Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума
Шрифт:
Мне все время хочется сказать, чтобы они пошли на хуй со своей землей, но сдерживаюсь.
— Да, конечно, надо отдать землю крестьянам. Это им еще эротоман обещал.
— Какой эротоман?
— Ленин.
— Почему Ленин — эротоман?
— Ну как, ты что не знаешь эту хрестоматийную историю? Ленин накушался водочки, упал под стол, и его перенесли в спальню. К нему пошла Инесса Арманд; как ты знаешь, чрезвычайно сексуальная особа, которая и к большевикам-то примкнула, чтобы быть поближе к революционным матросам.
Возвращается
— Глупости! Ленин, может, и не такой идол, каким его рисуют, но морально был чистый человек. И вот он-то обещал отдать землю крестьянам.
— Да, ну, дай Бог, может, после Ельцина выберут того, кто сможет осуществить мечту и построить советскую власть...
Галя, перебивая: — Ты ничего не понимаешь! Советская власть — это голод и бесправие.
И так до бесконечности.
Фраза, которую Галя повторяет каждый день: "Борис, давай сядем и спокойно поговорим о Емельяне". Я уверен, если бы Галя зашла, застала меня в постели с бабой, а я бы сказал: Галя, давай сядем и спокойно поговорим о Емельяне", — Галя бы тут же села, и баба из ее сознания испарилась.
У Гали нет чувства времени, и она не сомневается, что Емельяну все еще 3 года, хотя по возрасту он старше Джамбула.
— Скажи Емельяну, чтобы он ел петрушку... пускай ест кефир и творог...
— Ты сказал Емельяну, чтобы он ел кефир?
— Сказал.
— И он ест?
— Минимум 3 раза в день.
— Это очень важно, чтобы он ел...
И дальше в плане видеокассеты. Я, естественно, ничего Емельяну не говорю, но пытаюсь, по мере сил, или укоротить бесконечную беседу, или, если это невозможно, обратить ее в юмор и получить удовольствие.
— Скажи Емельяну, чтобы он ложился спать до 12-ти часов.
— Хорошо, я ему скажу.
— Ты сказал Емельяну, чтобы он ложился спать до 12-ти часов?
— Сказал.
— И что он ответил?
— Послал на хуй.
— Как?! Что именно он сказал?
— Он сказал: "Папа, не пошел бы ты на хуй".
— Это недопустимо. Скажи ему, что так нельзя разговаривать с отцом, и что ты настаиваешь, чтобы он ложился спать до 12-ти часов.
— Хорошо.
— Сказал?
– Да.
— И он что?
— Снова послал на хуй.
— Это безобразие. Скажи ему, что он должен ложиться до 12-ти часов, и это не только твое мнение, но и мое, что мы оба настаиваем.
— Хорошо, скажу.
— Ну?
— Сказал.
— А он что сказал?
— Не пошли бы вы оба на хуй.
— Какой ужас! Он не имеет права так говорить с родителями, которые его воспитали и, в конце концов, речь идет о его здоровье. Самый полезный сон — это когда ложишься спать до 12-ти часов. Запомнил?
— Запомнил.
— Ты ему сказал?
— Сказал.
— Что ты сказал?
— Я сказал: "Емельян, ты не имеешь права так говорить с родителями, которые тебя вырастили,
— Очень хорошо сказал. И что он ответил?
— Да отъебитесь вы оба от меня.
— Боже, где он слышал эти слова?
— Наверное, на улице.
— Ты же говоришь, что он не выходит на улицу.
— Сейчас нет. Но, наверно, раньше, когда он изредка выходил, он слышал: "пошел на хуй".
— Надо сделать так, чтобы он не выходил на улицу. А второе ужасное слово — его он где услышал?
— Из окна. Окно открыто, а Емельян около него обедает. Буду держать все окна наглухо закрытыми.
— Да, но тогда он будет совсем без воздуха. Скажи ему...
Емельян хохотал до слез, когда я передал ему этот диалог и наше с ним вымышленное общение.
В интервью российскому телевидению Галя сказала:
— Здесь ничего моего нет. Чемоданы, которые я привезла 20 лет назад из России — я их так и не открываю.
Имеется в виду — жду отъезда и не открываю, чтобы заново не упаковывать.
Моя жена Галя обычно недовольна Америкой, причем повод для недовольства ей долго искать не приходится. В мебельном магазине Галя на чисто русском языке с отличной дикцией пытается втолковать продавщице-американке, что ей нужен кухонный стол. Та, естественно, ничего не понимает.
— Мне нужен стол. Сто-ол... Боже, совершенно безмозглая... Стол, на котором едят....
— Галя, — пытаюсь я объяснить, — по-английски "стол" будет "тейбл".
— Тейбл! — недовольно хмыкает Галя. — Почему не сказать нормально — стол. Почему этим американцам обаятельно нужно все исковеркать?
Галя, естественно, мгновенно включалась в распространенную игру, что в Америке продукты (грибы, бабы, березки, соловьи, сено, тучи — проставить по желанию) не те, и ничего мало-мальски съедобного достать невозможно.
— Боря, скажи Емельяну, чтобы ел фрукты, пока сезон.
— Галя, знаешь, один известный писатель, будучи в Нью-Йорке, спросил, когда у них появляется клубника. Ему ответили — в 5 утра.
Все эмигранты должны сдавать экзамен на гражданство. Пожилым разрешили сдавать на родном, а не на английском языке. Я решил позаниматься с Галей и помочь ей подготовиться к экзамену.
— Галя, сколько цветов на нашем знамени?
— Это на вашем знамени. На нашем другие цвета.
— Кто был в Америке первым президентом?
— Лучше бы его совсем не было.
— Сколько человек в Сенате?
— Да будь они все прокляты.
Едем с Галей в сабвее. Галя, неожиданно:
— Ты посмотри. Полный вагон людей, и ни одного англосакса. (Что Галя подразумевает под англосаксом, как она может его отличить от, скажем, шотландца, и зачем они ей вообще нужны, одному Богу известно).