Мы и наши дети
Шрифт:
Б. П.: После того как был освоен необычный способ вынимания из кроватки, я придумал новый: протягивал теперь малышу только одну руку (чаще левую) и давал ему указательный палец и мизинец, а остальные пригибал к ладони. При этом вторая рука могла подстраховывать ребенка. Это "упражнение" со временем превратилось в настоящий "цирковой номер". Малыш сначала становился на ножки в кроватке, а потом, чуть присев, подпрыгивал вверх. Его ножки и моя рука действовали синхронно, наши усилия сливались, превращаясь в легкий стремительный взлет. Казалось, что крошка ребенок сам выпрыгивает из кроватки ко мне на руки. Это впечатление легкости прыжка и дало бабушке повод назвать его "цирковым". Он у нас очень прижился, и малыши с удовольствием пользовались им до пяти-шестилетнего возраста — я только так и брал их к себе на руки. А теперь подсчитайте, сколько раз за день приходится вынимать из кроватки трех-пятимесячного ребенка и возвращать его назад? Десять-пятнадцать-двадцать раз! Обычно эта "работа" только для взрослого, а у нас получалась опять-таки эффективная тренировка младенца: ведь он и напрягался весь, развивая мышцы не только рук, но и спины, и живота, и груди. Малышу очень нравится такой способ обращения, его руки быстро крепнут, но вот "беда" — он все чаще просит дать ему пальцы, ему так хочется снова и снова схватиться за них, посидеть, постоять — это так интересно, так бы, кажется, и прыгал целый день. Но… как быть нам, взрослым? И я придумал себе замену: прикрепил деревянную палочку в кроватке так, чтобы малыш, лежа, мог до нее дотянуться. Так в три месяца наша дочурка получила в подарок "турничок" первый спортивный снаряд, предназначенный специально для нее. Такую же деревянную перекладинку я сделал ей и в коляску. Сначала мы немного помогали малышке нащупать палочку, подставляли ладонь к ножкам, чтобы она могла упереться, помогали сесть и встать. Зато после этого сидеть и стоять она могла сколько хотела. Особое удовольствие доставляло ей (а потом и всем остальным ребятишкам) придуманное ею упражнение стоя, дергать палочку так, что коляска начинала "ходить ходуном". Сколько радости это доставляло малышу! Но сколько же было кругом различных страхов и волнений? "Ну где это видано — трехмесячному стоять, да еще так раскачиваться, ведь ножки-то слабые — искривятся" — так говорили многие, не замечая, что ножкам помогают и ручки, и спинка ребенка, что его вес распределяется на все мышцы тела. А это оказалось не только не страшным, но, наоборот, способствовало правильному развитию скелетно-мышечной системы. У всех наших детей руки и ноги рано становились не только крепкими, сильными, но и прямыми, стройными.
ЗАЧЕМ ПОЛЗАТЬ?
Но вот кроватка уже освоена вдоль и поперек. И на полу, на мягком матраце, застеленном большой простыней, совершаются первые попытки освоить новое пространство — малыш начинает ползать. Мы очень скоро — как только он сам сумеет — разрешали ему переползти с матраца на пол и "путешествовать" по всему дому. Это "освобождение" оказывалось очень полезным для развития движений. Прежде всего это громадные (для него!) расстояния, которые надо преодолевать, если хочешь добраться в кухню к маме или к папе в мастерскую, — какая большая работа и рукам, и ногам, да и сердечку тоже, разве сравнить их с микроперемещениями в кроватке. А эти двери, у которых ручки почему-то
УЧИМСЯ ХОДИТЬ И ПАДАТЬ
Первые шаги, сколько радости они доставляют всем: и ребенку и взрослым! И сколько тревоги… Особенно побаиваются бабушки и мамы: а вдруг упадет? В мягкой кроватке это не так страшно, а если на твердом полу? И помогают. Учат ходить так, чтобы малыш не падал: держат за ручки, за воротник пальто, за шарф, сажают в специальные ходунки или надевают что-то вроде сбруи. И так до тех пор, пока ребенок не научится ходить. Кому от этого хорошо? Конечно, прежде всего взрослым так спокойнее. А малышу? Ему от такой "помощи" пользы мало. Ведь движения его скованны, он не чувствует своих возможностей, не узнает опасностей и совсем не учится… падать. "А разве этому нужно учиться?" — спросите