My Ultimate Winter Playlist or Let's Do It
Шрифт:
– Давно же мы тебя не видели, уже и зрение успела посадить, - сочувственно заворковал Энди и схлопотал приветственный подзатыльник.
– Это для компа, придурок, - проворчала я и отошла в сторону, чтобы пропустить их в коридор. С улицы дуло слишком противно.
– Где твое предрождественское настроение? – не успокаивался Энди.
Анна отвесила ему вторую оплеуху и потащила меня внутрь, но тут же растерялась, ведь была в доме впервые. Я повела ее на кухню. Раз гости уже подтянулись, частично по крайней мере, негоже оставлять их после промозглого холода и ветра без чего-то согревающего. Анна после пары неудачных открытий ящиков освоилась здесь, будто жила вместе с нами. Мы подогрели рагу,
– Энди, – вспомнила Анна о недостающем элементе обстановки. – Энди! – крикнула она громче. Никакой реакции. – Энди, не заставляй меня вставать с места!
Я повернула голову в сторону гостиной, ожидая, когда появится раскаявшаяся пропажа, но в дверях стоял Бенедикт и вовсю улыбался:
– А я-то думал, почему ты меня не встречаешь. Мама говорила, что ты весь день работала и до сих пор в поте лица готовишь. Я захожу на кухню, а у меня тут филиал Гавайев.
Пока он толкал обиженную речь, я сорвалась со стула и кинулась обнимать пропажу. Я тискала его так крепко, как только могла, а он, бедняжка, не мог даже ответить, потому что в кольце объятий оказались и его руки.
– А теперь еще и на цельность моих костей покушаешься, - продолжил он.
– Сделай одолжение, - проворчала я. – Помолчи, идиот. – И зарылась в его свитер.
– Хиддлстон! – крикнул Бенедикт. – Что ты сделал с моей Хеллс?
– Она сама одичала и от рук отбилась, а кто виноват? Хиддлстон, - бурча, Том вошел в кухню в обнимку с Амели.
Комментарий к The Roof Is On Fire
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #MUWP_OnFire
========== Christmas Is All Around Us ==========
Inspired by: Bill Nighy – Christmas Is All Around Us
Дневник мизантропа: Рождество. Исцеление мне не грозит, хотя над этим каждый день работают ведущие специалисты отрасли. То ли нескольких дней оказалось недостаточно, то ли стресс на работе обращает вспять все терапевтические заморочки Энн, Энди, Тома, Бенедикта и Амели, не знаю. Но даже ребята из видеоотдела начинают говорить мне, что я в последнее время слишком сосредоточена на материальных объектах и игнорирую людей.
Не то чтобы во мне напрочь отсутствовал рождественский дух. Я помогла ребятам в ньюс-руме развесить украшения, напылила высокохудожественные снежинки на окна и положила Уильяму на стол шапку Санта-Клауса. Потом сбегала наверх к несчастным операторам, которые решили в связи с кризисом жанра украсить свой этаж фотографиями-кадрами из передачи. Я поспела вовремя, чтобы послать Генри за лаком для декупажа, а самой припахать нескольких человек и, сев на пол и вооружившись скрепками, вырезать автомобили с фоток, чтобы сделать из этого гирлянды.
Во мне умер только активный член общества, а не сумасшедший гений. Даже Кларксон улыбнулся, увидев, как мы трудимся, словно рождественские эльфы. Хаммонд нахлобучил на меня зеленый колпак с колокольчиком и пообещал по-быстрому сгонять за башмачками с загнутыми носками. Мэй предложил передислоцироваться на диван, беспокоясь, как бы я не отсидела самое ценное. Я гордо отказалась, после чего он принес подушки. Хаммонд, к слову, так и не вернулся. Зато пришел Генри. Я вооружила его кисточкой и раздаточным материалом в виде распечатанных бамажек со всякими «макларенами» и «зондами». Научила, как отделять зерна от плевел: залакированную картинку от бумажки. До конца рабочего дня мы покрывали лаком получившиеся заготовки и шарики, а потом украшали елку. Не знаю, как она выглядит на трезвый взгляд, но нам после полуторачасовой интоксикации химикатами она казалась шедевром, похлеще выставленных в музеях. А в том, что
– Елочка гори! – крикнула я в токсичном угаре по-русски, как ни странно мой ассистент понял меня и воткнул гирлянду в розетку. По веткам змейкой спускались и перемигивались разноцветные огоньки, от восхищения я захлопала в ладоши, Генри рассмеялся.
