Мятежная
Шрифт:
Питер стоит сзади. Даже с раненой рукой он сильнее меня. Я представляю себе, как он хватает меня и укладывает в лоток, прижимая к металлу и затягивая ремни потуже.
– Давай договоримся, – говорю я. – Если я соглашусь, дадите мне посмотреть снимок.
– Ты сделаешь это, хочешь ты или нет.
– Неправда, – отвечаю я, выставляя палец.
Гляжу на зеркальное стекло. Нетрудно представить, что я говорю с Джанин, стоящей за ним, даже видя собственное отражение. У меня русые волосы, как и у нее. Мы светлокожие,
Я светловолосая, хладнокровная. Мне любопытно увидеть снимок своего мозга. Я – как Джанин. И я могу ненавидеть, отрицать, бороться с этим… или использовать.
– Неправда, – повторяю я. – Сколько бы ремней вы на меня не надели, вы не сможете удержать меня в полной неподвижности, которая требуется для хорошего снимка.
Я прокашливаюсь.
– И потом, я хочу посмотреть его. Вы все равно меня убьете, так что какая разница, сколько я узнаю о своих нервных клетках, до того как вы меня прикончите?
Тишина.
– Почему ты так сильно этого желаешь? – спрашивает она.
– Кому уж не понимать, как не тебе. У меня равные склонности к Эрудиции, такие же, как к Альтруизму и Лихачеству.
– Хорошо, ты увидишь.
Я подхожу к лотку и ложусь. Металл холодный, как лед. Спустя несколько секунд я оказываюсь внутри аппарата. Гляжу на окружающую меня белизну. Когда была маленькой, думала, что так выглядят небеса. Теперь понимаю, что ошибалась. Белоснежный свет может быть зловещим.
Слышу стук, закрываю глаза и вспоминаю одно из препятствий в пейзаже страха. Кулаки, стучащие в стекло. Мужчины с невидящими глазами, пытающиеся похитить меня. Начинаю представлять себе, что стук – это сердцебиение. Или барабаны. Шум реки, бьющей в стену ущелья, у лихачей. Топот ног по лестнице по окончании Церемонии Выбора.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем стук прекращается и я выезжаю обратно. Сажусь и тру шею пальцами.
Открывается дверь. В коридоре Питер машет мне рукой.
– Пошли. Теперь посмотришь на снимки.
Я соскакиваю с пол и иду к нему. Когда мы оба оказываемся в коридоре, он смотрит на меня, качая головой.
– Что?
– Не знаю, как у тебя получается все время добиваться всего, чего ты хочешь.
– Ага, особенно сесть в камеру в штаб-квартире Эрудиции. И чтобы меня казнили.
Я говорю браво, будто убийства – нечто привычное для меня. Но, складывая губы, чтобы произнести слово «казнили», я вздрагиваю. Сжимаю предплечья пальцами и делаю вид, что спокойна.
– А то нет? – говорит он. – В смысле, ты же пришла сюда по своей воле. Я бы не назвал это хорошим инстинктом выживания.
Он набирает серию цифр на клавиатуре у следующей двери, и она открывается. Я вхожу в помещение по другую сторону зеркала. Там очень светло и много экранов, свет отражается в очках эрудитов. Другая дверь, напротив, щелкает, закрываясь. Перед одним из включенных мониторов находится пустой стул. Видимо, кто-то только что вышел.
Питер стоит вплотную ко мне, на случай, если я захочу на кого-то напасть. Но я не стану ни на кого бросаться. Далеко ли я убегу? До конца одного коридора, может, второго? А потом потеряюсь. Я не смогу выбраться, даже если не будет охранников, которые постараются остановить меня.
– Выведи их сюда, – Джанин показывает на большой монитор на левой стене. Один из ученых-эрудитов начинает стучать по экрану компьютера, и там появляется изображение. Снимок моего мозга.
Но на что смотреть? В принцие, я в курсе того, как выглядит мозг, и даже знаю названия основных зон, но не понимаю, чем мои полушария отличаются от остальных. Джанин смотрит на меня, постукивая пальцами по подбородку. Кажется, проходит много времени.
– Кто-нибудь, объясните мисс Прайор функции префронтального кортекса, – наконец говорит она.
– Это область мозга, за лобной костью, так сказать, – поясняет один из ученых. Девушка, не сильно старше меня, в больших круглых очках, от которых ее глаза кажутся больше, чем есть. – Отвечает за координацию мыслей и действий для достижения целей.
– Правильно. А теперь кто-нибудь подскажите мне, что вы обнаружили во внешних долях префронтального кортекса мисс Прайор.
– Они большие, – говорит другой ученый, мужчина с редеющими волосами.
– Уточни, – Джанин будто школьника отчитывает.
Я на уроке, осознаю я. Любая комната, где больше одного эрудита, превращается в класс. А Джанин – самый авторитетный учитель. Они смотрят на нее широко открытыми глазами и рвутся что-нибудь сказать, чтобы произвести на нее впечатление.
– Намного больше среднего размера, – поправляется мужчина с редеющими волосами.
– Лучше, – наклоняет голову Джанин. – На самом деле, одни из самых крупных внешних долей префронтального кортекса, какие мне доводилось видеть. А вот орбитальный кортекс заметно мал. Что означает сочетание этих двух факторов?
– Орбитальный кортекс отвечает за вознаграждение. Люди, постоянно жаждущие вознаграждения, обычно имеют большой орбитальный кортекс, – говорит кто-то. – Мисс Прайор не слишком-то свойственно жаждать вознаграждения.
– Не только, – слегка улыбается Джанин. От синего цвета мониторов ее скулы и лоб блестят сильнее, но отбрасывают тени в глазницы. – Это говорит не только о поведении, но и о желаниях. Она не мотивирована вознаграждением. Но исключительно хорошо управляется с координацией мыслей и действий для достижения своих целей. Это объясняет ее тенденцию вести себя самоотверженно, но отчаянно, и, возможно, способность сопротивляться симуляциям. Как это повлияет на наши эксперименты по созданию новой сыворотки?