вы. Обязательно! Потому что бабушка и мама будут рядом не всегда, а в любой беготне, подвижной игре, спорте сплошь и рядом бывают ситуации, когда падения не избежать. Значит, сильный ушиб, травма может быть там, где умеющий падать отделается только легким испугом, а то и вовсе такой мелочи не заметит. Спортсменов, особенно самбистов, акробатов, гимнастов, фигуристов, парашютистов, даже специально учат падать: группироваться, напрягать мышцы, смягчать удар спружиненными ногами, руками, перекатом. Но вот что интересно: всеми этими приемами куда легче, чем взрослые, и без всякого специального обучения овладевают дети в первые годы жизни, если, конечно, им позволят. Много раз, видя, как виртуозно умеют падать наши ребята, как хорошо владеют своим телом, мы пытались вспомнить: а с чего же это начиналось? Ведь мы их этому специально не учили… Но и не мешали им — вот в чем дело! Очень рано пуская их ползать по полу, позволяя им путешествовать по всем комнатам самостоятельно, мы не могли запретить малышу находить какую-нибудь опору, вставать с пола, а потом… и падать. Такие попытки встать, держась за что-нибудь, дети предпринимали десятки, даже сотни раз. И многие из этих попыток кончаются неудачей — падением. С самого начала у наших ребятишек это получалось очень ловко и даже немного потешно. Качнувшись назад, малыш легко складывался (точь-в-точь как перочинный ножик) и садился мягким местом на пол, а качнувшись вперед, выставлял ручки и становился на четвереньки. Когда ручонки сильные, они спружинят, и ни лоб, ни нос до пола не достанут. Чаще всего он при этом не успевал даже испугаться и продолжал путешествие как ни в чем не бывало. Ни мы, ни малыш этим падениям не придавали никакого значения и не опасались их. Только однажды мы серьезно испугались. Девятимесячного Алешу пришлось как-то оставить на целый день у бабушки. А возвратившись домой вечером, без всяких предосторожностей, как всегда, я оставил его на полу посредине комнаты. И тут увидел совершенно необычную картину. Алеша сделал несколько шагов, остановился, качнулся назад и стал падать. Но падал он как-то странно, выпрямившись и закинув голову назад, и поэтому сильно стукнулся головой об пол. В чем дело? Я не мог понять, куда девалось его умение падать. "Секрет" раскрылся на следующее утро, когда к нам пришла бабушка. Оказывается, она, боясь, что начинающий ходить Алеша может упасть, ходила весь день за ним следом и придерживала его затылок рукой. Чуть малыш качнется назад, а тут бабушкина рука, он затылком на нее опирался. Одного дня оказалось достаточно, чтобы Алеша заменил свой способ защиты от ушибов на бабушкин. А в результате шишка на затылке. Этот случай еще раз убедил нас в том, что от такой "помощи" лучше воздержаться. Много раз потом нам приходилось радоваться тому, что наши ребята в критические моменты (споткнулся, поскользнулся, не удержал равновесия и т. д.) выходили из положения удивительно легко. Вот только один пример. Мы с двумя дочками быстро бежим по асфальтированной улице. Смеркается, мы торопимся доставить домой только что купленное мороженое. Младшая бежит, держась за мой палец, а шестилетняя Аня на несколько шагов впереди. У каждого бегуна в руке эскимо. Бегут изо всех сил: мороженое-то тает. И вдруг Анюта на всем бегу споткнулась. Я к ней: ох и разобьет лицо об асфальт! Но она — падая! — успела изогнуться дугой, как конь-качалка, и перекатилась с коленей на живот, потом на грудь, а в то же время выставленная вперед свободная рука, как пружина, гасила инерцию тела. Тут же вскочив, она победно показала эскимо: вот, мол, целехонько! Я-то боялся, что Аня сильно разобьет лицо, а она, оказывается, тревожилась за судьбу мороженого. У нее даже нос в пыли не успел испачкаться. И все-таки мы помогали малышам учиться ходить. Не только тем, что пускали их в спортивную комнату, где можно было найти много всяких опор и топтаться вокруг них, мы еще давали малышу два своих пальца. Вначале эти пальцы были твердые, надежные, ребенок цепко держался и ходил со мной, мамой или старшими братишками и сестренками по всему