Мы, Мигель Мартинес. Война

Тарханов Влад

— Тринадцать.

— А по планам за пять лет мы должны удвоить их количество! Так нам любое количество специалистов в тему, а еще учитывая, что там к нам едет главный технолог немецкого предприятия, да еще со всей документацией, это же дорогого стоит! Я не говорю об вот этом товарище.

Сталин подвинул папку с данными личного дела, которое ему предоставили по линии разведки. Подумал о том, что сладкую парочку: Марию Фортус и Рамона Касельяса удалось тоже эвакуировать. Операция с немецким заводом BUFA — это их заслуга. Впрочем, из Германии пока что тонким ручейком, но потянулись и ученые, пусть только первая пятерка приехала, но им предоставили лучшие лаборатории и помощников, создали все условия

для жизни, в Москве строился очередной дом с квартирами повышенного комфорта, причем строился ударными темпами. И как раз для немецких ученых. А Орджоникидзе пока вчитывался в скупые данные начальника лаборатории немецкого химического завода и то, над какими направлениями его лаборатория занималась. Усы его топорщились, он понял, какого ценного специалиста удалось им заполучить.

— Смотри, у нас установка по производству аммиака где запущена?

— В Чернореченском комбинате и дает она восемь тонн выхода в сутки. — без запинки ответил Серго, что-то, а многие данные он держал в голове.

— Это катастрофически мало, Серго! Катастрофически! Война будет. Нам надо будет много взрывчатки, значит, надо много аммиака. Очень много! Каких восемь тонн, нам бы тысячу тонн получить в сутки и то маловато будет! Как ты посмотришь на то, чтобы мы всю химическую промышленность свели в один наркомат химической промышленности? Тебе меньше головной боли будет[1].

— Коба, ты считаешь, что я не справляюсь? — Серго снова начал волноваться, вроде бы успокоился, но вот вновь разгорячился.

— Нет, я так не считаю. Просто у тебя очень большой круг обязанностей. А вот помощников у тебя маловато. Точнее, толковых руководителей мало. Их у нас вообще дефицит. Очень сильный дефицит. А у тебя просто кадровый голод. Так вот, я у тебя кадры забирать не буду. А весь химпром выделим в отдельный наркомат. А вообще подумай, у тебя действительно слишком много отделов. И если наркомат военной промышленности мы решили у тебя в феврале выделить в отдельный, подумай, может быть есть смысл тебе сосредоточиться на цветной и черной металлургии, а химпром, машиностроение, топливо, стройматериалы и электроэнергетику у тебя забрать? Пусть твои замы подрастут? Подумай, жду через неделю с твоими предложениями. И это не означает, Серго, что я тебе не доверяю. Наоборот! Я хочу, чтобы ты сосредоточился на главном направлении.

— Хорошо. Я подумаю. Всё равно, управления ты у меня заберешь… Химия — это три управления. Сядем, прикинем с Межлауком и Куйбышевым[2], посмотрим, что получается.

— Вот и молодец! Сам понимаешь, кадры решают всё. Нам надо дать им возможность роста — так что жду тебя с обоснованиями и конкретными предложениями. И да, сегодня вечером приходи семьями посидим, мясо еще с вечера замариновал. Посидим, поговорим. Клим тоже обещал подъехать. Жду.

Сталин усмехнулся, когда Орджоникидзе покинул его кабинет, еще было время до визита Кирова, поэтому он попросил принести чаю и бутерброды. Потом передал Поскрёбышеву прочитанные книги и список того, что нужно было срочно найтив библиотеках в ближайшие дни. Большая часть книг была посвящена экономике, в том числе военной. Рассматривая войну как продолжение соревнований экономик, совершенно по-другому можно было оценивать и принципы стратегического планирования. Вот только всё это упирается в один фактор: люди! Любая стройная теория рассыпается в прах, сталкиваясь с человеческой безалаберностью, ленью, косностью мышления. Самое сложное — это привить человеку ответственность и понятие самодисциплины. И никакого другого пути, как заставить, наш человек не понимает. Создавать колхозы пришлось не столько из-за того, что мелкие крестьянские хозяйства были мало эффективны, в принципе, если дать достаточный надел земли, то… и всё равно даже в самых лучших условиях

