Мягкая машина

Берроуз Уильям Сьюард

То, что Фрейд называет “супер-эго”, является, вероятно, паразитарной оккупацией внутренних областей мозга, где могут быть расположены центры “нормальности”, — я имею в виду комнату на верхнем этаже, в которой до того, как туда въехало “супер-эго”, жили, как мне помнится, “ты” и “я”. Так как паразиты оккупируют участки головного мозга, они в состоянии отвлекать внимание исследователя от “источников угрозы”. Апоморфин действует на гипоталамус с тем, чтобы регулировать обмен веществ, и нетрудно понять, какую опасность представляет он для паразитов, обитающих в этих участках мозга. Видите ли, джанк есть смерть, самый опытный “визитер” в отрасли.

ЛЕЧЕНИЕ, КЛАДУЩЕЕ КОНЕЦ НАРКОМАНИИ

В 1961 году я познакомился с богатым и влиятельным молодым человеком, только что прошедшим курс апоморфинного лечения и убедившимся в его исключительной эффективности при заболеваниях героинизмом. Он уверял меня, что сможет привлечь к этому методу внимание официальных кругов в Соединенных Штатах, где проблема наркомании и количество наркоманов могли бы образовать идеальный испытательный полигон для проверки метода лечения, указав его преимущества над другими методами, применявшимися в то время и, к сожалению, применяющимися и поныне. Тот молодой человек уже умер. Медицинская сестра, которая его лечила, умерла. Умер и доктор Дент, лондонский врач, первым начавший применять апоморфин при лечении пагубных пристрастий и с превосходными результатами использовавший этот метод в течение сорока лет, что могут засвидетельствовать многочисленные излечившиеся пациенты. Доктор Дент был основателем и председателем Английского Общества изучения пагубных пристрастий. Он поддерживал контакт с доктором Избеллом из Лексингтона, штат Кентукки, а также другими специалистами в данной области. Несмотря на неоднократные попытки, ему так и не удалось привлечь ни доктора Избелла, ни кого-либо из других врачей, связанных со Службой здравоохранения Соединенных Штатов, к испытанию метода лечения апоморфином. Я подготовил три экземпляра статьи. Один был выслан

молодому человеку, по просьбе которого статья была написана, и попал к нему незадолго до его смерти. Другой был утерян литературным агентом в Нью-Йорке после того, как статью отклонили в “Literary digest” и ряде других подобных периодических изданий. (В этой связи стоит упомянуть один случай, произошедший в 1960 году. В то время у меня были денежные затруднения, и я принял заказ на вещицу об “уличном наркомане” от одного американского журнала, специализирующегося на документальных детективных историях. Мистер Мелвилл Хардимент с Кембридж-сквер, 6 из записок, которые я ему предоставил, подготовил статью, а я добавил страницу об апоморфинном лечении. Детективщики написали мне, что статью они берут, однако упоминание о методе лечения апоморфином предпочли бы опустить, так как по сюжету лучше оставить “уличного наркомана” под забором — там, где ему и место, Я ответил, что их позиция настолько необъяснима, что вполне заслуживает таких ярлыков, как “непатриотичная” и “нелояльная” — нелояльная по отношению к любой Америке или любым американцам, заслуживающим, по моему мнению, лояльности, — а кроме того, возможность дезинтоксикации 50 000 несчастных наркоманов сама по себе является неплохим сюжетом.) Третий экземпляр статьи был затерян в неких далеких архивах, однако благодаря стараниям доктора Пивано Соттсы из Милана появился в качестве предисловия к итальянскому изданию 'Джанки'. Этот итальянский перевод по сей день остается единственным опубликованным вариантом статьи. В то время, когда статья была написана, я не критиковал ни Американское Ведомство по борьбе с наркотиками, ни Центр здравоохранения в Лексингтоне, я лишь советовал им использовать свое дорогостоящее оборудование для решения задачи дезинтоксикации 50 000 несчастных наркоманов с помощью единственного метода лечения, способного эту задачу решить, ведь если есть у Америки хоть одна обязанность, так это обязанность решить эту задачу. Моя попытка предположить наличие доброй воли там, где она явно отсутствует, оказалась бессмысленной. Американское Ведомство по борьбе с наркотиками упорно продолжает рассматривать наркоманию как преступление, а в результате этого делает упор не на лечение, а на наказание. Наркомания — это нарушение обмена веществ, и к полиции она имеет не большее отношение, чем туберкулез или отравление радием. Мистер Анслингер104 утверждает, что законы против наркомании должны отражать неприятие наркомана обществом, иначе говоря, вызывать неприятие наркомана обществом. Недавно, когда была сделана попытка открыть лечебный центр в Хобокене, местные жители забросали здание центра камнями с криками: «Ну что, торчите? А шприц прихватить не забыли?»