дому. Но через несколько дней, когда ребенок начинал топать довольно уверенно, один из этих пальцев вдруг становился ненадежным, начинал качаться, двигаться, куда его ни потянешь, и уж никак не мог служить хорошей опорой. Малышу приходилось поддерживать равновесие лишь одной рукой, держась только за "твердый" палец и бросив другой совсем, потому что толку от него было мало. А через некоторое время и вторая рука становилась все менее и менее надежной. Поневоле малышу все больше приходилось рассчитывать на свои силы, и он постепенно начинал ходить самостоятельно. Бывало так, что малыш вполне мог бы уже обходиться и без опоры, но никак не решался сделать первый шаг, даже один и то побаивается. Так у нас было с самым старшим. — А вы дайте ему что-нибудь в руки, — посоветовала — бабушка, — он отвлечется и перестанет пугаться. Я протянул сынишке листок бумаги. Он взял его свободной рукой, а другой держался за мамин палец. Листок сразу заинтересовал его, и, забывшись, он взялся за него обеими ручками. В первый раз он простоял так с минуту! А уж дальше легко. Одной из дочек такой же кусочек бумаги помог сделать первые шаги: она шла… держась за бумажку, как за опору. А шла сама. Мы и позже не водили детей за руку, как обычно принято, а, наоборот, они сами держались, если им хотелось, за мои или мамины пальцы. При этом его ручонки постепенно тренировались и крепли настолько, что, даже споткнувшись, он повисал на пальце и не падал. А для взрослого это удобно, так как палец удивительно тонко чувствует, крепко ли держится ребенок, насколько уверенно он уже ходит, можно ли идти с ним быстрее, или он устал и надо несколько шагов пройти спокойнее, или даже посадить его на плечи.
"Всадники" и "кони"
Малыши, известно, любят кататься на папиных плечах верхом, но из меня всегда получается "норовистый конь", который не терпит, чтобы на нем сидели мешком, зато любит "всадников" сильных, ловких, смелых. Держа малыша за ноги, я наклоняюсь то вперед, то назад, то вбок, пытаясь "сбросить седока". И маленькому наезднику приходится, обхвативши мою голову или вцепившись в "гриву", постоянно удерживать вертикальное положение. А это совсем нелегко, потому что "конь" к тому же еще и скачет, подпрыгивает и даже может присесть. Как крепко держатся маленькие ручки, как напрягается животик! Я говорю одобрительно: "Ну и всадник крепкий попался! Никак его не сбросишь. А что, если одно стремя оторвется?" — и отпускаю одну ножку. Малыш мгновенно стискивает мою шею обеими ногами и еще крепче хватается за "гриву". Не поймешь: то ли это игра, то ли физкультура, зато обоим весело, и нагрузка порядочная и для "коня", и для "всадника". Когда же малыш начнет седлать четвероногую мебель, тут сначала приходится держать ухо востро. Табуретки и стулья тоже могут проявлять "норов" и сбрасывать неумелого седока на пол, особенно если малыш карабкается со стороны спинки стула. Что делать? Первое, почти инстинктивное желание — подержать стул, чтобы он стоял крепко. Чаще всего так и поступают и при этом не только стул держат, но и ребенку помогают влезать. Малыш тут в безопасности, так как рядом взрослые. А если он полезет без них? Бояться ему не надо, ведь стул раньше стоял так крепко. Он и лезет без всякой опаски и — трах-тарарах! — летит на пол, а стул на него. Значит, не спускать с него глаз? Нет, мы делали иначе. Когда малыш только приступает к "обузданию" самых разных мебельных "коней", мы обязательно продемонстрируем их "коварство": не удерживаем их, а, наоборот, незаметно "поможем" им наклониться на малыша, чтобы тот почувствовал сам неустойчивость стула или табуретки. Тогда он прижимается к "коню" как можно ближе, лезет очень осторожно и тотчас сползает вниз, если заметит, что "конь" наклоняется. Так мы знакомим малыша со всей "коварной" мебелью, на которую он уже в силах забраться, но сами не ставим его на стулья и не поднимаем туда, куда он сам не заберется. Ребенок делает только то, что сам может, — этого принципа мы придерживаемся всегда, в том числе и во время знакомства со спортивными снарядами. Даже на качели мы никого не сажаем и не раскачиваем — каждый должен научиться этому сам. Для него это и полезнее (развивается), и интереснее ("Ура, я сам могу!"), и… безопаснее (ведь он становится осторожнее!). А для мамы и бабушки облегчение, потому что постоянная утомительная опека становится просто не нужна. Самостоятельность не только делает малыша сильнее, смелее, сообразительнее, инициативнее, но и очень заметно облегчает жизнь взрослых, если, конечно, им нужно в ребенке не только сплошное послушание…
