Мы с Джеком
Шрифт:
Они вшестером ввалились в помещение фактории, в котором еще толпился народ, не столько даже выбирая что-то (с такими доходами, которые имелись у «мяса» в первые несколько саусов, было не до покупок), сколько просто пялясь на всякие вкусности. Ну, или, на то, что им казалось таковым… Но только они появились в помещении, как приказчик тут же обратил на него свое крайне неблагосклонное внимание.
— Эй, «мясо»! — набычившись, прорычал он, когда Андрей подошел к прилавку. — Тут до меня дошли слухи, что ты втихаря кое-чем приторговываешь!
— Вот уж вранье! — возмутился Андрей, лихорадочно пытаясь понять, кто ж это его сдал. Расплачивался он со своими со-, так сказать, трудниками, всегда без свидетелей, спьяну сболтнуть также никто не мог — у них просто денег на выпивку не было, только на ночлег и жрачку. Тогда откуда информация? — Да чтоб я нарушил наш с компанией
— А я считаю, что не вранье, — упрямо заявил приказчик.
— Да? — Андрей усмехнулся. — Ну, тогда — на, смотри, — он снял с глаза простенький линк, который приобрел на базе, и через который вел все расчеты, намертво заглушив своего симбиота, и протянул его приказчику, — ищи. Если ты найдешь там хоть одну операцию купли-продажи, которая была произведена не у тебя, то значит ты прав.
Приказчик ожег его злым взглядом и, взяв протянутый линк, поднес его к своему планшету. Скачав память линка, он попыхтел пару ормов, а затем, досадливо сморщившись, протянул линк обратно Андрею.
— Ну что, каков будет ваш строгий вердикт? — саркастически поинтересовался землянин. Приказчик снова зло набычился, но ничего не ответил.
— Э-э, нет, парень, ты обвинил меня публично, так что давай, так же публично и огласи результаты проверки, — не дал ему увильнуть Андрей. Приказчик смерил Андрея бешеным взглядом, после чего пробурчал:
— Нет.
— Что — нет?
— Нет никаких сторонних операций купли-продажи.
— То есть обвинение признано необоснованным и полностью снято?
— Да, — процедил приказчик сквозь зубы.
— Отлично, — лучезарно улыбнулся ему Андрей, — тогда давай, принимай товар.
Закончив с приемкой товара, приказчик озвучил причитавшиеся им цифры и уже собирался отворачиваться, когда Андрей очень невинным тоном поинтересовался:
— Эй, не напомнишь, сколько у меня там долга осталось?
Приказчик удивленно воззрился на него, а потом настороженно ответил:
— Ну… четыреста сорок семь кредитных единиц.
— Отлично! — широко улыбнулся Андрей. Все эти шесть саусов он не гасил кредита, а копил деньги на случай, если ему потребуется что-то купить. И это было обычной практикой. В конце концов, когда у людей, живущих в таких скотских условиях, появляются деньги, они, как правило, сначала стараются как-то облегчить себе жизнь, а не вбухивать все в возвращение долга, на сколь угодно быстрой отдаче которого, к тому же, никто не настаивает. Ну, то есть, хотя у Андрея за эти десять саусов, вроде как, уже должна была накопиться сумма, достаточная для отдачи долга, приказчик был уверен, что землянин уже потратил ее, или хотя бы часть от нее, на что-то полезное или вкусное. И, в принципе, не был так уж не прав. Андрей действительно уже был готов потратить часть суммы… да хоть на то, чтобы помыться и постираться, ибо, несмотря на народную мудрость, считающую, что моются только те, кому лень почесаться, уже устал чувствовать себя зачуханным и грязным. А кредит он собирался закрыть после того, как закончится его сотрудничество с этим уже изрядно напрягающим его коллективом. Тем более, что, с учетом льготного периода, положенного ему за то, что он обретался в ночлежке, компании, ему нужно было погасить только основную сумму долга. Проценты-то пока набежать не успели. А они были ого-го какими. Но если уж пошел такой наезд… Так что приказчик вряд ли ожидал его следующего действия.
— Тогда лови четыреста сорок семь кредитных единиц и изволь зафиксировать, что я полностью расплатился по кредиту, предоставленному мне торговой компанией «Анриген».
На приказчика было страшно смотреть. Он побелел, покраснел, потом позеленел, и Андрею было совершенно ясно, почему. Торговой компании было крайне выгодно сделать так, чтобы «мясо» как можно дольше расплачивалось с кредитом. Ибо все это время она покупала у должника ингредиенты приблизительно в три-пять раз дешевле, чем он мог бы сдать в любую другую лавку, а продавала ему товары в те же три-пять раз дороже, чем он мог бы купить на стороне, получая при этом бешеную прибыль. Так что работа приказчиков в факториях во многом оценивалась компанией по тому, насколько тот смог затянуть «мясо» с отдачей кредита. И тут такое…
Когда они выбрались на улицу, Андрей зло выругался, а потом повернулся к своему коллективу.
— Значит так, коллеги, поскольку я уже полностью расплевался с глубокоуважаемой торговой компанией, то мы переходим на расчеты натурой. Больше эти уроды не получат от меня ни листочка.
