Мы никогда не умрем
Шрифт:
Мартин был в этом не уверен. Сам он прекрасно осознавал, что при виде жестокости и несправедливости теряет над собой контроль и испытывает совсем не добрые чувства. Вик же казался ему впечатлительным. И, кажется, его было легко разочаровать, а проверять, во что выльется разочарование в мире и его фантазии о холодном мире без любви, Мартину совсем не хотелось.
Впрочем, должно было произойти явно что-то более серьезное, чем постановка пьесы, даже такой тяжелой.
Но дурное предчувствие, из тех, которым
Напротив «Л» вызывающе краснело выведенное изящным почерком имя «Ирина».
Посмотрев Рише в глаза, он понял, что все безнадежно. Она не сможет отказаться от своей первой в жизни серьезной роли.
…
— Слушай, Мартин, какое должно быть прозвище у героя? — спросил Вик вечером.
Спать не хотелось. От чего-то, может быть от прочитанной пьесы, в которой ему предстояло играть, может от тревоги Мартина, а может от чего-то еще, его мучила тошнотворная тоска. Мартин, попытавшись понять причины, быстро сдался, предложил выбраться на крышу через чердак.
Вик лежал на спине и смотрел в небо. Небо напоминало ему темноту в его детстве — непроглядная чернота, в которой кто-то зажег белоснежные огоньки.
«Я не знаю. Слушай, Вик, мне вообще вся эта затея не нравится, лучше бы мы все-таки играли в детских сказках, это хотя бы просто было полчаса позора… Но раз Мари хочет играть так… назовись Виконтом».
— Что?..
«Она выбрала себе образ маркизы де Мертей — персонажа романа Шодерло де Лакло „Опасные связи“. Ее…антагонистом был виконт де Вальмон. Вообще-то он был ее другом, но в конце у них возникли… разногласия».
— Я не помню, чтобы мы читали такой роман.
«Я его читал один. Тебе было бы не интересно, он в письмах, и про интриги на тему отношений. Он валялся в коробке на списание у Веры».
— Виконт… Ну что же, мне нравится, и сокращается до «Вик», — улыбнулся он.
Мартин хмыкнул и замолчал. Его не успокаивало черное осеннее небо, его не успокаивали все разумные, весомые доводы.
Кажется, сегодня его ждала еще одна ночь на чердаке.
В пятнадцать лет рано было начинать играть в такие игры. Рано было играть наркомана с комплексом Бога в «Дождях». Мартину казалось странным, что Мари не выбрала для своего диплома что-то менее циничное, что-то педагогичное и позитивное, чтобы встретить одобрение широкой общественности.
Кажется, она ставила какой-то эксперимент, причем с чьего-то согласия и при чьей-то поддержке. Играла в свою игру, и Мартин понятия не имел, какие правила у этой игры.
Действие 3
Фокстрот с манекеном
Пусть думают о нас все, что им угодно —
Мы только потанцуем и уйдем.
Сегодня Мари, видимо поддавшись осенней меланхолии, оделась в серое. Даже волосы завязала широкой серой лентой. Но перчатки так и не сняла, только сменила на более короткие.
Она сидела на краю сцены. Увидев, что подопечные начали собираться, приветливо помахала рукой, приглашая подойти ближе.
— Прежде всего, мы должны снова познакомиться. На прошлой встрече мы договорились, что вы…
— Почему?! — Рита осталась стоять.
Она зашла позже остальных, и Вик видел, как дрожат от бешенства ее пальцы. Он сидел, подогнув под себя ногу, чтобы в случае, если она бросится на Ришу, успеть встать и удержать ее. Риша явно боялась этого скандала, и по испуганному вздоху за спиной он догадался, что она не ожидала, что он начнется так рано.
— Потому что я проводила прослушивание и пришла к выводу о способностях каждого из вас, — невозмутимо ответила Мари.
Ее явно не напугала взбешенная капризная школьница. Но Рита пережила бы это, если бы не видела проблему куда более страшную и унизительную для себя — Мари было смешно. Она почти не пыталась этого скрывать, и уголки ее губ в бордовой помаде то и дело подрагивали, распуская едва заметные лучики морщинок.
— В моей роли слов меньше, чем в его, — она обвинительно ткнула распечаткой в Матвея, хранившего обычную невозмутимость.
— Потому что он просто не талантливый ребенок, но усердный и спокойный. А ты переигрываешь, и дать тебе роль все равно, что вручить микрофон вокалисту, который безбожно фальшивит.
— Но вы ведь отдали главную роль этому! Потому что у него есть…
— Талант? Мозги? — перебил ее Вик, которому надоело слушать, как Рита пытается вернуться на привычное место любимицы руководителя театра. — Мы все в курсе, почему для тебя это так важно, милая. Потому что ты можешь покрывать свои выходки якобы творческой натурой.
На секунду Вику даже стало жаль Риту — она не могла даже дождаться, пока Мари уедет, чтобы все стало по-старому. Это был последний школьный год Риты, а после ее жизнь вряд ли будет связана с искусством. И вряд ли ее станут хвалить за откровенно плохую игру, как это было раньше. Мари забрала у Риты последний шанс блистать ярче других.
— Характер, — высказала свою точку зрения Мари. — Кому не нравятся роли — я не держу, и решений не меняю. Можете измениться вы — тогда я подберу для вас что-то иное. Если нет, то я ничем не могу помочь. Ты остаешься?
— Да, — с ненавистью выплюнула Рита, садясь на пол.
— Отлично. Тогда начнем с тебя. Как тебя зовут?
— Китти.
— Вот как? Что же, хорошо. Китти. А ты? — обратилась она к Матвею.
Вик поднял глаза. Ему было интересно, что же он придумает. Он ждал чего-то простого, сурового, и…
— Февраль, — неожиданно сказал он.
— Февраль? — удивилась Мари. — Почему?
Матвей пожал плечами и сложил руки на груди. Она не стала настаивать.
Третьей была девушка по имени Даша. Ей было пятнадцать, и она была похожа на птичку — маленькая, худая и суетливая.