Мятеж на «Эльсиноре»

Лондон Джек

Приветствовал нас Энди Фэй:

– Это не ночь, а ад, и ни минуты сна с этими происшествиями, – сказал он.

– Откуда это их принесло в такую ночь? – пожаловался Муллиган Джекобс.

– У тебя есть язык, – рявкнул мистер Пайк. – Почему ты их не спросил?

– Точно ты не знаешь, что я умею пользоваться своим языком, ты, старый пес, – прорычал в ответ Джекобс.

Но теперь было не время, чтобы сводить личные счеты. Мистер Пайк повернулся к полусонным пришельцам и заговорил с ними короткими и исковерканными фразами на дюжине наречий, которые странствующий

по всему свету англичанин имеет полную возможность изучить, но слишком упрям и капризен, чтобы приспособить к ним как следует свой язык.

Гости не отвечали. Они даже не кивали головами. Их лица оставались странно спокойными и довольными, нелюбопытными и приятными, а в их глазах виднелись еще более глубокие грезы. Тем не менее это были живые люди. Кровь из их ран текла по лицам и присыхала к одежде.

– Голландцы, – прорычал мистер Пайк с должным презрением к чуждым расам, делая им рукой знак, чтобы они устраивались на любых свободных койках.

Этнологические познания мистера Пайка ограничены. Кроме своего собственного народа, он знает о существовании только трех: негров, голландцев и цыган.

Наши гости снова доказали, что они живые люди. Они поняли приглашение старшего помощника и, переглянувшись, взобрались на три верхние койки и закрыли глаза. Я готов поклясться, что первый из них через полминуты уже спал.

– Придется расчистить бак, или нас завалит обломками, – сказал мистер Пайк, собираясь выйти из каюты. – Приведите матросов, мистер Меллер, и вызовите плотника.

Глава XXXVI

Мы совершенно не продвигаемся на запад! Нас отнесло на три градуса на восток с тех пор, как на судно явились наши гости. Эти три человека с моря – большая загадка. «Цыгане с Горна» – прозвала их Маргарет, а мистер Пайк окрестил их голландцами. Одно достоверно – то, что у них есть свой особенный язык, на котором они говорят между собой. Но изо всей смеси национальностей на баке и на юте нет никого, кто понял бы их язык или национальность.

Мистер Меллер высказал предположение, что они какие-нибудь финны, но оно с негодованием отвергнуто нашим большеногим молодым плотником, который клянется, что он сам – финн. Кок Луи уверяет, что где-то во вселенной, в каком-то давно забытом плавании, он встречал людей такого типа, но он не может припомнить ни плавания, ни их расы. Как он, так и остальные азиаты считают их пребывание на судне вполне естественным. Что же касается команды, то, за исключением Энди Фэя и Муллигана Джекобса, она с суеверным страхом относится к пришельцам и не желает с ними иметь ничего общего.

– Не будет от них добра, сэр, – сказал нам у штурвала Том Спинк, качая головой с видом предсказателя.

Рука Маргарет в перчатке покоилась на моей руке, и мы балансировали в такт легкой качке. Мы остановились, окончив свою прогулку, которую совершаем почти ежедневно с религиозной аккуратностью в гигиенических целях.

– Почему? Что с ними неладно? – спросила она, потихоньку подталкивая меня локтем, чтобы предупредить то, что должно произойти.

– Потому,

что они – не обыкновенные люди, мисс. Они не настоящие люди.

– Они не совсем обычно появились на судне, – пошутила она.

– Вот то-то и есть, мисс, – воскликнул Том Спинк, заметно просияв при этом намеке на понимание. – Откуда они? Они не хотят сказать. Разумеется, они не скажут. Они – не люди. Они – духи, призраки моряков, которые утонули еще тогда, когда эта бочка уплыла с тонущего корабля, а это было много-много лет назад, мисс. Это вам скажет всякий, кто посмотрит на величину раковин.

– Вы серьезно так думаете? – спросила Маргарет.

– Мы все так думаем, мисс. Мы недаром провели жизнь на море. Есть немало сухопутных людей, которые не верят в Летучего Голландца. А что они знают? Они только жители земли – не так ли? Их никогда не хватало за ноги привидение, как меня на «Кэтлин» тридцать пять лет назад внизу, между бочками с водой. А разве это привидение не стянуло с меня башмак? А отчего я свалился через два дня после этого в люк и сломал себе плечо? Ну вот, мисс. Я видел, как они знаками показывали мистеру Пайку, будто мы налетели на их судно, лежавшее в дрейфе на другом галсе. Не верьте вы этому. Никакого судна не было.

– А чем вы объясните, что сорваны наши снасти? – спросил я.

– Есть много необъяснимых вещей, сэр, – ответил Том Спинк. – Кто может объяснить, каким образом финны умудряются справляться с погодой? А между тем, все знают, что они это делают. Почему у нас такой трудный обход Горна, сэр? Я вас спрашиваю, почему, сэр?

Я покачал головой.

– Из-за плотника, сэр. Мы узнали, что он – финн. Почему он об этом молчал все время от самой Балтиморы?

– А почему он это сказал? – вызывающе спросила Маргарет.

– Он этого не говорил, мисс, – по крайней мере, до того как эти трое явились к нам. У меня имеются подозрения, что он больше о них знает, чем хочет показать. И взгляните на погоду и на то, как мы задерживаемся. А разве не всем известно, что финны – истинные колдуны и повелевают погодой!

Я навострил уши.

– Откуда вы взяли это слово «колдуны»? – спросил я.

Том Спинк казался удивленным.

– А что, сэр? – спросил он.

– Ничего. Но откуда вы его взяли?

– Я ниоткуда его не брал, сэр. Оно у меня всегда было. Финны – колдуны.

– А эти три пришельца – не финны? – спросила Маргарет.

Старый англичанин многозначительно покачал головой.

– Нет, мисс. Они – утонувшие моряки, давно утонувшие. Вам стоит только посмотреть на них. А плотник мог бы нам кое-что порассказать, если бы хотел.

Несмотря на все, таинственные посетители являются желательным добавлением к нашей ослабевшей команде. Я наблюдаю их за работой. Они сильны и работают с охотой. Мистер Пайк говорит, что они настоящие моряки, хотя он и не понимает их языка. Он предполагает, что они находились на каком-нибудь маленьком английском или иностранном суденышке, которое, лежа в дрейфе на противоположном галсе, было затоплено «Эльсинорой».