На 127-й странице
Шрифт:
– Тогда на сумке надо написать ваше имя, – сказал мистер Деклер. – Что-нибудь вроде «Оливер Берджис. Любые нотариальные услуги хоть на краю света!»
Сказав это, мистер Деклер улыбнулся и, прощаясь, приподнял свой котелок. Оливер увидел, что у этого джентльмена гладко выбритая голова, на которой красовался уродливый шрам.
«Как у настоящего пирата!» – подумал Оливер и про себя воскликнул. – «Вот кого он мне напоминал! Овеянного морскими ветрами пирата!»
Но Оливер тут же сам себе возразил: «Остепенись, какие сейчас могут быть пираты?!»
Сцена 81
– Хей, хо-о-о, хей, хо-о-о.
Я возвращался
– Хей, хо-о-о, хей, хо-о-о.
Цель поездки была достигнута. Теперь до самого совершеннолетия Генрих мог находиться со мной на всех законных основаниях. Хотя, если говорить откровенно, то на берег я поехал, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Пара глотков виски помогли унять дрожь, но, чтобы забыть о происшедшем, нужна была гораздо большая порция, а напиваться мне не хотелось. Я вспомнил, что у меня есть дела берегу, сходил к капитану за обещанными документами про выдуманное спасение Генриха на море и вместе с Генрихом отправился к нотариусу в английский сеттльмент. Пока мы были у него, пока я покупал билеты на «Звезду Востока» до Гонконга в фойе Гранд Отеля, пока пили кофе в небольшом уютном кафе, отвлечься получалось. Но как только лодка с нами поплыла к «Пасифику», мысли вернулись.
– Хей, хо-о-о, хей, хо-о-о.
Беспокоили даже не мысли, а образы. Вот Вера подходит ко мне с веревкой, и сразу в душе появляется обида за свою глупость и доверчивость. С мазохистским наслаждением в голове появляется выдуманная моим мозгом картинка, как я лежу голый, словно жертвенный баран, а меня связывают по рукам и ногам. «А ведь тогда мне это даже нравилось,» – подумал я, шумно выдохнул и покрутил головой, чем привлек внимание сидящего рядом Генриха. Образы на мгновение отступили, но быстро вернулись. Вот Вера в нижнем белье, склонившаяся надо мной. Ее, поднимающаяся от учащенного дыхания, грудь. Острие стилета, осторожно касающееся моих шрамов на боку. Снова Вера, сидящая на стуле с закрытым ладонями лицом. Где она сейчас? Осталась на корабле или уехала? И тут я понял, что меня тревожит не попытка моего несовершенного, в чем-то даже потешного убийства, а мысль о том, что теперь у меня с Верой, наверное, уже ничего не будет. А было? Не «было», а «есть»! Моя, неожиданно появившаяся привязанность к этой внешне холодной, молодой женщине, никуда не исчезла. Мне по-прежнему хотелось быть рядом с ней, смотреть, как она рисует, обнимать ее, раздевать, целовать ее губы, слушать ее дыхание. И все появляющиеся в голове образы просто напоминали мне, что этого всего, скорее всего, больше не будет, от чего на душе становилось неприятно и тоскливо.
– Хей, хо-о-о, хей, хо-о-о, – считал лодочник, и я стал мысленно повторять за ним, подстраивая под его счет свое дыхание. Как обычно, это помогло успокоиться. Образы отступили. А может быть, дело было в том, что я просто осознал причину своих переживаний, и этим, всплывающим в моей голове картинкам, уже не надо было докучать мне.
В этот момент лодка с негромким глухим стуком ткнулась носом в железный борт «Пасифика», а лодочник ловко вскочил и ухватился на перила все еще спущенного трапа. Я вручил лодочнику обещанную плату и подтолкнул Генриха вперед. Мы поднялись на борт корабля.
На корабле Генрих отправился искать своих новых друзей-мальчишек, а я спустился в каюту, чтобы убрать полученные документы. Получше и подальше. Достал свой чемодан, и как были документы в холщовой сумке,
«Еще один отголосок жизни Деклера,» – подумал я. При этом никаких эмоций старого хозяина тела я не ощутил. Я повертел кольцо в руках, посмотрел на камень на свету из иллюминатора и почему-то положил не обратно в чемодан, а в карман пиджака.
У меня был выбор завалиться на кровать, дождаться начала ужина, а затем отправиться в капитанский салон либо подняться на палубу и подышать свежим воздухом. Я оглянулся по сторонам, где еще совсем недавно я доказывал Вере, что я не Деклер, а совсем другой человек, вздохнул и отправился наверх.
Сцена 82
Стоять, облокотившись на фальшборт застывшего в гавани корабля, и наблюдать за жизнью порта, в которой ничего не понимаешь, занятие достаточно скучное. Позицию я выбрал между шлюпок, так что другим пассажирам издалека меня не было видно. А когда кто-то подходил поближе, то видел мою негостеприимную спину, что явно указывало на мое нежелание затеваться с кем-либо разговор. Никто и не затевал. Но кто-то, очевидно, не испугался трудностей, и я услышал за спиной:
– Добрый вечер, мистер Деклер.
Голос был молодой, жизнерадостный и принадлежал женщине. Его я сразу узнал и обрадовался.
– Добрый вечер, мисс Одли, – ответил я на приветствие. – Как ваши дела?
– Отлично, – сказала журналистка. – Отправила всю накопленную корреспонденцию в редакцию, и я … согласна.
Мисс Одли смотрела на меня улыбаясь, а я понял, что потерял возможность понимать простые слова.
Мое непонимание еще сильнее подняло настроение мисс Одли, которая поспешила разъяснить:
– Я согласна на совместное написание сказки, сюжет которой вы мне показали.
– Я очень рад.
Я действительно был рад, хотя ответил без особой радости в голосе. Моя задумка сработала. Теперь я смогу вполне объяснимо двигаться по маршруту вместе с совершающей кругосветное путешествие журналисткой. У сказки «Волшебник Изумрудного города» было много разных продолжений, и я был уверен, что смогу растянуть ее до самого возвращения в Сан-Франциско.
– Теперь вам придется покупать билеты до Гонконга, – почти игриво сказала мисс Одли.
Я похлопал себя груди, словно билеты на «Звезду Востока» лежали во внутреннем кармане пиджака, а не в глубине моего чемодана.
– Уже приобрел, – я словами подтвердил свой жест.
– Да?! Вы меня опередили! Когда? Где?
Я поведал мисс Одли о своем небольшом путешествии на берег. Рассказывая, я заметил в руках молодой женщины блокнот.
– Если хотите, можно обсудить сюжет сказки еще раз. Наш кабинет как раз свободен, – я улыбнулся и указал на пару деревянных стульев-шезлонгов недалеко от пароходной трубы.