— Так это, Кузьмич, — тут же вскинулся один из любителей погундеть, — тебе ж за наше «сено» уже не по червонцу будут платить.
— И что?
— Как что? — удивился тот. — Ты давай это, тоже не по червонцу нам засчитывай. А то несправедливо получается.
— Да что ты говоришь? — саркастически улыбнулся тот. — Да без проблем. Мне-то что? Если ты продашь свое «сено» больше, чем за червонец, я тебе столько и засчитаю.
— Да как же я продам-то? — удивился гундявый. — У меня ж это… кредитный договор. Это ты у нас только уже чистенький. А мы пока только того, в факторию можем.
— Да ты что? Правда, что ли? — удивился Андрей. — Вот не знал! — а затем надвинулся на гундявого и прорычал: — А коль не можешь, так нехрен считать мои деньги, понял?! Если же тебя в нашем договоре что-то не устраивает, так вали в факторию и покупай все, что тебе нужно, — там, ясно?
За следующие шесть дней на счет Андрея упало более тысячи двухсот универсальных кредитных единиц. Впрочем, осталось на нем к окончанию его недолгого сотрудничества с этой пятеркой убогих всего шесть сотен. Во-первых, пришлось потратиться на простенький дробовик, поскольку трое из его команды, получив «одноручники», начали зло коситься на него и громким шепотом обсуждать, как несправедливо то, что он зарабатывает такие деньжищи, а вот они… Во-вторых, за день до окончания их временного договора он выполнил-таки свою мечту и сподобился помыться и постираться. Ну и, в-третьих, после помывки он переселился в ночлежку рангом повыше, в которой уже имелся душ, правда, как и в той, в которой он, квартировал в Клоссерге, общий на весь этаж, и нормальный туалет, чем вбил последний гвоздь в гроб шанса на доброе отношение к нему со стороны его теперь уже бывших со-трудников. Ну, еще бы: он же «на их горбу» просто «греб деньги лопатой», в то время как «честные люди» горбатились на него, «жря дерьмо» и вообще живя в «скотских условиях». А о том, что он, совершенно точно, сократил время их пребывания в долговой кабале на пару-тройку саусов, вследствие того, что все они приобрели вещи, которые, все равно стали бы приобретать, но — в два, а то и в два с лишним раза дешевле, все пятеро уже дружно забыли. И вообще, эта скомпанованная им буквально на коленке команда все равно скоро развалится. Скрепляющий их стержень в виде Андрея — исчез, а сами они сорганизоваться на что-то созидательное были совершенно неспособны. Да и зависть сыграет роль. Ведь трое из пятерых получили в свое распоряжение задешево аж по три вещи, а вот остальной паре досталось только по две. Как думаете, сколь долго эти двое окажутся способны молча мириться с подобной вопиющей несправедливостью? Да и обеспечить себе в первый же саус доход даже в два десятка универсальных кредитных единиц в день без волшебных пенделей Андрея в одиночку ни один из них был совершенно неспособен. Так что «избавившись от этого гада», они тут же обнаружат, что их доходы заметно упали. Но вот кто в этом всем, по мнению каждого из них, окажется виноват? Ну, с учетом отсутствия наличия «главного гада». Так что и сауса не пройдет, как разосрутся и разбегутся. Без «главного гада», который только и способен придать кучке подобных личностей хоть сколько-нибудь осмысленное существование, они, как та же российская «демократическая оппозиция», существовать просто не способны. Андрей парочку тех гундосящих, кстати, иногда, потешаясь, так и называл: Концовым и Подвальным. Уж больно похожи были. Нет, не внешне, а речами и поведением. Хотя и внешне, пожалуй, тоже.
Поэтому он просто выкинул эту пятерку из головы и начал готовиться к путешествию. В трех межпоселенческих переходах от Тасмигурца, в поселении Шеклмон, за бродником под ником Найденыш все еще сохранялась заранее оплаченная комнатуха в дешевой ночлежке. Сам-то бродник в поселении давно отсутствовал, куда-то отправившись, но за комнатуху заплатил намного вперед… Андрей посчитал необходимым продлить существование Найденыша на тот период, когда Кузьмич уже появится и даже как-то прославится. Ибо если вторая его ипостась появится точно в тот момент, когда исчезнет первая, кое-кто может соотнести одно с другим и быстро его вычислить. А сейчас… Сейчас слава о «мясе» с необычным ником Кузьмич, сумевшим закрыть кредит торговой компании всего за шесть ски, что являлось абсолютным рекордом, уже гремела не только по Тасмигурцу, но и по большинству окрестных поселений. И Андрей не сомневался, что за то время, пока он доберется до Шеклмона, она разойдется еще шире. Найденыш же в это время будет еще живым. И лишь где-то в тот момент, когда Кузьмич вернется из своего необычайно долгого, но зато оказавшегося очень богатым на трофеи (ну для первого горизонта) первого рейда, очередной раз вышедший незадолго до этого из ворот Шеклмона Найденыш тихо исчезнет на просторах Кома. Что ж, Ком — есть Ком. Найденыш не первый из тех, кто бесследно исчез в нем, и последним он, так же, совершенно точно, не окажется…