ДВИЖЕНИЕ — ВСЕМУ НАЧАЛО
Создавая малышам условия для разнообразных движений и позволяя им двигаться сколько они захотят, мы и не подозревали, что тем самым не только развивали мышцы детей, но и укрепляли их внутренние органы. Мы узнали, что развитие скелетно-мышечной системы ребенка, достигающее высокого совершенства, оказывается, "вытягивает" (ученые говорят: коррелятивно вызывает) развитие всех других органов и систем организма. Если ребенок побежал, то у него, естественно, учащается пульс, он начинает глубоко и часто дышать, потому что мышцы в беге выполняют большую работу, а обслуживающие их сердце, легкие и другие системы должны естественно увеличить свою производительность, повысить свою мощность. Значит, ребенок, много двигающийся, хорошо развитый физически, обязательно имеет и крепкие внутренние органы. Получается, чтобы ребенок был здоров, надо как можно лучше развить его физически. Кроме того, активная физическая деятельность способствует и… умственному развитию малышей. Ученые США провели такой интересный эксперимент. Шесть храбрых мам согласились учить своих новорожденных ребятишек ходить. Они "ставили" их на стол, а фактически просто держали их под мышки и шли тихонько вдоль стола так, чтобы малыши сначала только касались стола ступнями ног, но этого было достаточно, чтобы работал "шаговый рефлекс" и ножки переступали по столу. Головка ребенка при этом была опущена на грудь, это "ходьбе" не мешало. Упражнения сначала длились всего по одной минуте трижды в день. Вскоре малыши уже начали хорошо переступать ногами, и матерям не нужно было держать их на руках, они лишь помогали детям сохранять вертикальное положение. В результате малыши начали ходить самостоятельно в шесть-семь месяцев, а их контрольные сверстники, лежавшие в это время запеленатыми в кроватках, только в двенадцать, как полагается всем "нормальным" детям. Но удивило ученых не столько их раннее овладение ходьбой, сколько другое обстоятельство — эти шестеро малышей сильно обгоняли сверстников и в умственном развитии. Теперь известно, что можно успешно использовать плавательный рефлекс новорожденных н научить плавать детишек первых месяцев жизни. И опять внушительные статистические данные: более шестисот детей, научившихся плавать раньше, чем ходить, превышали по умственному развитию детей, не обучавшихся плаванию в столь раннем возрасте. Таким образом, если не заставлять малыша в первые месяцы жизни лежать завернутым в кроватке, если не ждать, пока исчезнут (это происходит примерно через три месяца) врожденные рефлексы, а попытаться их использовать н развить, тогда малыш будет успешно развиваться не только физически, но — и умственно. Видимо, при овладении ходьбой, плаванием и "гимнастикой" совершенствуются не только соответствующие отделы мозга, но и все другие. Может быть, в этом возрасте овладение движениями и есть один из главных видов умственной работы малышей?!
Малыш и те, кто с ним рядом
Б. П.: В начале своего родительского пути мы даже и предположить не могли, что первый год человека — это год запуска всех его возможностей к развитию всех способностей — как бы стартовая площадка будущей жизни человека. Не преувеличение ли это? Ведь речь идет всего-навсего о первом годе жизни малыша. Нет, не преувеличение! Теперь-то мы твердо знаем: развитие способностей ребенка, даже его характера, во многом зависит от того, что он узнает на первом году жизни, как он это делает и какой способ общения с ним избирают взрослые. В это трудно поверить, но как много еще здесь невыясненного, неожиданного по своим результатам!
НА РУКАХ ИЛИ В КРОВАТКЕ?
