Мятеж
Шрифт:
Словом, требований было предъявлено нам великое множество. На каждый вопрос, как бы он ни был нелеп и дик, мы просто и серьезно старались ответить, отбросив полемический гнев, то и дело сдерживая себя от готовой сорваться с губ обиды и злости.
Когда же в бешеной пляске проклятий, оскорблений, хулиганских выкриков, метавшихся подобно воронью над головами, вопросы исчерпались и стали без толку повторяться вновь и вновь - мы поторопились окончить эту позорную, отвратительную бутаду.
– Итак, скоро вам по приказу выступать
– говорили мы уходя.
– Никуда не пойдем...
– Как не пойдем, - значит, приказ не признаете?
– Вооружить всех, иначе и месяц и два будем стоять, а из Верного не уйдем... Вооружить немедленно!
– Мы же вам объяснили, товарищи...
– Да нечего и объяснять было - зря старались, - срывали нас на полуслове.
– Вот двадцать шестой придет, мы сами тогда о б ъ я с н и м все, даже и спрашивать-то вас не будем...
– Двадцать шестой далеко, он за вами пойдет...
– Нет, не за нами... Мы подождем...
Выяснилось, что с быстро катившим сюда 26-м полком у них уже установлена связь, и ждут они его с часу на час.
Чего тут дальше болтать вхолостую, - мы вскочили на коней, медленно отъехали за казармы и пустили карьером, словно хотелось как можно скорей умчаться от этого гиблого, гнилого, зловонного места.
А когда поехали шагом - держали беседу-совет.
Видим: настроен батальонишко пакостно.
Казалось бы, было самое для нас простое и подходящее, - обезоружить скандалистов, вызвать и выловить зачинщиков, махровых хулиганов, а остальных выпихнуть быстро на Ташкент, согласно приказу. Чего тут церемониться с этакой братвой?
Но дело обстояло не так-то просто. Прежде всего - срок выступления батальона на Ташкент еще не пришел, а ежели мы прежде времени разоружим его "за неподчинение":
"Позвольте, - скажут нам, - мало ли что кто болтал на митинге, это все были пустые разговоры. А батальон в свой срок уйдет. За что же вы оскорбляете: обезоруживаете, наказываете нас?"
И пошла и пошла бы кутерьма: не распутаешь.
Зачем - что значит отнять девяносто две винтовки?
Они же все равно, эти девяносто две, не решают никакого события. Не в них главная угроза.
И, наконец, обезоружив, - ой, как мы накалим атмосферу! А ведь здесь, в Верном, часть 25-го полка, тоже настроенного буйно, здесь караульный батальон, вполне с джаркентцами солидарный... Нет, нет, не стоит и гусей дразнить. Посоветовались мы на ходу и решили пока что батальон не трогать.
Это было 11 июня, часов в пять вечера.
В областной семиреченской "Правде" некий смутный репортер писал:
"Изживая первую стадию революционной борьбы - борьбу разрушительную на кровавом фронте, переходя на бескровный фронт, на борьбу с экономической разрухой и массовой темнотой, сам собою подымается на поверхность вопрос о привлечении в ряды борцов всех трудоспособных слоев общества на эти бескровные фронты труда.
Предыдущий опыт достаточно сильно убедил, что для успешного и скорого проведения в жизнь какого бы то ни было дела или начинания необходимо вначале объединить имеющиеся в стране трудовые силы и пробудить в них сознательное, а следовательно, и воодушевленное отношение к данному начинанию.
Безусловно сознательное и воодушевленное отношение к делу возможно только при наличии известных принципов, положенных в основу дела, характеризующих предшествовавший причинный момент и приблизительно в такой же мере освещающий конечный результат.
Эти принципы хорошо известны членам РКП, и они с огромным воодушевлением и дисциплиной выполняют всякую работу. Что же касается беспартийных масс, до сих пор стоящих в стороне от активного социального строительства и даже во многих случаях не проявивших своего отношения к Советской власти, приходится информировать их о принципах и задачах партийного строительства, чтобы путем обмена мнений на деловом собрании вызвать их к активному участию в создании социального строя.
С целью привлечь беспартийные массы красноармейцев к сознательному активному участию, в связи с переводом армии на трудовое положение, в борьбе с экономической разрухой и к строительству новой жизни на социалистических началах была созвана беспартийная конференция красноармейцев Верненского гарнизона на 10 июня 1920 года.
В назначенное время эта конференция была открыта и начала рассмотрение предстоящих вопросов пением "Интернационала".
На повестке дня стоит семь очень важных по сложности и по содержанию вопросов:
1. Текущий момент.
2. Экономическая политика Советской власти.
3. Национальный вопрос и национальная политика.
4. Военная политика Советской власти (в частности военные специалисты).
5. Задача Советской власти и советское строительство в Туркестане (в частности о среднем крестьянстве).
6. Земельный вопрос.
7. Текущие дела.
На конференцию прибыло 165 делегатов. Безусловно, решения такой многолюдной конференции будут отражать настроения широких масс и будут иметь огромное, авторитетное влияние на населенье Семиреченской области".
Никакого, товарищ репортер! Решительно никакого влияния на население и красноармейцев конференция эта не имела.
Даже наоборот: они на нее оказали маленькое "влияние", вид давления: насильственно придушили.
Открылась конференция 10-го. Счастье председательствовать в этом омуте досталось мне. Первый и второй вопросы интересовали аудиторию мало, - совершенно было очевидно, что вся она пригвождена иными вопросами, иными думами, и нет ей теперь никакого дела ни до Польши, ни до Врангеля, ни до "индустриализации" - тут есть дела и интересы поближе, похлеще, породнее: свои, семиреченские!