– Вот, значит, как мы работаем, - услышала я возмущенный голос в конце коридора.
– Завидно, Бенедикт? Завидно, что у тебя такая скучная елка? – передразнила его я. На самом деле она не такая уж и скучная, я постаралась и разбавила его матовые однотонные шарики звездами и колокольчиками, плетенными из соломы. Не спрашивайте меня, как я достала солому в Лондоне, и мне не придется вас убить. Даже этому зануде и любителю классического убранства рождественского дерева, а ля модный каталог, пришлись по вкусу этно вкрапления. Жаль только, что тряпичные игрушки, которые перешли мне в наследство от Нового года с Энн, он выселил на каминную полку.
– Завидно? Я только удивляюсь, как вы туда шестеренок не навешали и не примотали монтировку вместо рождественской звезды.
Почему я прошляпила такую гениальную идею? Не с монтировкой, это, бесспорно, перебор, а с шестеренками, которые использованы на логотипе Top Gear. Мой энтузиазм во многом, подозреваю, химический сдулся. Хеллс грустный.
– Только не начинай, - взмолился Бенедикт, глядя на мою расстроенную мордашку. – Только не чупакабра.
Генри с подозрением покосился на меня, ожидая узнать, что такое режим «чупакабра», но увидел только, как я надулась, поплелась собирать беспорядок, оставленный нами на полу, и буркнула себе под нос:
– Ехидна.
– Что угодно, хоть фениксы, только не будь гарпией, Хеллс. Поехали за подарками.
– Я убираю, - не сдавалась я.
Бенедикт опустил голову и издал вздох отчаяния, достойный викинга из героических саг, потерявшего брата на поле брани. Генри оценил величину отчаяния светила британского театра и кино, потому предложил:
– Я сам уберу, иди уже.
***
Вы видели очереди в торговых центрах накануне Рождества? Если такое же столпотворение будет во время зомби Апокалипсиса, то первое, что я сделаю, вооружусь кем-то, кто в состоянии держать автомат, и пойду мародерствовать только в такой милой компании, чтобы все вокруг поняли, насколько это важнее для меня. Я, между прочим, физически не успела купить подарки раньше, а у вас какое оправдание, ленивые задницы?
Даже если у толпы и не было оправдания, это не мешало им толкаться, шуметь, сметать все, что не продалось за год, с полок магазинов. Мы увидели в происходящем один плюс: Бенедикта никто не замечал, в этом сезоне самый модный мужчина – бородатый пухляш в красной шубе. Обойдя половину торгового центра с нулевым результатом, мы решили, хватит этого терпеть. Ладно, я останусь без подарка (да, я не праздную Рождество, но заслуживаю маленький утешительный приз за усердную работу, к тому же вся эта суета и яркие вывески с сумасшедшими скидками действовали и на меня), Анна и Энди тоже потерпят, Хиддлс вообще не заслужил, но как же Мэгги?
В следующем магазине Бенедикт, как самый длинный, пошел отвоевывать подарки, а я, как самая юркая, заняла очередь к кассе. Наша команда сработала не хуже, чем техники на пит-стопе. Через почти час угнетающего простоя в очереди у нас на руках был набор для рисования и подборка книг, которые я обозначила как “must read” для маленькой юной сорвиголовы. Остались ли у нас силы на то, чтобы продолжить рейд дальше? Нет. Если бы я могла, то упала бы прямо там, где стояла.
– Кто у тебя еще остался? – выдохнула я, надеясь, что он ответит, это все.