Казалось бы, простой вопрос: надо ли носить малыша на руках или он должен лежать больше в кроватке? Большинство скажет: приучать к рукам нельзя — ребенок "руки свяжет". Видимо, это так и есть, если носить ребенка на руках и заниматься только им, всячески развлекая и ублажая его. А мы, признаемся, с самого первого месяца брали детишек на руки часто. Мама при этом даже домашней работы не прекращала — приспосабливалась: то прислонит его к плечу, поддерживая спинку, то положит животиком к себе на колени, то просто держит, как держат обычно, только одной рукой (другая нужна для разных дел). Все это без какого-то специального умысла: просто она чувствовала, что малышу лучше с ней. Не удобнее (какой уж тут комфорт, если одной рукой его тискаешь, а другой кашу метаешь, или дрова подкладываешь, или книгу перелистываешь), а спокойнее (мама рядом) и интереснее: он вертит головой, с любопытством глядит кругом. В поле его зрения то окно, то пестрая посуда, то разноцветная ткань, то раскрытая книга или шуршащая газета — да мало ли что! А тут еще и говоришь с ним, называешь разные предметы, с которыми имеешь дело: "Сейчас достанем ложки, чашки, хлеб… а что там на полочке?" и т. д. Важно это или не важно? Мы этого не знали, но часто носили на руках малышей. Мы заметили даже, что после таких "прогулок" ребенок и в кроватке играл охотнее и дольше, как будто бы на какое-то время заряжался впечатлениями. И тогда мы совсем перестали опасаться, что он привыкнет к рукам. Когда появляются собственные дети, волей-неволей начинаешь больше наблюдать за детишками на улице, исподволь даже сравнивать своих с другими. Может быть, потому мы обратили как-то внимание (понаблюдайте сами — проверьте!) вот на что: у некоторых малышей в коляске взгляд равнодушный, ленивый, какой-то тусклый, как у утомленных жизнью старичков. Они не смотрят по сторонам, не удивляются ничему и не радуются, сытые, малоподвижные, нелюбопытные. Нас это удивило: мы не видели такого у своих ребят, которым все всегда было интересно. В чем дело? Может быть, здесь сказываются какие-то врожденные особенности психики? На этот вопрос мы ответить не могли. А потом как-то прочитали вот что. Африканские матери носят обычно новорожденных за спиной. Ребенок постоянно при матери: во время ходьбы, любой работы, на праздниках, ночью и днем. То, что видит она, видит и он — какая смена впечатлений! Да еще и постоянное чувство защищенности, физической близости к матери. И что же? Африканские двухлетние малыши по интеллектуальному развитию намного обгоняют своих "кроватных" европейских сверстников из цивилизованного общества. Потом, конечно, может произойти отставание — так на ребенке сказывается уровень развития общества. В последнее время психологи экспериментально доказали, что в первые месяцы жизни малыш очень много получает от простого рассматривания окружающих его предметов. Даже обычное поворачивание малыша на бочок или укладывание его на животик позволяют ему сразу видеть многое из того, что происходит вокруг. А при этом он и голову начинает держать раньше, то есть крепнет физически. Вот к каким удивительным открытиям привело размышление над простым вопросом: стоит ли носить ребенка на руках или держать его в кроватке и возить в коляске, загородив от всего белого света, оставив для обозрения только кусочек неба да мамино лицо, которое частенько и обращено-то не к нему, а к книжке или… к другой маме с коляской.
ВНИМАНИЕ: ОПАСНОСТЬ!
Малыш растет. Вот он уже садится, сам встает, ползает, делает первый шаг. Обычно его в это время держат — для безопасности! — в кроватке, в манеже, в защищенном уголке комнаты. А мы, верные своему принципу предоставлять детям как можно большую свободу и поле деятельности, пускаем своих ползунков путешествовать по всему дому, позволяем пощупать мир своими руками. Но сколько опасностей подстерегает маленького человека на его пути! Чуть не досмотрел — и стукнулся лбом об удивительно неприятный угол ножки стола или стула, едва потянул к себе маленькую скамеечку, а она упала прямо на пальчики другой руки. Вещи бесчувственны и совершенно беспощадны — не прощают ни одной ошибки, ни одного промаха — наказывают, и иногда так больно. Как быть? Ходить за "путешественником" целый день по пятам? Убрать все опасные предметы? Загородить каждый острый угол подушкой? Нет, мы сделали по-другому. Мы стали знакомить малыша с