ложе…
Она подождала, когда Стас, любивший играть в такую словесную игру со своим отцом (да и в последнюю их встречу и с ней), окончит слово, чтобы сказать решительное: «И никаких “но”!» Однако тот почему-то промолчал. И она, теряясь в догадках, молча протянула ему вторую котлету.
Стас с рассеянным видом принялся и за нее.
– Эх, не ценим мы порой то прекрасное, что дает нам природа! – с завистью глядя на него, сглотнул слюну Александр. – Мне бы сейчас эту котлету, так я бы разве так ее ел!..
– А ты возьми мои бутерброды! – предложила почти сразу же вернувшаяся Людмила, доставая из своей сумки тонко нарезанные куски батона с кружочками колбасы. – Мне их мама положила в дорогу, так я к ним даже и не притронулась!
– А хоть бы и притронулась! Еще вкуснее бы были! – усмехнулся Александр.
Юля покосилась на него, но тут же успокоилась – шутка была сказана явно ради красного словца.
– Конечно, никакая колбаса с котлетой не сравнится, но…
Александр взял бутерброд, с блаженством надкусил и стал жевать, бросая на Лену уже вполне откровенные взгляды.
– Ну, все! – вдруг не выдержала Юля и решительно встала. – Пойду, тоже разомнусь, – объяснила она в ответ на недоуменные взгляды соседей и принялась ходить по всей территории раскопок.
Потом она незаметно юркнула в палатку завхоза, вышла оттуда, что-то пряча за спиной, затем бочком-бочком подобралась к баку, в котором (и когда Лена все только успевала делать!) стоял готовый уже суп и, довольная, вернулась на место.
Почти одновременно с ней к двум работавшим неподалеку друг от друга парам подошел и Владимир Всеволодович.
– Та-ак! – послышался его голос, тон которого не предвещал ничего хорошего. Он поочередно смотрел на Стаса и на Александра. Те так и застыли под его взглядом: один с недоеденной котлетой в руке, другой с поднесенным ко рту очередным бутербродом с колбасой.
– Вы что, забыли, что я говорил вам утром? С этого дня и до двенадцатого июля – Петровский пост! И не может быть никакой речи ни о молоке, ни о мясе! Только рыба, и то в разрешенные для этого дни!
– Но Владимир Всеволодович! – поспешила заступиться за Стаса Лена. – Стасик не слышал вашего сегодняшнего предупреждения, и вообще он пока, можно сказать, путешествующий!
– Точно! – подтвердил подошедший завхоз. – Он мне еще проездной билет не сдал! Кстати, Люда, это и тебя касается!
Стас и Людмила почти одновременно протянули свои билеты на поезд.
Их вид помог принять Владимиру Всеволодовичу справедливое, на его взгляд, решение.
– Ладно, твои доводы меня убедили! – согласно кивнул он Лене. – Станиславу на первый раз прощается. Но что касается вас, Александр… Все-таки уже третий курс. Пора привыкнуть к тому, что быть православным – значит вести православный образ жизни… Заступаете сегодня в ночное дежурство. Идите, готовьтесь.