«В Хобокене мы преступников и преступниц ни за что не потерпим!»

Иногда просто диву даешься, до чего же гнусным может стать гнусный американец и до чего злонамеренны те, кто формирует его так называемые убеждения. Обратимся к фактам. Чего удалось добиться Американскому Ведомству по борьбе с наркотиками и Лечебному центру в Лексингтоне? Согласно утверждению Ведомства по борьбе с наркотиками, оно все-таки сократило количество героина, потребляемого наркоманами, но не количество наркоманов. Достижение невелико. Принимает ли наркоман 23 грана героина в день или 1/4 грана, он все равно остается наркоманом и, будучи лишен дозы, неминуемо испытывает тяжелые симптомы отнятия. Более того, наркомания поддерживается и такой малой ежедневной дозой героина, как одна тридцатая грана. Растет пристрастие к героину и в тех возрастных группах и общественных классах, в которых прежде оно было неизвестно. В двадцатых годах, когда я учился в школе, единственным известным нам наркотиком был алкоголь. Когда в сороковых годах я впервые пристрастился к героину, среди подростков все еще не было наркоманов. Ныне же ширящееся распространение подростковой наркомании вызвало усиление мер по борьбе с ней, приведшее к столь прискорбным результатам. Наркомания — болезнь, характеризующаяся незащищенностью от внешней среды. Правомерен вопрос: каким образом молодежь получила доступ к наркотикам? Частично я могу на него ответить. Зараза распространяется благодаря строгим мерам, принимаемым Американским Ведомством по борьбе с наркотиками, его громогласным заявлениям о том, что наркомания — не медицинская, а полицейская проблема. В двадцатые и тридцатые годы люди, уже пристрастившиеся к героину, имели к нему намного более легкий доступ. Торговец обслуживал наркоманов и в большинстве случаев имел дело с неприметной, жалкой шушерой с самого дна общества: мелкими мошенниками, воришками, сутенерами и проститутками. Это был мир убогих улиц и меблированных комнат, далекий от учеников средней школы. В то время не составляло никакого труда следовать привычке к морфину с помощью рецептов врача, и многие из тогдашних жуликов-гастролеров только этим путем и действовали. Когда же Американское Ведомство по борьбе с наркотиками, обезумев от закона Паркинсона, приступило к выполнению программы массовых арестов и несоразмерных приговоров за хранение наркотиков, многие старые наркоманы и торговцы были изъяты из той среды, в которой вращались. Некоторые из ветеранов с отвращением бросили свое занятие. Даже мафия рассудила, что есть более простые и безопасные способы делать деньги. В результате возникло новое поколение торговцев и потребителей. Это новое поколение торговцев и взялось за подростковый рынок. Такое развитие событий было нетрудно предвидеть любому, кто обладает ясным умом. Утверждаю ли я, что Американское Ведомство по борьбе с наркотиками намеренно распространяет заболевание наркоманией на молодежь? Намеренно действует агент или нет, представляет примерно такой же интерес, как то, сколько ангелов могут танцевать на кончике булавки. По плодам познаются дела их, а Американское Ведомство по борьбе с наркотиками пожинает плоды, достойные сожаления. Все это ведет к возможному содержанию больных наркоманией в карантине, к их изоляции, что до сих пор остается чисто английской системой. (Данная статья не является аргументом в пользу введения английской системы в Соединенных Штатах.) В Англии врач может прописать больному, страдающему наркоманией, любое количество героина, однако, если он не убедится, что пациент уже заработал себе пагубную привычку, то ничего не пропишет. Ввиду того, что наркоман имеет законный доступ к героину и может покупать его по аптечным ценам, он не нуждается в черном рынке, хотя и может продать таблетку-другую из своего рациона другим наркоманам. В Соединенном Королевстве число наркоманов составляет 600, тогда как в Соединенных Штатах — 50 000. В последнее время гнет, осуществляющийся в Америке, переносится и на Англию, и уже поговаривают об изменении этой системы. Английские врачи возражают против такого изменения, так как понимают, что в результате полицейские получают право диктовать врачу, что можно прописывать, а что нельзя. Американское Ведомство по борьбе с наркотиками давно наделено таким правом, и, если врач будет прописывать что-либо наркоманам, он может лишиться разрешения на практику. Политика Американского Ведомства по борьбе с наркотиками рассчитана не на сдерживание, а на распространение заболевания наркоманией. Его работники не уменьшают количество пораженных болезнью. По их собственному признанию, наркомания растет, особенно в среде молодежи. Под предлогом поисков наркотиков они имеют право в любой момент обыскать любого человека и любое помещение. Ведомство непрерывно проталкивает новые антинаркотические законы и все более строгие наказания. Многие законы, принятые под таким нажимом, представляют собой очень серьезную угрозу для нашей так называемой свободы. В Луизиане и Калифорнии быть наркоманом — уголовное преступление. Карательные санкции в отсутствие какого-либо доказанного противозаконного поступка создают прецедент, который может быть распространен на другие категории “правонарушителей”, включая любого противника официальной политики. Отнесение всей оппозиции к категории преступников является, разумеется, тем простым приемом, с помощью которого приходит к власти и провозглашает себя избранным большинством голосов фашистский режим. В декабре 1964 года я возвращался в Штаты и провел на таможне три часа, в течение которых агенты по борьбе с наркотиками читали мои заметки, письма и дневник. Не обнаружив наркотиков, они известили меня, что я подлежу штрафу и тюремному заключению за то, что не зарегистрировался в Ведомстве, когда выезжал из страны, и за то, что не сообщил таможенному инспектору об имевшемся на меня криминальном наркотическом досье, когда вернулся. Закон, принуждающий наркоманов регистрироваться, касается только тех, кто был признан виновным федеральным судом, судом штата или городским судом в нарушении закона Харрисона [80] о наркотиках или закона о марихуане 1937 года. В Соединенных Штатах я был арестован дважды, один раз 20 лет назад, а другой — 17. Ни в одном из этих случаев я не был осужден. При любых обстоятельствах, по-моему, этот закон превращает человека в преступника, если он просто когда-либо был наркоманом.

