Мы из ЧК
Шрифт:
— Отпустите арестованных!
— На волю товарищей!
Из разговоров мы узнали, что начальник охраны железной дороги приказал устроить облаву на станции и всех задержанных с куском угля или поленом дров посадить в подвал. И пятнадцать рабочих очутились в кутузке!
В то время снабжение населения топливом было поставлено скверно. А зима надвигалась! Естественно, работники заводов, станции, депо, мастерских подбирали на путях куски каменного угля, а на предприятиях — отходы. И после работы несли домой.
Об
Жиденькая цепочка чекистов, охранявшая здание управления железной дороги, не смогла противостоять толпе.
Появился Платонов. Оглянув море голов, тревожно подумал: «Быть беде!» Он знал, что в Сечереченске немало вражеского элемента: затаились недобитые офицеры Врангеля и Петлюры, точат зубы местные националисты… И дурацкий приказ начальника охраны лишь на руку всем этим недобиткам старого мира.
Федор Максимович поднял руку, прося тишины.
— Товарищи, успокойтесь! ГПУ разберется. Невинных мы тотчас выпустим!
К толпе рабочих уже примешались сынки лавочников и уголовники. Они сновали в бурлящем потоке и истошно кричали:
— Дави живоглотов!
— Свободу!
Рядом с Платоновым оказался Бижевич с горящими глазами. Выхватил из кобуры кольт.
— Расходи-и-ись! Стрелять буду!
— Ах ты, заморыш тонконогий! — Рабочий в кожаной потертой тужурке оттолкнул плечом Бижевича, отодвинул от двери также и Платонова, распахнул обе половинки входа.
— Пошли, хлопцы!
Чекисты протиснулись к двери, сцепили руки и плечо в плечо встали у входа. Но человек десять самых отчаянных бузотеров уже проскочили в здание. Загрохотали коридоры на третьем этаже. Вольница быстро нашла дверь начальника охраны.
— Тут он, гад! — Разъяренные люди набросились на начальника.
— Как смеете! Вон отсюда! — Начальник потянулся к нагану.
— Мы все смеем! — Рабочий в куртке поднял молоток и грудью пошел вперед.
— Выпусти наших товарищей!
За ним двинулись остальные, окружили стол. Начальник затравленно метнулся к окну, рванул створки.
— Карау-у-ул!!!
Внизу кипела толпа с поднятыми кулаками. Сзади рабочий с молотком тянул за рукав.
— Пошли с нами!
— В подвал его! — кричали другие.
Начальник в припадке страха выбросился с третьего этажа. Толпа раздалась, и он шмякнулся на асфальт. Над ним тотчас сомкнулись люди. Замелькали кулаки. В ход пошли костыли, зубила, железные прутья…
Мы с Васильевым — в толпу. За нами — Леонов и Бижевич. И нам кое-как удалось заслонить тело начальника, хотя по нашим спинам молотили кулаки. Подоспели бойцы войск ОГПУ, оградили штыками разбитого начальника охраны…
Толпа начала расходиться, пряча глаза и стараясь миновать чекистов.
Платонов приказал немедленно освободить всех попавших в облаву.
При расследовании причин беспорядка было установлено, что начальник охраны дороги согласовал свои действия с Юзефом Леопольдовичем Бижевичем. Партийное собрание отдела ГПУ на железной дороге с пристрастием разбиралось в этой истории.
Бижевич, объясняясь с товарищами, как всегда, ударился в крайность:
— Наш вождь и учитель Владимир Ильич Ленин указывает, что всякий гражданин, похитивший пуд угля, — враг народа! Если организм болен, то мы обязаны отсечь зараженное место!
— Погоди ты, Юзеф Леопольдович! — возражал Леонов. — Как же это своя, Советская власть сажает рабочего?.. За что сажает? За комок угля! Какая это политика к бису!
Но у Юзефа Леопольдовича на этот раз нашлось немало сторонников. Они говорили, что завод растаскивают по кирпичу. А комок угля — тот же кирпич!
Леонов не сдавался:
— Я не против того, чтобы наказать за воровство. Но я против таких методов. Чекисты — не дубинка против рабочего люда!
— Что же, мы должны гладить по головке зачинщиков забастовки? Простить самосуд? — не унимался Бижевич, жарко сверкая диковатыми глазами. — В стране решается вопрос: кто кого?.. И мы, чекисты, в решении его — первая скрипка!..
Сторонники крайних мер не получили поддержки партийной ячейки: Бижевичу было указано на его неправильное настроение. А на следующий день его вызвал Платонов.
— Вот шифровка из Харькова. Срочно разобраться с этой волынкой. Вы заварили кашу, вам и разбираться!
Юзеф Леопольдович занялся «бунтовщиками». Не зря вертелся он тогда в толпе рабочих. В камеру приводили одного за другим железнодорожников. Первым был рабочий в кожанке. На допросах Бижевич все выпытывал: кто подстрекал? От какой организации действовали?.. Но арестованные дружно твердили:
— Все шли, и мы шли!
Однако через неделю Юзеф Леопольдович положил на стол начальника дорожно-транспортного отдела ГПУ толстую папку.
— Прошу утвердить!
Платонов сочувственно смотрел на Бижевича: глаза ввалились, лицо приобрело цвет высохшего лимона, тонкие руки нервно подрагивали. Он все время покусывал тонкие губы.
— Юзеф Леопольдович, не поехать ли вам на юг?.. Сейчас там благодать! Фрукты. Жары нет. Море теплое…
Бижевич воспринял его предложение с большим удивлением и ответил с достоинством:
— Пока есть враги на нашей земле, я не имею права на покой!
— Что ж, не настаиваю. — Платонов раскрыл папку и бегло прочитал первую страницу. Поднял глаза: — Оставьте, товарищ Бижевич. Познакомлюсь подробнее…
— Из центра торопят, — напомнил Бижевич.
— Сегодня же займусь.
До глубокой ночи читал Федор Максимович «дело». Под утро приказал доставить из камеры рабочего в кожанке. Вскоре дежурный чекист ввел арестованного. Лицо хмурое. Глаза отрешенные. Движения безразличные. Платонов узнал в нем машиниста.