Н 4
Шрифт:
– Откуда это у вас? – Спросил он жестко, сверля глазами.
– Из архива ИСБ. – Не стал я увиливать. – Некоторое количество бумаг отправилось за пределы их территории вместе с мусорщиками.
И пусть понимает это, как хочет.
– Вы хоть понимаете, что у меня под рукой все нужное, чтобы вытащить из вас всю информацию? – Демонстративно покосился он на хирургический набор.
– Вся информация и без того есть в бумагах. Город и адрес, карта, фото. – Скупо ответил я.
Зазвонил личный сотовый князя, лежащий на столе. Михаил Викентьевич не глядя потянулся к нему,
А в облике жестокого господина, готового резать незнакомого ему человека, чтобы запугать несговорчивого банкира, впервые мелькнула человечность.
– Что вы за это хотите? – Прикрыв глаза, коротко выдохнул он.
– Ничего, – качнул я плечом.
– Если вы посмеете этим шантажировать, – посмотрел он жестко. – Ваша смерть будет даже хуже той, что я планировал. Я даже поблагодарю вас за закрытую дверь, потому что крики боли, которые вы будете издавать…
– Ни у кого нет копии. Никому не будет разослана, если я не выйду из здания.
Не представляло ни малейшей сложности спокойно смотреть ему в глаза. И оттого чувство глубокого недоумения, мелькнувшее на жестоком лице, заметить было вовсе не трудно.
– Так не бывает. – Выразил он честно свои эмоции.
– Понимаете, я пристально следил за тем турниром, в котором участвовал ваш сын. Это как раз тот период времени.
А о том, что участвовал – лучше умолчать. Турнир, как известно, не состоялся, а значит победителей в нем не было, как и чествования в газетах и на телевидении.
– Что с того? – Буркнул Панкратов, переворачивая на новую страницу – на этот раз не черно-белую, а полную цветных фотографий.
Фотографий мальчишки, очень похожего на его сына.
– Он хороший парень. Удалось посмотреть на него вблизи. И команда – очень хорошая. Я думаю, ваш сын очень хотел победить на том турнире, чтобы на радостях победы сказать вам о своей возлюбленной.
Возлюбленной, которой не было в евгенической программе клана. От которой у него должен был быть сын – что вряд ли удержало бы влиятельного отца от гнева. Потому что девушка – пусть из небедной, но не аристократической семьи, и ставить ее первой женой, означает оскорбить семьи тех высокородных, с кем давно подписаны брачные договоры.
На турнире были высоковозрастные ребята – собственно, большинство из них перешли в одиннадцатый класс, и по всем стандартам считались взрослыми. А иные и сами считали себя взрослыми до конца, полагая вправе любить и быть любимыми без оглядки на родителей. И Вячеслав Михайлович Панкратов был одним из них.
– Это домыслы, – буркнул дед. – Интрижка с продолжением. Алкоголь, ошибка молодости, охотница на высокую кровь.
Но голос – он подрагивает накатывающими эмоциями. Нет у Панкратова наследников первой линии. Несмотря на возможность завести новую жену взамен некогда сгоревшей в войне – с этим он не торопился. Есть такие люди, которым второй брак – как измена погибшей супруге. Слишком сильны чувства. А без любви дети рождаются слабыми – о чем, собственно, и прослеживается тревога в голосе князя.
– Страница четыре, сведения об открытых счетах. – Подсказал я. – Первые два года девушка и ребенок брали деньги из фонда, открытого вашим сыном. Потом деньги кончились. Страница пять, там фотографии в хронологическом порядке.
Последовательность жизни девушки Ольги, которую выгнали из собственной семьи. Родила в семнадцать. Не захотела брать фиктивного мужа, чтобы избежать позора. Не пожелала назвать отца малыша. Не пожелала сдать сына в детдом и уйти в монастырь – для семьи градоначальника немаленького подмосковного города, зубами держащегося за должность, вывод простой – за порог, и пусть одумается, когда есть станет нечего. А до той поры – нет и не было такого горя в его идеально чистой и незапятнанной семье и карьере, вырезано из соборных книг и никогда не рождалось. Знакомым и родне привиделось, а если станут шептать – так чин городского головы позволит быстро придушить болтунов.
Девушка переехала в другой регион, сняла квартиру и воспитывала сына на те деньги, которые у нее были. Потом на то, что смогла продать из вещей – пусть и дешевле реальной цены. На пятый год, купив для сына место в детском садике, стала работать там, где принимали людей с неоконченным средним образованием. Кассиры, посудомойки, уборщицы, официантки – и на некогда молодом и прекрасном лице начали появляться морщинки в уголках глаз и темные следы вокруг век, а улыбалась она только с малышом на руках.
– Откуда у них такие качественные фотографии? – Строго спросил князь.
– Социальные сети. Открытые источники, – пожал я плечами. – Поддерживает отношения со старой подругой. Та иногда подкидывает немного денег взаймы. Плюс знакомства на работе, женский коллектив.
– Пять лет – одна? – Не поверил Михаил Викентьевич. – Не пыталась найти отца ребенку?
– По объективным данным, это так. Кроме того, на странице одиннадцать-двенадцать, есть распечатка попытки сотрудника ИСБ с ней познакомиться. Тоже социальные сети, встроенный чат.
– Они посмели лезть к нашей крови? – Зашипел князь.
– Сотрудник настаивал, что влюблен, – деловито продолжил я, наблюдая, как Панкратов в ярости пролистывает распечатки. – Напирал на то, что ребенку нужен отец, и он готов. Там есть ответ, в самом низу…
– «Ты не достоин быть его отцом. Никто не достоин» – Прочитал он вслух и прикусил нижнюю губу.
– Интерес ИСБ понятен, мальчик сильный одаренный, – легкомысленным тоном, словно говоря о пустяках, завершил я.
А князь дернулся на месте, заставив дрогнуть стол и монитор.
– В четыре года нельзя определить мощь дара, – смотрел он пристально и с явным недоверием.
Нельзя, пока не произойдет что-то особенное. Я вон в розетку пальцами залез, и ничего – пережил тех, кто подначил меня это сделать. Но речь не обо мне.
– Там дальше есть протокол геодезических изысканий. Дом, что напротив их квартиры, просел и пошел трещинами. Жителей расселили.
– И что? – С недоверием поднял он бровь, не смотря на бумаги.
– Куратор от ИСБ сообщает, что одна семья из того дома надсмехалась над Ольгой, кидала в нее камнями на виду у ребенка.