Мы оседлаем бурю
Шрифт:
– Вставай!
Он поднялся на ноги и тут же завалился вперед под ударом прилетевшей непонятно откуда стрелы.
– Нет! – Это слово сорвалось с моих губ, но я его не произносила. Мои ноги скользили по склону вниз, хотя я пыталась остановиться. – Джонус! Нет!
«Уходи, идиотка! – кричала я, пытаясь вернуть контроль над собой, но меня захлестнула паника. – Он уже мертв! Беги!»
Но Она не бежала, а катилась по склону. Ее взгляд остановился на упавшем теле, словно больше ничто значения не имело. Джонус не шевелился. Не
– Нет, нет, нет! – Она с криком перевернула его, охватила ладонями бледное лицо. – Ты не можешь, нет…
Все вокруг внезапно опять стало четким. Отсыревшая земля под моими ногами. Отяжелевшая голова Джонуса у меня в руках. Крики. Звук тяжелых шагов.
Я выпустила из рук его голову и бросилась прочь. Лес вокруг меня кружился. Задыхаясь, чувствуя подступающую тошноту, я упала, но тащилась вперед, цепляясь за поросль папоротника. Сумрак позади взорвался криками ужаса, и я рискнула обернуться. Джонус встал, из его спины торчала стрела. Но он умер. Я же слышала его песню.
– Это невозможно, – произнес доминус Лео Виллиус, он пытался спрятаться чуть дальше вверх по холму.
Место было выбрано удачно, за краем большой скалы, но когда за нами придут кисианцы, там ему не спастись. Я должна его вытащить, оставив им труп, но никак не могла отвести взгляд от Джонуса.
– Как вы смеете пытаться меня убить! – прокричал широко раскинувший руки мертвец, возвышая голос к шатру из сплетенных веток. – Я доминус Лео Виллиус из Чилтея, почтенный служитель Единственного истинного Бога.
Позади меня сдавленно ахнул настоящий Лео Виллиус. Тело Джонуса двинулось вниз с холма, к приближающимся кисианцам.
– Бог вдохнул в меня жизнь, и ее не сможет отнять ни одна рука, лишь его, – продолжал кричать он, и еще две стрелы пробили грудь мертвеца.
От удара с близкого расстояния он на миг потерял равновесие, но тут же выпрямился.
– Что это такое? – выдохнул Лео Виллиус.
– Я не знаю, – сказала я, – но он отвлек их внимание. Мы должны идти.
Пригнувшись, я побежала по склону, доминус Виллиус за мной, мы карабкались вверх, к хребту. Задыхаясь, мы добрались до поросшей мхом голой скалы, и никто нас не преследовал. А внизу, не сгибаясь, Джонус так и стоял перед человеком с яростным взглядом, и все мертвое тело было утыкано стрелами, как подушка для иголок.
Она не сказала ни слова – ни когда доминус Виллиус скрючился, укрываясь в подлеске рядом со мной, ни когда кисианцы схватили Джонуса и потащили – он по-прежнему сопротивлялся, повторяя, что он Божье дитя.
– Я никак не смогла бы его спасти, – произнесла я, обращаясь скорее к Ней, чем к молодому мужчине рядом со мной.
– Не смогла бы, – согласился Лео Виллиус. – Но спасибо за то, что спасла меня.
От Нее
Я лишь хмыкнула в ответ Божьему чаду. Они взяли Джонуса, но не все кисианцы вернулись к своим лошадям. Часть из них подбирала останки на поле битвы, а другие собрались перед синеглазым воином и кланялись, слушая приказания. Он указывал вверх на склон, в нашу сторону.
К нам двинулись четверо кисианцев.
– Нет, пока ты еще не спасен, – сказала я. – Я так думаю, им мало одного мертвого тела. Если хочешь выжить, надо двигаться дальше. Идем.
В ушах отдавался топот наших шагов, колотилось о ребра сердце, но в моей голове стояла жуткая тишина.
«Эй, – сказала я. – Эй, ты здесь?»
Глава 7
Мико
Моя стрела вонзилась во внешний круг, как я и планировала. Теперь вся мишень была ровно утыкана стрелами, напоминая ежа. Я размещала стрелы в идеальном порядке и приказала мальчишке из кузницы вытащить все, которые легли не туда, куда я хотела. Я достала еще одну стрелу из бочонка, натянула тетиву и отпустила. Стрела вошла в правую сторону мишени, но не точно в то место, куда я метила.
– Убрать! – крикнула я, и мальчишка помчался к мишени, просунул руки сквозь лес древков и перьев и выдернул стрелу.
А перед обедом ему приходилось вытаскивать стрелу почти каждый раз.
Мальчишка из кузницы еще не успел закончить, а я уже вытащила новую стрелу и приложила ее к тетиве. Капитан Хан предупреждающе хмыкнул. Я притворилась, будто не слышала, и через секунду после того, как мальчик отпрянул, новая стрела вошла в мишень с такой силой, что та качнулась на треноге.
– Убрать!
– Вы становитесь слишком небрежны, ваше высочество, – по-стариковски проворчал капитан. – Пора остановиться.
– Я сама решу, когда пора остановиться, капитан, – ответила я, вынимая другую стрелу, пока мальчишка выдергивал последнюю.
Его явно разморило на солнце. Оно только что начало садиться.
Один день. Прошел ровно один день после отъезда Танаки, и до сих пор ни словечка, ни единого намека, только бесконечный поток вопросов. Вчера вечером меня вызвала к себе матушка. А потом канцлер. Затем снова матушка. Если бы императорский совет, правящий империей, заседал в замке Кой, а не в Мейляне, меня, несомненно, вызвали бы министры Левой и Правой руки и все советники его величества. Лишь отсутствие императора Кина спасло меня от неминуемой встречи с ним.
Я вытащила из бочонка новую стрелу. Осталось только четыре, и, хотя капитану Хану следовало бы принести новые, он не стал этого делать. Лишь терпеливо стоял в угасающем свете, сложив руки за спиной. Ветра не было, и его плащ обвис, скрыв меч на поясе и кинжал у другого бедра, которые носили все императорские гвардейцы.
Стрела с гулким стуком вошла точно в нужное место, и я громко выдохнула. Еще одна причина для капитана меня отчитать. Не глядя в его сторону, я взяла еще одну стрелу.