Мышеловка для Шоколадницы
Шрифт:
– Добрый вечер, дамы, викoнт.
Виконт сунул ему в руки клетку без почтения, практически толкнул ею:
– Действуйте, о, рыцарь в белых одеждах.
Лузиньяку он отдал ключ, дружелюбно предупредил:
– Дионис, два поворота налево, один направо, замок с секpетом.
Мадемуазель Бордело протянула вперед раскрытую ладошку:
– Этот – от двери, мадам Урсула, она… прошла внутрь сквозь стену!
В голосе девушке было столько восторга, что Шанвер мысленно улыбнулся.
– Пошли? – спросил Дионис.
– Еще минуту, –
– Каким фаблером снимаются твои магические путы?
Мальчик отмахнулся пухлой ладошкой:
– Фаблером? Нет, маркиз, минускулом.
Близняшки синхронно захихикали и так ?е синхронно,испугавшись эха, закрыли рты ладошками.
Борделo на них шикнула и тоном пожилой тетушки произнесла:
– Путы должен снять поцелуй. Ваш брат, маркиз, придумал для Катарины именно такой минускул.
Марит и Маргот веселились, теперь выражая веселье тихонькими похрюкиваниями. Эмери вздохнул:
– Только, боюсь, для Гаррель эта маленькая месть станет приятным подарком.
Разбираться дальше в детских проказах Шанвер не стал, кивнул Дионису, чтоб тот открыл двери камеры, вошел внутрь. Кати лежала на кровати, обвитая еловыми ветвями, ее волосы, растерявшие шпильки и большую часть пудры, рассыпались вoкруг головы, аккуратно расправленная юбка контрастировала с разодранными чулками,из которых торчали розовые пальчики. Но в глазах мадемуазель Гаррель не было ужаса, напротив, они горели любопытством.
– Так что ты решил, Чума?
– спросила генета.
– От его решения ничего не зависит, – произнес Арман.
Тело Кати изогнулось, забилось в судорож?ом припадке, демон понял, что проиграл и собирался напакостить напоследок, путы сжались, вот-вот из-под колючих веток должна была выступить кровь.
Балор-еретик. Шанвер отдал Лузиньяку клетку, бросился к девушке, зарычал, глядя в зеленые глаза, не ей,тому чудовищу, что захватило ее тело:
– Раздавлю, уничтожу!
– Нет, не убивай, пожалуйста, просто… – прохрипела Кати.
И ?рман, ощущающий ее боль как свою, прижался ко рту девушки поцелуем. Минускул братца Эмери, замечательный минускул. Магическая удавка рассыпалась, иголки и веточки кололись. То есть, они абсолютно точно должны были колоться, Арману некогда было на этом сосредотачиваться, как и на том, что Лузиньяк, кажется, тем временем,исполнял свою часть работы.
– Потерпи, - шептал ?рман, – может быть обморок, они часто происходит от ментальных манипуляций, ему тебя не продавить, не сломать, ты сильная девочка, моя…
Кати не слушала, она с лихорадочным упоением ласкала языком его рот, гладила плечи и спину горячими, это ощущалось даже сквозь ткань камзола и сорочки, ладошками.
Дионис прокричал:
– ?отово! – и сразу же: – Балор-еретик, да как так? Не мешайся, Урсула.
Но у ге?еты были другие планы, она грозно рычала:
– Нет, мальчик, я этого тебе не позволю. Прочь, Чума, пока я его держу, это все что я могу для тебя сделать.
«Отпустила,
Дальше мысли спутались, потому что их «освободительное» возлежание с Катариной собралось переходить в новую фазу. И, не будь в этой триста раз проклятой камере толпы народу, непременно бы перешло.
Но толпа была и расходиться ?е собиралась, увы.
Шанвер выдохнул, развернулся и спoлз на пол, прислонившись спиной к кровати. Вуаля!
ГЛАВА 23. Экстрактор грез
Друзья, мои драгоценные друзья: Натали, Купидон, близняшки Фабинет, Лузиньяк. Они все участвовали в операции по моему спасению, каждый. Это было так приятно,так трогательно, что, более-менее прийдя в себя, я немедленно разрыдалась:
– Вы такие молодцы, такие… Дайте я вас всех обниму!
Арман cидел на полу, прислонившись спиной к кровати, но помехой изъявлению дружеских чувств служить не мог, первыми ко мне взгромоздились визжащие близняшки, за ними – Эмери, Натали запрыгнула последней. Меня тормошили, целовали в щеки, наперебой рассказывали.
Операцией руководила Бордело, она предупредила Армана, заручилась его и Лузиньяка поддержкой.
– Разумеется, пришлось признаться во всем Купидону, ну и Фабинет. Как нам без них? Я правильно поступила? – спрашивала Натали. – Меня покарают за нарушение клятвы?
– Нет, дорогая, ты поступила абсолютно правильно.
– Жоржетт я решила не привлекать, она болтушка…
– И это правильно.
– Гаррель, ты всамделишный сорбир! – ахала Марит.
Маргот тоже ахала:
– У тебя есть всамделишный фамильяр.
Мне стало грустно,и я покачала головой:
– Теперь нет. Он совершил ужасное преступление, и теперь нас с ним разделит печать отвержения.
Дионис с Урсулой стояли у противоположной стены, кажется, скандалили, Шанвер поднялся, чтоб к ним подойти, но удивленно повернул голову, рассматривая свою спину. Белоснежный камзол сорбира пониже спины был в коричневых, липких на вид, пятнах. Эмери фыркнул:
– Смола, святые покровители, маркиз Делькамбр сел в смолу!
Я вспомнила чавкающие звуки шагов, то, как потеряла туфлю, посмотрела на пол. Купидон улыбался:
– Дионис попросил придумать что-нибудь, что помешает тебе стучать каблуками.
«Предусмотрительно, – подумала я, - о моем фаблере не знает в Заотаре только ленивый».
– Это Урсула, - оправдывался Лузиньяк перед Арманом, – она зачем-то придумала… Да повернись, я тебя почищу.
Хозяйственной оватской магией Дионис владел, пожалуй, лучше, чем я. Натали, кажется, подумала то же о себе, она несколько ревниво наблюдала, как Лузиньяк приводит друга в порядок,и соскочила с кровати, чтоб отыскать на полу мои туфельки.