Мятежница
Шрифт:
Так я и замерла под потемневшим взглядом Кейна. Сдвинутые брови, сжатые губы выдавали раздражение, хорошее настроение артанца, видимо, ушло от него вместе со мной. Вот такой Кейн был привычнее того, что шептал всякие глупости. Правильнее.
Пугающий, яростный, ненавистный артанский завоеватель.
Только вкус у этой привычки оказался горький, потому что я видела его другим.
— Мы уже в Артане, Амелия, — напомнил Кейн, садясь на кровати. — Наш уговор выполнен. Теперь я могу прикасаться к тебе, как хочу и когда хочу.
—
Артанец прищурился, и, прежде чем успела отойти, дернул меня за руку. Я потеряла равновесие и просто упала на постель. Точнее, на него, оказавшись сидящей на нем, лицом к лицу. Наши бедра соприкоснулись, сорочка задралась, и мои щеки вспыхнули. Я задохнулась от близости, от осознания непристойности позы.
Хотела подняться, но Кейн мне этого не позволил. Наши взгляды встретились, в его глазах до сих пор бушевала гроза, а вот голос даже не дрогнул:
— Снова бросаешь мне вызов?
— Думайте, как хотите, — выпалила я. — Вам прекрасно известно, как я отношусь к своему положению.
Я выпрямилась, но получилось только хуже: теперь мои ягодицы теснее прижимались к бедрам Кейна. Горячим и твердым, как камень.
— Я неприятен тебе? — Артанец мог легко подмять меня под себя, но не спешил этого делать, просто удерживал за талию и не отводил взгляд.
Мои щеки запылали сильнее, стоило ему скользнуть ладонями вверх, погладить бока. От этого движения меня бросило в дрожь, и я вцепилась в его запястья, прежде чем Кейн коснулся моей груди.
— Я ненавижу вас! — получилось глухо, потому что в горле пересохло от нахлынувшего жара. Сидеть вот так было неудобно, в основном из-за стыда.
— Не лги. Мои прикосновения тебе приятны, как твои — приятны мне. Я не могу прочитать твои мысли, но могу прочитать язык твоего тела.
Прежде чем я успела возразить, Кейн крепко прижал мои ладони к своей груди. Туда, где под моими пальцами перекатывались стальные мышцы, и отзывалось частыми ударами его сердце. Этот жест оказался интимнее всего, что между нами было. Гораздо более пугающим, чем всевозможные наказания.
— Что с того? — я скрыла страх за бравадой. — Думаете это что-то меняет? Что я стану вашей наложницей, которая сидит взаперти и ждет, когда вы одарите ее своим вниманием? Одной из многих!
Мне хотелось побольнее ударить Кейна, чтобы сдвинул брови и перестал смотреть на меня так, читать меня. С чего он вообще взял, что меня можно прочитать?
— Разве ты одна из многих? — скорее удивился, чем разозлился артанец. — Нет, Амелия, ты — единственная.
Я снова вспыхнула, так проникновенно звучали его слова. Ложь вообще сладка, а разочаровываться больно. Поэтому я горько рассмеялась.
— Быстро вы о невесте забыли, князь, — назвала его так с особым удовольствием. — А ведь мы вместе приехали сюда.
Наконец-то глаза артанца гневно сверкнули.
— Женитьба на Зои — долг перед
— Она меня и не касается, — холодно заметила я, а Кейн обхватил ладонями мое лицо и притянул к себе близко-близко.
Испугалась, что он сейчас меня поцелует, но артанец просто прошептал мне в губы:
— Я пообещал, что ты ни в чем не будешь нуждаться, что тебя больше никто не побеспокоит. Ты моя, Амелия, а я буду твоим.
— С чего вы вообще взяли, что нужны мне? — выдохнула я.
Взгляд Кейна обжег холодом, как и простыни под спиной — прохладой, когда артанец подхватил меня под бедра и резко опрокинул на кровать. Сердце заколотилось в груди как безумное, я не успела ничего сказать: мой рот запечатали поцелуем. Требовательным, напористым, подавляющим волю поцелуем. Мне бы испугаться, но не получалось. Потому что я помнила, что Кейн Логхард не берет женщин силой. Они приходят к нему сами.
Вот только я не собираюсь к нему приходить.
Он оторвался от моих губ, только когда перестало хватать дыхания, и закружилась голова.
— Значит, сделаю все, чтобы стать нужным, — пообещал Кейн, прежде чем отпустил меня и поднялся с постели. А потом вышел за дверь.
Приподнялась на локтях, непонимающе уставившись в закрытую дверь и пытаясь выровнять дыхание. Губы по-прежнему горели от поцелуев, и я прижала к ним пальцы, чтобы унять этот жар. Хотя горели не только губы, все тело пылало, словно протестовало против ухода артанца.
Мне бы сейчас нырнуть в бассейн, чтобы остудить еще и голову!
Сердце понемногу замедляло свой бег, а вот мысли наоборот скакали туда-сюда. Вот что мне делать с его обещанием? Что оно значит? И что мне делать вообще? Явно не спать.
Я соскользнула с кровати (измятые простыни заставили меня вновь покраснеть), набросила на плечи халат и подошла к окну. Отсюда открывался вид на сад, за которым вырастала громада основного дворца. Небо с восточной стороны уже просветлело, значит, внутренние ощущения меня не подвели, и скоро начнется новый день. Мой первый день в Артан-Пра в качестве наложницы великого князя.
Интересно, чем обычно занимаются наложницы? В сознании тут же возникли женщины в бесстыдных полупрозрачных одеждах, лежащие на оттоманках и ждущие своего господина.
Даже помотала головой, чтобы избавиться от этого видения. Я не наложница и не собираюсь с этим мириться. Ведь важнее не то, кем меня считают другие, а кем себя считаю я. И уж тем более валяться весь день на постели и гадать, что скрывается за словами Кейна, я не собираюсь.
Обошла по кругу комнату, отмечая мелкие детали. То, что я сначала приняла за гобелены, оказалось не вышивкой, а рисунком, нанесенным на шелковую ткань красками. На одной картине изобразили три горы, склоны которых были усеяны огненными цветами, на другой — золотые рыбки в фонтане. Потом я перешла в гостиную.