опасностью, чтобы он сам становился осторожным. Мы уже рассказали о том, как малыш постигал "коварство" разной мебели. Так мы делали и с остальными вещами. Оставляли, например, в доступных для малыша местах разные предметы и игрушки, чтобы он мог брать их, пробовать на вкус, на зуб, на стук — словом, исследовать всеми ему доступными средствами. Среди разных безопасных предметов "попадались" (опять-таки с нашей помощью) и вещи с "сюрпризами". Вот высоко на столе стоит кружка, которая оставлена здесь как бы невзначай. Она уже знакома десятимесячной дочке, бывала у нее в руках с молоком или чаем. Малышка без опасения тянет кружку к себе — и какая неприятность: из кружки выплеснулась вода прямо на трусики — сплошное огорчение! Но и польза: после двух-трех таких сюрпризов она не тянет уже со стола не только кружку, но и другие предметы. Так, обязательно в нашем присутствии, мы давали возможность познакомиться малышам с иголками, булавками, ножницами… Допустим, мама шьет, а малыш сидит на высоком стульчике рядом с нею, перебирает разные лоскутки, катушки, пуговицы, среди которых на первых порах мелких нет, но вот иголка (не без маминой помощи) может и попасться. А иногда мама даже специально кладет блестящую булавку на видном месте. Малыш, конечно, тянется к ней, вот-вот возьмет. — А! А! — говорит мама (это сигнал, предупреждающий об опасности). — Острая, больно будет! Булавку он все-таки взял, хотя и с некоторым опасением. А мама берет его руку, повторяя: — Больно! Острая! — И тихонько укалывает кончиком булавки его пальчик. — А! А! Малыш морщится, ему немножко и в самом деле больно, он опасливо отдергивает руку. А через два-три таких "урока" сам показывает на кончик иголки или булавки и говорит озабоченно: "А! А!" А как привлекателен для малышей огонь! Они готовы схватить руками пламя спички, раскаленный уголек — ведь это так красиво! А сверкающий никелем чайник, утюг ну как к ним не потянуться! Спрятать? Тогда они станут еще более притягательными: запретный плод сладок. И мы разрешаем схватить, прикоснуться — так, чтобы это было неопасно, но чувствительно. И всегда предупреждаем: "А! Больно будет, горячо!" Но после этого ничего не прячем: попробуй сам, так ли это. Зато спустя некоторое время достаточно сказать: "А! Больно будет!", и малыш уже верит на слово, может даже заплакать от огорчения. А самое главное, он сам становится все осторожнее и внимательнее. А это куда более надежная защита от всяческих опасностей, чем самая тщательная опека взрослых. Недаром, видно, говорят индусы: "Умные родители иногда позволяют детям обжигать пальцы".
МИР ПОЗНАЕТСЯ САМОСТОЯТЕЛЬНО
С остальным — безопасным — миром малыш знакомится сам, мы не торопимся бежать на помощь, если он может до чего-то додуматься сам, не прерываем его занятий, если он чем-то увлечен. Нас нередко удивляла способность малышей, даже таких крошечных, к длительной сосредоточенной деятельности. Вот запись мамы в дневнике: "Сегодня Оле исполнилось одиннадцать месяцев, и она удивила меня своими исследовательскими способностями. Я стирала на низенькой скамеечке, а она больше часа стояла рядом и производила разные операции с пузырьками и огрызком карандаша: то пускала карандаш плавать, то выуживала им пузырьки и наблюдала, как они лопались, то делала речки из лужиц на полу… Время от времени мне только нужно было посмотреть и удивиться: "Ну и чудеса! Вот так Оля!" — и она снова продолжала играть, делая какие-то свои очень важные открытия и делясь со мною своею радостью. Я успела все, что надо, перестирать, а для дочки это время тоже не пропало даром". Позже мы поняли, что детям как раз и нужно не внимание-опека, а внимание-интерес. И чем дальше, тем нужнее. Американские психологи обратили внимание на то, что разница в уровне развития, еще незаметная в десятимесячном возрасте, быстро растет и к школе становится огромной: одни дети развиты, понятливы, сообразительны, легко учатся, а другие никак не поймут, что от них требует учитель. Что же делают с детьми родители, и в первую очередь матери, если к школе дети становятся столь разными? Психологи составили программу наблюдений и послали исследователей в семьи с десятимесячными малышами. Оказалось, что одни матери (и таких большинство) добросовестно и усиленно опекают и охраняют своих младенцев и держат их в кроватках или в манежах, окружая пестрыми и безопасными игрушками. В