Мы не навсегда
Шрифт:
– Что?! Я имею право на половину имущества! – Лена взволнованно поднимается с койки и впивается в меня взглядом.
– А ты платила за эту половину? – Хрипло произношу я.
– Нет, но… Я создавала тебе уют, готовила и…
– Лен, не наглей. Ты и дня не работала, а уют… Его обеспечивали повара и домработницы.
– Ты чудовище, Барсов! Ужасный, непримиримый человек, неспособный на прощение! Я пошла домой. – Она демонстративно потирает спину, поправляет волосы и нарочито громко всхлипывает. – У меня тоже есть адвокат. Так что… Еще посмотрим!
Слава богу, уходит. А Софья надеялась, что
За Леной захлопывается дверь. В палату сразу возвращается свежий, не пропитанный цветочными духами воздух. Я лежу один – грязный, голодный, совершенно беспомощный богатый человек… Одинокий. Мне ведь действительно некому помочь… Домработницы, водители, помощницы – наемные люди, «уважающие и любящие» меня за деньги, которые я плачу. Ничего, Марк… Это не навсегда. В палату тихонько входит медсестра Ирина. Она бросает взгляд на пустую койку Лены, вынимает из моей вены иглу и протягивает:
– Ваша жена… она… вернется? Останется ночевать? Если да, то пусть ко мне подойдет: я дам ключики от служебной душевой. Ну… в которой врачи моются. Она приличнее. – Заговорщицки добавляет она.
– Она уехала. А ключики оставьте мне. Вымоюсь сам.
Ирина услужливо кивает и поправляет на мне одеяло. Чем заняться? Я забыл, когда ложился спать в такую рань. Касаюсь экрана айфона, ища приложение, где читают электронные книги. Что выбрать? Фантастику я не люблю… Пожалуй, детективы. Оплачиваю доступ к роману Джона Харта «Последний ребёнок», открываю первую главу, погружаясь в чтение… В этот момент мне звонит Мирон Альбертович.
– Простите за поздний звонок, Марк Юрьевич. Есть информация по Тарасевич.
– Говорите. – Отвечаю я.
– Я получил доступ к его электронной почте и социальным сетям, переписке в мессенджерах. В общем, он был непорядочным человеком…
– Подробнее, Мирон Альбертович. Что вы имеете в виду? Он брал взятки от студентов? – приподнимаюсь на локтях, стремясь занять удобное положение.
– И это тоже. Павел Тарасевич изменял жене. Я обнаружил две продолжительные переписки с девушками. И в день его смерти ему писала одна… Прямо во время того новогоднего банкета… Переписка интимного содержания.
– Мда… Не будем говорить Софье об этом. Ей эта информация ни к чему. Правильно?
– Конечно. – Соглашается Мирон.
– Как звали последнюю девицу? Она могла ведь что-то знать? О работе любовника, его встречах на стороне, исследованиях и прочем. Павел ведь мог с ней этим делиться?
– Я собираюсь с ней встретиться. Расспросить. А зовут ее Виктория Павлова. Двадцать семь лет…
– Час от часу не легче! Двадцать семь лет! Ну куда его понесло? Он же, если я не ошибаюсь, старше меня?
– Да, ему было бы сорок пять. Ну вот так.
– Спасибо, Мирон Альбертович. До связи. – Завершаю вызов, пытаясь принять услышанное. Ну и ну… Софья не должна об этом знать. Ни при каких обстоятельствах… Заказываю из ресторана суп и бреду к Ирочке за ключом от душевой…
Глава 8.
Софья.
Устало сбрасываю с ног балетки, стремясь поскорее покинуть больницу. Ну и Барсов… Устроить скандал в отделении! Зла не хватает! Остервенело дергаю ремешок сумочки и распахиваю дверь ординаторской.
– Пока, Сонечка, – обреченно произносит Толик, поднимаясь с места. – Так и знал, что Борисенко всех подставит. Главный потребовал заступить на ночное дежурство.
– Крепись, Толь. Побежала я… Давным-давно уже могла быть дома, если бы не…
– Барсов. – Хмыкает он. – Беги уже.
Вечер окутывает меня прохладой, ветер мягко овевает волосы, трогает горячие щеки, дарит покой… Может, взять отпуск? Хотя нет… Тогда мысли об одиночестве станут нестерпимыми. Почему, когда умирает любимый, любовь остается? Откуда такая несправедливость? Я его по-прежнему люблю… И скучаю, воображая, что Павел скоро вернется. Длительная командировка закончится, он приедет без предупреждения – взъерошенный, уставший, позвонит в дверной звонок, а я выскочу его встречать. Обниму, вдохнув родной запах… Странно, что мне понравился Барсов. Впервые после смерти мужа я посмотрела на мужчину…
Домой я привыкла ходить пешком, хотя раньше охотно ездила на машине. Потом Павлуша предложил ее продать и вложить деньги в первый взнос по ипотеке. Так мы обзавелись двухкомнатной квартирой в новостройке, за которую я теперь плачу… После гибели мужа я просто не смогла жить в ней одна… Было слишком тяжело. Мучительно больно. К тому же в последнее время меня стали преследовать странные вещи: я частенько замечала возле подъезда незнакомую девушку. Она видела меня и убегала прочь. Следила, высматривала что-то… Иногда я встречала ее в ближайшем сквере. Она сидела на лавочке, но при виде меня убегала… Я даже подумывала о визите к психиатру, но видения прекратились… Да и папа Паша предложил вернуться к ним. Все-таки несчастье переживать лучше бок о бок…
Перехожу дорогу, по пути покупаю любимую «маковку» для свекров и поднимаюсь в квартиру.
– Привет, пропащая! – улыбается старик, забирая пакет с выпечкой из моих рук. – Как настроение? Как там твой…
– Он не мой, Павел Иванович. – Фыркаю, сбросив туфли и водрузив сумку на пуф.
– О-хо-хо. Павел Иванович, значит, – старик прищуривается. – Не угробила там мужика? Смотри, Сонька…
– Все нормально, па, – обнимаю его я. – Барсов идет на поправку. Как там Галина Александровна? – так уж сложилось в нашей семье, что свекровь я не называю мамой…
– Да к Семеновне с третьего этажа пошла. Сериал какой-то по «Россия-1» смотрят. Мы тут сами с Барсиком кукуем, – Павел Иванович проходит в кухню и достает из шкафчика тарелку. – Мой руки и садись ужинать. Я котлет нажарил, Галя макароны сварила. Барсик ужин оценил.
– Спасибо, пап.
Интересно, а жена Барсова ужинает? Перед глазами против воли всплывают картинки, на которых маячат ее бесконечные ноги в шортах, упругая попа… И почему я опять о них думаю? Наверняка она сейчас ублажает Марка, помогает ему помыться или кормит из ложечки? Кладу в тарелку котлету побольше и жадно вгрызаюсь в сочный кусок. Ну и пусть…