80

Закон Харрисона был одобрен Конгрессом США 17 декабря 1914 года. Первоначально не запрещал, а только регулировал налогообложение и продажу опиатсодержащих препаратов, но впоследсвии его пункты неоднократно ужесточались. прим ibsorath.

Перейдем теперь к Лечебному центру в Лексингтоне. Что за лечение там проводится? Десятидневное снижение дозы с помощью метадона, при первой же возможности приводящее к практически единодушному рецидиву, что охотно признают лексингтонские врачи. Исследовательский отдел в Лексингтоне возглавляет доктор Избелл, Доктору Денту ни разу не удалось заинтересовать его методом лечения апоморфином, хотя доктор Избелл и наблюдал результаты. Я знаю случай, когда он беседовал с двумя выздоровевшими пациентами доктора Дснта. Доктору Денту он заявил, что считает этот метод лечения слишком опасным. Опасным для кого? Эксперименты, проводящиеся в Лексингтоне, направлены, по всей видимости, на выяснение того, имеют ли склонность к наркомании подвергнутые декортикации12 собаки! Да, пес может подсесть на наркотики, даже если ему вырезать мозги. Это я мог бы вам сказать и до того, как вы воткнули иглу, док. В настоящее время лечение в Лексингтоне состоит в шестимесячном заключении после первоначального снижения дозы с помощью наркотиков-заменителей. Чиновники Министерства здравоохранения хотят продлить этот период и заявляют, что продолжительное принудительное заключение необходимо, поскольку наркоман не “желает” быть излеченным. Разумеется, наркоманы не “желают” вылечиваться, так как наркотик полностью контролирует именно центры “желания”. Когда в процессе апоморфинного лечения они начнут избавляться от потребности в морфине, многие “пожелают” продолжать лечение и воздерживаться от наркотиков, Курс апоморфинного лечения занимает 8-10 дней. После окончания курса выздоровевший наркоман обнаруживает, что он в состоянии воздержаться от рецидива. Апоморфин активизирует именно центры сопротивления. В 1959 году интенсивно субсидируемый журнал “Western world” поместил статью, названную 'Борьба с наркоманией'. Я перепечатал отрывки из этой статьи, разрезал страницу на четыре части и расположил эти части в другом порядке. Из-под ножниц вышло удивительно ясное и дальновидное заявление относительно целей и методов Американского Ведомства по борьбе с наркотиками. Представляю на ваше рассмотрение этот перераспределенный текст вместе с подтверждающими его сообщениями, которые появились в 1965 году.

