Мы же взрослые люди
Шрифт:
– Извини, увлекся, возвращаю в целости и сохранности.
– Не уверена насчет сохранности – поцарапал меня своей щетиной. Теперь придется зализывать раны.
– Я могу.
– Нет, достаточно уже того, что ты сделал.
Оба не сговариваясь посмотрели в глубь кафе. Официант готовил кому-то кофе, кофе-машина ревела белугой. Ринат опустил глаза, рассматривая дощатый пол.
– С чем у тебя ассоциируются эти доски? Дашь правильный ответ – с меня десерт.
– У ассоциации не может быть неправильного ответа.
– Не умничай, отвечай.
–
– Нет. Холодно. Ты дальше от десерта, – Ринат глядел внимательно на лицо Нины. И был в этот момент запредельно прекрасен.
– А, я поняла, к чему ты клонишь. Наш шалаш, конечно же! Шалаш из досок, которые мы выклянчивали у всех. Мой дедушка на тачке подогнал кучу, и каждый принес по несколько досок. Кто-то отломал от забора.
– Коржик.
– Да, точно, и его бабка с хворостиной бегала за ним. У нас был крутейший шалаш. Трехкомнатный. Помнишь, как мы остались в нем на ночь, но кто-то из взрослых вытащил в четыре утра нас на улицу?
– Это было серьезное инженерное сооружение. – Все. Вот в это время им было уже по 15. – Мы планировали прихожую, куда посадим постового, чтобы нас немцы не окружили.
– Да, да, точно немцы. Дикобразы против немцев, – соседнее село называлось Немцово.
– Как же там было тесно. Я до сих пор помню твои острые коленки.
– А я помню, как пахли твои подмышки.
Детство вернулось к ним. Сквозь шелуху, сквозь одежду в красный горох и седые виски Рината друг на друга глядели два отрока.
– Помнишь, как мы тебя называли?
– Гаечка.
– Да, золотое было время. Я помню, как мы давали клятву на крови, что никогда не будем пресмыкаться перед дурацкими взрослыми проблемами. Кололи пальцы колючкой шиповника, обмазывались кровью друг друга.
– А потом ты предложил найти пресмыкающееся и съесть его в знак нашего более высокого статуса.
– Точно! Это было еще тогда, когда сиськи у вас, девчонок, только начинали проклевываться. А что? Я так исчисляю.
Нина сделала жест, будто кидает пустую кружку в голову Рината, а Ринат смешно прикрылся руками и завопил:
– Умоляю, пощади! – Засмеялись.
– И мы искали ящерицу.
– И ты все ее жалела, ящерицу, которую мы так и не нашли. А теперь вот оно как все. Как ты думаешь, мы пресмыкаемся?
– Наверное.
Задумались, глядели в окно.
– С тобой так просто оказалось разговаривать, Нина.
– И мне с тобой.
И внезапно после этих слов стало не о чем говорить. Постепенно шелуха начала обратно наползать на них. Шелуха лет. Попросили счет, официант принес.
Они оба смотрели сквозь друг друга в свое прошлое. В тот год, когда Нина еще не брила ноги, а Ринат был юркий как Маугли в мультфильме. Там, куда они смотрели, были толстые деревья, вокруг одного из которых лепился шалаш, и вечное лето.
ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ
Эти бабочки.
Нина возвращалась домой в размышлениях над мнимыми бабочками, которые метались по ее животу, то опускаясь в самый низ, то взлетая за сердце. Бабочки. Так давно не приходило это ощущение. Она посмотрелась в зеркало заднего вида, глаза блестели, а на щеках выступил румянец. Встреча растормошила ее, сделала более живой, чувственной. Нина вспомнила, что она женщина, ЖЕНЩИНА – полуземное, полукосмическое существо.
Вечером, к приходу мужа, Нина надела свое особенное белье. Нашла в шкафу самое игривое домашнее платьице, в мелкий цветочек с воланами. Малыш уже спал. Старшая дочь закрылась в комнате, смотрела какой-то аниме сериал в наушниках.
Момент был подходящий. Настроение тоже подходящее. Нина называла его – зов природы. Сегодня зов был особенно сильный, живой, и Нине хотелось верить, что она сможет преодолеть волны охлаждения, которые так часто окатывали их с мужем любовную лодку.
Сегодня Нина была убеждена, что все преодолимо, что она может исправить разлад. Она чувствовала себя обольстительной. Вышла из ванной, где аккуратно сбрила все лишнее, натерла тело ароматным крем-маслом. Вспоминала сегодняшнюю встречу с Ринатом, приятные бабочки снова разлетались от пупка в разные стороны. В низу живота и в области сердца становилось приятно тепло. Нина вспоминала Рината, вспоминала себя и ждала мужа.
Она вспоминала, как Ринат слегка наклонился над столиком, взял ее руку и прислонил к своей щеке. Как он потом аккуратно стряхнул с волос Нины крошки от безе. Его худая ладонь с длинными смуглыми пальцами, сквозь кожу просвечивали синие венки. Ладонь прохладная, шершавая быстро соскользнула обратно, в личное пространство Рината и больше не касалась руки Нины. Этот простой жест Нина прокручивала в голове снова и снова.
Илья пришел ближе к полуночи. Много работы. В ванной и на кухне были зажжены свечи. Бокалы под красное вино стояли на столе. Нина надушилась специальными духами с феромонами, которые ей привезла подруга из Эмиратов. Намек на секс не то чтобы непрозрачный, он ярким знаменем развевался посреди квартиры.
От вина Илья отказался. Нина подошла к нему сзади, когда он сел за стол, обвила руками шею, мягко выложила из его рук телефон и стала разминать плечи, массировать голову. Она гладила плечи, пробегала пальцами по шее, прощупывала раковины ушей, ласково вращающими движениями проходилась по голове. Илья брил виски и носил хвостик на затылке. Касаться висков было приятно. Нина поцеловала Илью около уха и стала спускаться медленными поцелуями вдоль его шеи. Илья замер. Нина опускалась ниже, массируя спину и поясницу. Руки прокрались на переднюю часть туловища и, минуя живот, сползли в пах.