этих условиях мать спокойно занималась своими делами, не опасаясь, что ребенок ушибется, что-то возьмет или испортит. Зато ребенок находился в положении узника — то же скудное общение с людьми, та же узость деятельности. А вот несколько матерей отважились пустить детишек самостоятельно ползать по всей квартире. При этом они не оставляли домашних дел, не развлекали своих малышей, но никогда не отказывали им в "консультации" и помощи в случае необходимости. Малыш получал огромное "поле для исследования" и массу предметов с самыми разными свойствами. А вместе с тем он имел неизмеримо больше возможностей общаться с матерью, которая могла позвать его к себе, дать совет, могла похвалить за какие-нибудь успехи, поддержать в трудном случае, поговорить с ним или просто улыбнуться для поддержания настроения. Таким образом, ребенок здесь был свободным исследователем и имел постоянно мудрого и доброжелательного консультанта. Ученые были поражены, насколько быстро развивались такие дети по сравнению со своими сверстниками, сидящими в манеже. Они и в дальнейшем намного обгоняли бывших "узников" в развитии. Мы не знали об этих экспериментах американских ученых и в своих действиях руководствовались не столько педагогическими соображениями, сколько простой необходимостью. Нашему первому сыну было всего пять месяцев, когда мы построили себе дом и перешли в него жить. Надо было утеплять и оборудовать дом, каждый день готовить дрова, уголь и топить печь, носить из колонки воду. Правда, я тогда работал учителем труда в школе и был занят утром, а мама заведовала библиотекой и работала в основном вечерами, так что кто-то из взрослых был обычно дома. Но работы в доме было столько, что специально сынишкой заниматься было совсем некогда. Зато в каждой работе нам неизменно "помогал" Алеша. Пока мама мыла посуду, он мог перебрать в своей коляске чуть ли не всю кухонную утварь. Когда ему это надоедало, мама умудрялась, держа его на левой руке, все делать в кухне одной правой. Но мне-то для работы нужны были обе руки, потому что ни молотком, ни рубанком, ни пилой одной рукой много не наработаешь. И вот я ставил коляску с малышом поближе к мастерской, и мы оба принимались за дело: я забивал молотком гвозди — сын стучал кубиком по кубику. Я орудовал отверткой или плоскогубцами — сын перебирал моточки разноцветных проводов. К нашей радости, Алеша с шести месяцев уже с удовольствием ползал, а в восемь с половиной начал ходить. С тех пор я использовал его "мобильность" полностью пускал сына сразу на пол. Его ожидали там разные игрушки и строительные материалы, коробки, из которых можно было что-то доставать или укладывать много-много кубиков или кирпичиков; ведерко, полное самых маленьких мячиков, которое можно схватить одной рукой и доставать их оттуда один за другим или, наоборот, бросать туда и заглядывать внутрь, где же этот мячик там лежит. Этих занятий хватало на полчаса, а потом Алеша приползал ко мне и тянул руки к моему молотку. Приходилось молоток уступать сынишке, а это не всегда было возможно, да и молоток был ему великоват, поэтому скоро я приобрел целый набор игрушечных столярных инструментов, и Алеша с удовольствием обстукивал маленьким молоточком все, что кругом можно было обстучать. Когда я что-нибудь прибивал, он любил вынимать из банки или коробки по гвоздику и подавать их мне. А еще очень нравилось ему собирать рассыпанные на газете гвозди и укладывать их в коробку или баночку — это увлекало его надолго. Я был, конечно, доволен "помощником", похваливал его и… высыпал гвозди на газету даже чаще, чем этого требовала необходимость. А когда Алеша стал подниматься на ножки и, опираясь о стенки, путешествовать "на двух", я установил в комнате маленький турничок, а потом повесил кольца (на высоте всего 80 сантиметров от пола). Постепенно появились и канат, и шест, и лесенка. Поднимаясь с четверенек и хватаясь за турник, Алеша улыбался довольный. Дополнительная опора, когда на ноги надежда еще плохая, оказывается, как нельзя кстати такому малышу. Теперь Алеша "изучал" не только стулья, табуретки, диваны и мои столярные инструменты, но мог уже устраивать себе "физкультминутки" Сначала он просто поджимал ноги и повисал на кольцах, довольно улыбаясь и смотря в нашу сторону в ожидании похвалы, а потом стал даже покачиваться на них. Я старался его поддержать и в свободную минуту тоже под