ПЛАН “НАРКОМАНИЯ”

Теперь вы спросите, хочу ли я сохранить навечно проблему наркотиков, и я отвечу: «Защищайте болезнь. Защита общества от болезни должна считаться преступлением».

В Соединенных Штатах эта проблема предусматривает использование тюрем, прежний наркотический план, наркоманию и преступления на долгие годы… всестороннюю “заботу” благотворительных организаций… наркотики, которые упреждают применение лекарств… факт, заслуживающий внимания… 4–8 стадий… заключенный был задержан… изолирован… затребован.

Наркомания — своего рода базис… должны быть сплошные наркоманы… Любая умышленная деятельность, направленная на подрыв Капитала Воли и Казначейского Банка… Зараза, переданная в дар торговым сделкам на бирже наркотиков, выявила Тифозную Мэри, которая распространит наркотическую проблему на Соединенное Королевство… Кажется, наконец появилось средство… средство решения проблемы социальной, а значит — опасной для общества… Дайте прокурору свободу засудить любую лазейку.

(Разрезанная 'Борьба с наркоманией' Малькольма Монро, бывшего прокурора, в “Western world”, октябрь 1959 года.)

А вот заметка, которая появилась шесть лет спустя; 3 мая 1965 года, в нью-йоркском “Journal American”.

ДОКТОР МЕДИЦИНЫ:

ТЮРЬМА МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ НАИЛУЧШИМ РЕЦЕПТОМ ДЛЯ НАРКОМАНОВ

Врач-психиатр Джордж Э. Вейлант из Службы здравоохранения Соединенных Штатов в Лексингтоне, штат Кентукки, заявил: «Вероятность серьезного воздержания от наркотиков после длительного принудительного тюремного заключения и последующего длительного принудительного надзора по крайней мере в 15 раз выше, чем после добровольной госпитализации». Далее он добавил, что склонность к преступности у несовершеннолетних, разрушенные дома и проживание в трущобах, по всей вероятности, взаимосвязаны.

В Америке царит мнение, что должностные лица обязательно поступают правильно, мнение, что упомянутые должностные лица не жалеют сил на общее благо. Трудно понять, зачем следует их выслушивать, если их слова не несут в себе ни здравого смысла, ни добрых намерений. Если официальные органы не сумели решить проблему наркотиков, да и правдиво ее изложить, то органы неофициальные продвинулись в этом вопросе немного дальше. В последнее время стали создаваться лечебные центры, где единственным средством лечения наркоманов является молитва. Такой вдохновенный, квазирелигиозный подход к лечению нарушения обмена веществ противоречит здравому смыслу. Столь же логично было бы прописывать молитву от малярии. Недавно в Нью-Йорке врачам было разрешено прописывать героинистам метадон. В процессе этого лечения героинисты избавляются от тяги к героину. Они рассчитывают в течение пяти лет снизить дозировку метадона. Метадон — опиат более сильный, чем морфин, и точно в такой же степени вызывающий привыкание. Утверждение о том, что наркоманы вылечиваются от героина с помощью метадона, сродни утверждению о том, что алкоголик вылечивается от виски с помощью джина. Если наркоманы и утрачивают тягу к героину, это происходит потому, что доза метадона сильнее, чем разбавленный героин, который они приобретают у торговцев.