крестьянин-единоличник выращивал зерна столько, сколько нужно было для потребностей его семьи, ну и чтобы налог заплатить да на самое необходимое, ибо, чтобы вырастить больше, надо и пахать больше, а перерабатывать — это ищи дураков! А государству необходимо было производство товарного зерна, во-первых, чтобы накормить город, во-вторых, чтобы иметь неприкосновенный запас на случай войны, в-третьих, чтобы было с чем выходить на мировой рынок.

От экономических размышлений Сталина отвлек Киров, который прибыл на три минуты раньше срока. Они тепло поздоровались. Сергей Миронович провел серьезную чистку в НКВД, точнее, в ОГПУ, при преобразовании в наркомат в него не попала большая плеяда сторонников Ягоды и Троцкого. Конечно, был определенный дефицит кадров, но его быстро пополнили за счет проверенных товарищей из разных регионов.

— Что у тебя? — поинтересовался Сталин.

— Вот, Коба, Берия жалуется. Уже три докладные настрочил.

— И что хочет?

— На Строителя жалуется, пишет, что слишком много уходит на его организацию средств. Спрашивает, зачем нам нужны эти немецкие ученые. У нас что, своих мало? У него фондов не хватает, чтобы им обеспечить приличные условия для работы.

— Скажи, а мы не поторопились, поручив Лаврентию этот проект? Может быть, не оп Сеньке шапка?

— Да нет, пока он справляется. Жёстко рулит. Он вообще бесится из-за того, что не может этих иностранцев заставить работать по двенадцать часов в день. Они свои восемь часов отработали и по домам. И никто им не указ. А Лаврентий хочет выделиться, уже сейчас стал идти с опережением графика.

— Значит, поговори с ним. В этом деле никакой штурмовщины! Вопросы мы решаем важнейшие. Этот проект — будущий щит нашего государства. Гарантия независимости от всех этих капиталистов! Но раз безделием мается, время имеет на пустые докладные и на штурмовщину, пригласим его ко мне четырнадцатого — заодно по проекту отчитается, а еще мы ему ракетное направление дадим. Справится?

— Должен.

— Вот и я думаю, что должен.

— Но вообще-то Лаврентий прав, Строитель слишком много средств тянет. Как десяток других агентов.

— Да, согласен, мы его финансируем избыточно, если сравнивать с другими агентами. Но недостаточно, если видеть список задач, которые он решает. А насколько он эффективен, посмотрим. Проверим, когда вернется, отчетность, решим, что и где было сделано не так. А что, наоборот, так, как надо. Очень может быть, нам финансирование внешней разведки надо будет резко увеличить. Знаешь, голова уже болит. Там надо увеличить, там дыру заткнуть, не знаешь, где и за что браться в первую очередь. Ладно. Скажи, что у нас по Польше слышно?

— Внешне всё спокойно, есть сведения, что Рыдз-Смиглы уже поправился, взял бразды руководства армии в свои руки, но пока что он официально еще на лечении. По данным агентов Ланской и Красотка есть признаки того, что военные действия против Германии начнутся со дня на день. Агент Вересень докладывает, что прорабатывается план удара на Берлин, сроки — начало февраля, но это может быть отвлекающим моментом, конфигурация частей говорит, скорее, о том, что будет попытка разобраться с Восточной Пруссией.

— Это интересно. Скажи, а не могут пшеки чуть-чуть Литву задеть?

— Очень даже могут. Они-то считают, что это тоже их земли, мол Речь Посполита — это Польша и Литва. Причем до Днепра, как минимум.

— От можа до можа… Наслышан. Нам необходим договор о взаимопомощи с Литвой. Срочный. Дам поручение Молотову, пусть активизируется. Никаких наших военных баз в Литве, только договориться, что оказываем помощь в случае нарушения границ государства.

— Это интересный вариант получится.