ходил к турнику или кольцам поразмяться. Сколько же удовольствия это доставляло нам обоим! Так наше простое житейское стремление как-то выкроить время для своей работы и в то же время не оставлять детей одних оказалось педагогически очень целесообразным: у детей был широкий простор для разнообразной деятельности, и росли они самостоятельными (подолгу могли играть сами, без руководства и участия взрослых), инициативными (охотно придумывали новые занятия, упражнения, игры), общительными (легко вступали в контакт со сверстниками и взрослыми) и любознательными (интерес ко всему с каждым годом у них только растет). Однажды к нам приехала мама с двухлетним сыном и жаловалась на то, что она с ним совсем измучилась: — Кажется, все делала как положено, а он какой-то вялый, ко всему равнодушный. И я ему тоже не нужна. Даже обидно. Может быть, он отстает в развитии?.. — А где вы работаете? — спросил я. — Много ли бываете с мальчиком дома? — С утра до вечера. Из-за него я ушла с работы, решила до школы с него глаз не спускать, получше подготовить к школе. Когда мы понаблюдали за нею и сыном, то довольно скоро убедились, что мама, ежесекундно "воспитывая" сына (то прогулка, то еда, то обучение по картинкам и т. д.), ни минуты не оставляет ему для самостоятельного познания мира — все преподносит ему готовым, да притом "перекармливает" его всем: и едой, и заботой, и режимом, и впечатлениями. Мы с грустью наблюдали, как идет это "сверхизбыточное" воспитание, и пришли к единодушному заключению; малышу не хватает занятой мамы, а от свободной его уже тошнит. Потом мы узнали, что у нее родился второй ребенок, она стала работать и все пришло в норму: ее внимание поневоле рассредоточилось и перестало быть гипертрофированным и вредным. Вот говорят: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Нам кажется, что это неверно. Очень важно, чем, как, когда занимается малыш. И как относятся к этому взрослые.
ИГРЫ И ИГРУШКИ
Давно известно, что первые игрушки младенца — погремушки. Накопилось и у нашего первенца их довольно много — дарили родные и знакомые. Но почему-то они очень недолго занимали сынишку: постучит он ими по кроватке и бросает через минуту. А вот Маша-неваляша, издающая мелодичные и нежные звуки, надолго стала его любимицей. Может быть, секрет здесь был именно в разнице звуков: однообразно шуршащие "погремушечьи разговоры" ребенку надоедали, а чистый, тонкий перезвон Маши-неваляши привлекал и радовал его как голос знакомого человека. Потом мы заметили, что детишки к звукам прислушиваются очень рано, а затем пробуют извлекать их сами с помощью разных предметов: стуча ложкой по кружке, крышкой о кастрюлю и т. д. Наверное, в это время были бы хороши музыкальные игрушки типа ксилофона — только с хорошими, чистыми тонами. К сожалению, в продаже их нет, а мы сами подумали об этом поздновато — ребятишки уже подросли. А вот другое мы обнаружили довольно рано и широко пользовались этим "открытием" в играх со всеми своими малышами. Мы заметили, что ярким и привлекательным игрушкам сын явно предпочитал всякие неигрушечные вещи: разную посуду, дуршлаг, сбивалку-венчик, ершик, крышки, корзинки, нитки, кусочки разной материи, катушки, молотки, колеса, палочки, а из игрушек его больше всего привлекали крупные пластмассовые детали конструктора, кубики… Постепенно мы поняли, в чем дело. Ну, конечно, малыши предпочитают те предметы; которыми можно что-то делать или манипулировать (надевать — снимать, открывать — закрывать, вкладывать — вынимать, выдвигать — задвигать, возить, кружить, качать, катать и т. п.), причем множество раз и разными способами. Видимо, игрушки быстрее исчерпывают себя в этом отношении. К тому же малыши очень рано пытаются подражать старшим, потому тянутся к тем вещам, которыми пользуются окружающие, и пытаются копировать их движения, их действия. Заметив все это, мы старались удовлетворить эту потребность ребенка: я пишу или читаю — и у сына, который сидит за столом на высоком стульчике, тоже лист бумаги и карандаш или детская книжка; мама посуду моет, а дочка кладет ложки в мыльную воду. Иногда попадают туда и чистые — ничего, главное, что-то полоскать в воде "как мама". Мы терпели некоторые убытки во времени: надо было вытирать лишние лужи, больше убирать после совместного "труда", но мы шли на это, потому что было интересно наблюдать, как такой кроха чему-то учится.