“Джанк” — общее обозначение всех вызывающих привыкание препаратов и производных опиума, включая и синтетические: морфин, героин, дилаудид, кодеин, диокодин, дигидрокодин, демерол, метадон, палфиум — список далеко не полный. Содержащийся в опии-сырце папаверин привыкания не вызывает. Апоморфин, получаемый из морфина, привыкания не вызывает. Однако оба эти вещества согласно закону Харрисона отнесены к наркотикам. Своими законодательными актами Конгресс предполагает не только возводить граждан в звание порядочных людей или преступников, но и изменять физиологическое воздействие лекарственных средств. Наркоманию может вызвать любой тип джанка. Не имеет большого значения и то, вводится ли он с помощью инъекций, вдыхается или принимается через рот. Во всех случаях результат один — привыкание. Наркоман работает на джанке. Словно водолаз, он зависит от своего джанкового шланга. Если подача джанка прекращается, он испытывет мучительные симптомы отнятия: жжение в слезящихся глазах, повышенная температура, приступы жара и озноба, судороги в ногах и желудочные спазмы, понос, бессонница, прострация, а в ряде случаев — смерть вследствие коллапса органов кровообращения и шока. Симптомы отнятия отличаются от любого другого сравнимого по серьезности синдрома тем, что они мгновенно ослабляются введением достаточного количества опиатов. На четвертый день симптомы отнятия достигают пика, а затем, и течение трех-, шестинедельного периода, постепенно пропадают. Поздние стадии отнятия характеризуются глубокой депрессией. Точных знаний о механизме наркомании еще нет. По мнению доктора Избелла, джанк подавляет чувствительные нервные окончания клеток. Таким подавлением клеток можно объяснить как обезболивающее, так и наркотическое действие джанка. Да, несомненно, и механизм, с помощью которого джанк ослабляет боль. Путь, которым джанк ослабляет боль, ведет к привыканию, и все испытанные до сих пор препараты джанка вызывают привыкание в той же мере, в какой они эффективны при ослаблении боли. Любой препарат джанка, который ослабляет острую боль, даст и соразмерное ослабление симптомов отнятия. Морфин, не вызывающий привыкания, — это попросту новый философский камень, и все же исследования, проводимые в Лексингтоне, в значительной степени сориентированы именно на эту бесплодную затею. Когда устраняется фактор подавления клеток, тело испытывает мучительный период возвращения к нормальному обмену веществ, характеризующийся описанными симптомами отнятия.

На вопрос о том, что за люди становятся наркоманами, дает ответ Министерство здравоохранения: «Каждый человек, достаточно долго употребляющий любой препарат, вызывающий пагубное привыкание». Время, необходимое для вырабатывания прочной привычки, зависит от индивидуальной восприимчивости и наркотической силы употребляемого препарата. Как правило, любой, кто в течение месяца получает инъекции морфина в размере одного грана в день, после прекращения инъекций испытывает серьезное недомогание. Чтобы окончательно стать наркоманом, достаточно употреблять наркотик четыре-шесть месяцев. Наркомания — болезнь, характеризующаяся незащищенностью от внешней среды. Наркоманами становятся в основном те, кто имеет доступ к джанку. В Иране, где опиум можно было открыто купить в лавке, насчитывалось три миллиона наркоманов. Предрасположенность к наркомании существует не в большей степени, чем предрасположенность к малярии. Противоположное мнение, которого придерживается психиатрия, — сущий вздор. (К слову сказать, 9 из каждых 10 психиатров следует, на мой взгляд, разжаловать в ветеринары, а книги их — отправить в макулатуру.) Выражаясь простым языком, большинство людей получает от джанка удовольствие. Испытав однажды это удовольствие, человеческий организм приобретает склонность его повторять, повторять и повторять. Джанк — это и е с т ь болезнь наркомана. Стучится в любую дверь. Кто бы там эту дверь ни открыл, давайте ему в течение шести месяцев четыре ежедневных укола Божественного Снадобья по 1/2 грана каждый, и вы получите “наркоманскую личность”… Старый джанки торгует рождественскими брелоками на Норт-Кларк-стрит88, его кличка “Жрец” — жалкий и неприметный, холодные рыбьи глаза смотрят, кажется, на то, что недоступно взорам других людей. То, на что он смотрит, и есть джанк. Всю личность наркомана можно выразить одной фразой: Наркоман нуждается в джанке. Он на многое пойдет, чтобы добыть джанк, так же как вы пошли бы на многое, чтобы добыть воды, если бы испытывали сильную жажду. Видите ли, джанк и есть личность, жалкий серый человечек только и может, что оставаться джанковой меблированной комнатой: убогая улица, последний этаж, вот по этой лестнице (кашель), “Жрец” плетется там, опираясь на желтые деревянные раздвижные панели уборной, унитаз течет, и вот товар, припрятанный в комнате под умывальником, согревает уже серую тень на дальней стене, некогда это был я, мистер. Я сидел на джанке почти пятнадцать лет. За это время я прошел десять курсов лечения. Был я и в Лексингтоне, прошел там курс снижения дозы, разжился камфарной настойкой опия в Цинциннати на следующий же день после того, как вышел оттуда, облаченный в костюм банковского служащего и с “Wall Street journal” в руках.