Мы из подводного космоса

Касатонов Валерий Федорович

– Десять суток ареста! – и начальник бросился на выход.

Внизу уже появились командиры лодок, сорванные с коек душераздирающими криками

– Живете, как свиньи, в берлоге. А вашего дежурного по казарме я так и не видел, – набросился он на командира Алексеевой лодки.

– Как же, вот он сзади вас.

Начальник штаба медленно, как бык на арене Колизея, обернулся и впервые увидел бледного, испуганного лейтенанта Игольникова, на губе которого приклеилась одна-единственная чешуйка от семечки. Лучше бы он этого не видел! Все генеалогическое древо лейтенанта Игольникова было вытряхнуто с корнем. Все родственники, наверняка,

скатились и упали с ветвей этого огромного дерева. Даже прабабушке, которую Алексей не помнит и не знает, досталось. Начальник штаба доказал, указывая на шелуху, что прабабушка у Алексея была легкого поведения, куртизанка. Самая ласковая фраза прозвучала в конце:

– Снять с дежурства. Десять суток ареста с содержанием на гарнизонной гауптвахте! Жаль, что там нет холодного карцера.

– Есть, десять суток ареста, – в третий раз за последние пятнадцать минут упавшим голосом изрек несчастный лейтенант Алексей Игольников. Опять срывалась встреча с приятной во всех отношениях девушкой Катей, служившей у них на береговой базе коком. Как она ласково сегодня смотрела на него, когда преподнесла стаканчик сметаны своему юному другу…

Сдав досрочно дежурство, Алексей прибыл к командиру для заполнения записки об арестовании:

– Сколько суток ареста записать? Больше десяти согласно уставу начальник штаба не имеет права. Командир мудро посоветовал:

– Сколько получил, столько и запиши. И сам иди на подпись к начальнику штаба.

Действительно, командир был очень мудр. Делать нечего. Надо идти на свою голгофу. Лейтенант сделал умное лицо и постучал в кабинет начальника штаба.

– Что у вас?

– Записка об арестовании.

– Давайте.

Не отрываясь от своих бумаг, грозный начальник быстро подписал документ, лишающий свободы человека на тридцать суток.

– Разрешите идти на гауптвахту?

– Идите!

Уже около дверей без пяти минут заключенный услышал грозный окрик:

– Стой! Сколько суток я вам подписал?

– Тридцать, товарищ капитан 1 ранга.

– Как вы мне не нравитесь, лейтенант. Вы даже устава не знаете. Я могу арестовать вас только на десять суток. Я вижу, вы хотите отфилонить от моря. Отдохнуть на гауптвахте. Дайте мне записку.

Начальник штаба решительно порвал записку об арестовании:

– Не выйдет. Отсидите в море. Да, да, в море!

Это было новое в мировой практике.

– А также приказываю вам изучить Дисциплинарный Устав. Совершенно ничего не знаете. Пусть командир примет от вас зачет по уставу.

Когда за прыгающим от радости лейтенантом Игольниковым закрылась дверь, начальник штаба все еще долго возмущался:

– Тридцать суток ареста. Даже командующий флотом таких прав не имеет. Как эти молодые лейтенанты рвутся на гауптвахту, лишь бы в море не ходить!

На следующий день вся бригада лодок вышла в море на сбор-поход. Две недели подводники отрабатывали задачи боевой подготовки. Лейтенант Алексей Игольников по итогам года боевой подготовки был признан лучшим, его штурманская боевая часть объявлена отличной. Значит, правильно воспитывали Алексея на подводной лодке. Сам Алексей Игольников часто повторял слова адмирала Нахимова Павла Степановича: «У моряка нет трудного или легкого пути, есть один – славный».

Успеха тебе, лейтенант. На лейтенантах флот держится!

26. Две фуражки

Дежурный по береговой казарме подводников старший

лейтенант Алексей Игольников ликовал. День начинался прекрасно. Шесть утра. Только что он успел поцеловать старшего матроса Катюшу, свою хорошую подругу, которая в числе первых прибыла на службу. Ей, дипломированному коку, надо было приготовить на камбузе завтрак для всех подводников. Когда она вошла на КПП, она ахнула, увидев Алексея в новой фуражке. Ее неподдельная реакция так взбодрила юношу, что он тут же чмокнул ее в щеку, ощутив аромат хорошего мыла и чистой девичьей кожи. Старший матрос Катя вспыхнула, но, увидев, что за ними никто не наблюдает, успела прикоснуться своими мягкими губами куда-то за ухом Алексей. Оба веселые и счастливые со смехом оторвались друг от друга, поняв без слов, что впереди их ждет прекрасный вечер.

Да, свершилась мечта старшего лейтенанта Игольникова. Морская форма сама по себе очень красива. А когда она подогнана по фигуре, да еще носится с определенным изяществом, глаз невозможно оторвать от таких офицеров. Белые манжеты с запонками, золотые нашивки до локтя, шелковый галстук с заколкой, лакированные туфли. Мечта!.. Но самое большое украшение – это офицерская фуражка, сшитая на заказ в Севастополе. Со вчерашнего вечера у Алексея Игольникова новая фуражка. Да какая! Настоящая адмиральская фуражка. Материал называется кастор. Широкий кант. Высокая тулья. Вышитый вручную краб, не штампованный металлический, а именно вышитый золотыми нитками. Несбыточная мечта всех молодых офицеров.

Счастье подвалило вчера, когда моложавый все еще красивый адмирал Решетов в безукоризненно сидящей на нем морской форме проходил по причалу и внезапно увидел старшего лейтенанта Игольникова. Адмирал был в прекрасном расположении духа. Только что в Севастополе главком провел разбор учения, где на командира дивизии Решетова прямо-таки посыпались благосклонности высокого начальства. Кадровик даже намекнул ему на скорое повышение и перевод в Москву. Все внутри у адмирала пело и хотелось сделать что-то хорошее. Щеголеватый адмирал увидел знакомого по недавнему выходу в море младшего офицера, который напоминал ему себя в молодости. Офицер по знаку адмирала засучил ножками, подбежал и, конечно, дрожа, представился:

– Старший лейтенант Игольников! – А про себя добавил: – Авэ, Цезар, моритуре тэ салютант. (Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя).

Адмирал спросил по-отечески мягко, с отвращением глядя на фуражку Алексея:

– Игольников, что это за писсуар у тебя на голове?

Алексей, ругающий себя, что не успел скрыться от адмирала, как того требуют правила хорошего тона, заикаясь пояснил:

– Новая уставная фуражка, полученная три дня назад со склада.

Адмирал, распираемый благородством, изрек: – Зайди ко мне в каюту, возьми адмиральскую фуражку. У моего писаря возьмешь козырек от уха до уха. В другой фуражке чтоб я тебя не видел.

Алексей потерял дар речи. Наверное, высохли Великие озера в Америке или черная икра подешевела. Явно что-то случилось в мире!.. Накануне вечером, обе бригады офицеров, входящие в состав дивизии, пересекая КПП, восхищались антоновой фуражкой, в которой он прибыл на дежурство. Некоторые завидовали. Доктор Толя Филин, лучший друг Алексея, робко попросил разрешения съездить в его фуражке в отпуск в Одессу. Алексей отказал:

– В такой фуражке доктору нельзя ходить. Она слишком хороша для твоей располневшей фигуры. Флот опозоришь!