Мы не твои
Шрифт:
Любимая моя…
Чувствую, как выравнивается ее дыхание, дрожь тела постепенно стихает. Надя спит, прямо на груди у меня спит мое счастье.
Я тоже должен спать, наверное. После того, что произошло. Дважды.
Я сошел с ума. Не потому, что сделал это, а потому что два раза. Она же… ей же нельзя было так сразу? Я ведь понял, знал, что она раньше никогда? Ей… ей, наверное, больно?
Но я не мог остановиться, и ее остановить тоже был не в состоянии.
И я понял, что первый раз ей было просто хорошо, а вот второй…
Второй был абсолютно
Девочка моя, что же ты со мной сделала? И как мне теперь жить дальше?
Вспоминаю утро, невероятную встречу с Зоей, которую считал погибшей.
Надеюсь, что Тамерлан все выяснит. Надеюсь, он ее найдет.
Получается…
Получается, что я не виноват в смерти Зои? Получается, она не погибла из-за меня? И брат еще может устроить свое счастье с ней?
Если это случится, то…
То я все равно буду виноват в смерти отца. Но эту вину я тоже могу искупить! Мама будет рада, если я смогу встать на ноги, если я снова смогу видеть, если найду свое счастье.
Найду. Нашел! Я уже нашел!
Вот оно, мое маленькое счастье! Сопит на груди. Такое нежное и трепетное.
Снова сердце стучит, колотится как у спринтера после стометровки.
Я получаю шанс изменить свою судьбу.
Или… не так. Это кадар. Судьба предопределена. Значит, высшие силы все-таки даруют мне прощение, раз послали ко мне такую чудесную девушку. Моего Воробушка.
Глажу ее по голове, по плечам, обнимаю тоненькую талию, утыкаясь головой в ее макушку вдыхаю нежный девичий аромат, смешанный с ароматом нашей страсти.
Мы любили друг друга! Мы стали близки, так близки…
Что же дальше?
Неожиданно соображаю, что я забыл одну очень важную вещь. А Надя, конечно, о ней и не вспомнила.
Чёрт. Это… это не очень хорошо.
Нет, я не против детей, наоборот. Я всегда хотел детей. Даже когда старшие брат и сестра меня доставали, я все равно думал, что хочу двух сыновей как минимум, и двух дочерей.
Когда моя сестра вышла замуж ей было всего восемнадцать, уже почти десять лет она живет с мужем. Видимся мы редко. Раньше вот я не особенно думал о том, что отдалился от сестры, у меня был Там, и родственного покровительства мне хватало. Тем более Надия всегда занималась моим воспитанием, была строгой, хоть и справедливой. Я был рад ее замужеству — решил — доставать не будет. А теперь вот… Теперь часто хочется, чтобы она была рядом, и со мной, и с Тамерланом, и с мамой особенно.
Знаю, если бы не я мама бы уехала к сестре, занималась бы внуками.
Сейчас вот самое время вставать на ноги! Дать маме возможность вздохнуть.
Хотя, кто знает, может маме скоро и моими внуками заниматься придется?
Нет. Я не хочу этого сейчас. Надя… она совсем молоденькая. Да, сестра тоже родила в девятнадцать. Но сестра всегда к этому стремилась, она этого хотела.
Не думаю, что мой маленький Воробушек готов сейчас так круто перевернуть свою жизнь.
И потом, я сначала должен встать на ноги, чтобы иметь возможность ей помогать.
Надо как-то решить этот вопрос. Узнать у Самада. И… попросить его кое-что купить в аптеке.
Я ведь знаю, что то, что произошло сегодня мы обязательно повторим!
Воробушек вздрагивает во сне. Успокаиваю ее, целую несколько раз в макушку и понимаю, что усталость все-таки дает о себе знать.
Проваливаюсь в сон. Сладкий сон.
Просыпаюсь абсолютно отдохнувшим и счастливым, оттого что чувствую, что кто-то пытается из-под меня выбраться.
— Надя? Ты куда?
— Я…Я хотела… мне надо…
— Что?
— Ильяс, я не могу сказать, мне надо в ванную, сильно. Пусти.
Понимаю, о чем она, тихонько смеюсь. Мне бы тоже не мешало…
— Только потом сразу назад!
— Нет, мне нужно к себе… и вообще, нужно пообедать, или… поужинать.
— Закажем все в номер.
— Я не знаю… неудобно, наверное…
— Неудобно спать на потолке, одеяло, говорят, падает.
— Все равно. Я схожу к себе.
— Надя… ты… ты обиделась?
— На что?
— Не знаю. На… на все? — я хмурюсь, мучительно соображая, мог ли я ее чем-то обидеть?
— Нет. — почему она так односложно отвечает.
— Надя…
— Илик, правда, пусти, я больше не могу терпеть! Я вернусь, правда.
Да, я тоже не могу, хорошо, что номер огромный, и тут два санузла. И хорошо, что я научился сам садиться в кресло, и руки у меня сильные, я могу перетащить свое тело сам. И хорошо, что когда я падал, кресло осталось на месте.
И все-таки мне кажется, что Воробушек обиделась. Слишком грустно она чирикала.
Может… может потому, что она сказала «я тебя люблю», а я не ответил?
Но… ведь я люблю? Она же… она же знает это?
— Надя? — выезжаю из ванной комнаты, успев натянуть футболку и боксеры, чтобы не смущать мою птичку.
— Я тут.
— Где?
— Прости…Я… я у двери.
— Почему так далеко.
— Не знаю.
Протягиваю руку, понимая, что очень хочется сейчас чтобы она была рядом.
Близко.
Очень близко.
Если бы я мог видеть…
Фантазирую, что было бы тогда. Я приготовил ванну, лучше джакузи, добавил бы сладкой персиковой пены. Поднял бы Воробушка на руки, отнес бы туда, отпустил в теплую воду, сам бы лег, прижал ее к груди, массировал бы нежную кожу, гладил, ласкал. Думаю об этом и улыбаюсь, как… как мальчишка, который впервые чувствует то самое…
— Ильяс, я…Мне, наверное, нужно к себе…
— Зачем? Надя? Подойди ко мне, пожалуйста.
— Ты меня не выпустишь.
Улыбаюсь еще шире, какие правильные у нее мысли!
— Конечно не выпущу! Теперь все. Ты попала в рабство. Теперь ты моя.
— Ах, какая деградация. Из сиделок в рабыни.
— Не нравится? Ну, хорошо, не рабыня… Будешь моей принцессой, хочешь?
— Глупый. Мне правда нужно идти. Переодеться. Потом… Ты голодный, тебя кормить надо, и тебе ведь необходимо гулять?