На берегах реки Ждановки

Петров Сергей

Дом наследниц подполковника Андрея Петрова по Петровской улице. Чертеж 1860 года

Можно предполагать, что муж блаженной Ксении был весьма известным человеком, раз улица называлась его именем. Впрочем, и это не диво: улицы тогдашней Петербургской стороны носили либо военные названия, либо имена офицеров и чиновников, проживавших тут. Не проявляя особой фантазии и удобства ради, улицам, поперечным Большому проспекту, дали имена Полозова, Шамшева, Петрова. Нужный дом, нужное должностное лицо таким образом найти

было гораздо проще. Улица Петрова или, скажем, Колтовские поменяли со временем свои названия, но другие сохранились под прежними именами. Например, Бармалеева улица.

Долгое время развитие района ограничивало из стратегических соображений постановление, запрещавшее строительство вблизи Петропавловской крепости каменных частных домов. Считалось, что при ведении боевых действий они могут превратиться в оборонительный пункт вражеских войск. По этой причине вплоть до середины XIX века район представлял собой собрание деревянных одно– и двухэтажных домов с огородами и коровами на близлежащих пустырях. О купивших землю в этом районе говорили: «Купил кусок болота». А газеты пестрели курьезными случаями про то, как телега завязла в яме прямо на дороге и ее не могли вытащить, или как крестьянин провалился на мостках Большого проспекта и едва не утонул.

Интересные воспоминания о своей жизни на улице Андрея Петрова оставила Агриппина Ивановна Морщихина, в девичестве Куприянова. Ее отец, купец Иван Куприянович Куприянов, построил на Большом проспекте два доходных дома, один из которых располагается на углу Большого проспекта и Лахтинской улицы имеет № 60/1. Некогда на этом месте стоял двухэтажный деревянный дом, его и приобрел Куприянов, когда Агриппине было пять лет от роду (она родилась в 1876 году). Как вспоминает Агриппина Ивановна, их семья жила на втором этаже, а на первом – артель маляров человек пятнадцать, работавшая у Куприянова. В то время было принято использовать недвижимость с выгодой: либо сдавать под жилье и мастерские, либо селить своих же работников, как это сделал Куприянов. Сразу же стали строить каменный дом, для смачивания кирпичей во дворе вырыли колодец, и брат Агриппины Андрей во время игры упал в этот колодец. В бессознательном состоянии его вытащили и с трудом откачали; потом он часто кричал по ночам, что тонет.

Агриппина Куприянова. Фото конца XIX века

На Петербургской стороне в то время, по воспоминаниям Морщихиной, с утра до вечера не смолкали крики торговцев. Предлагали то рыбки живой – окуня, ерша, сига, неся на голове корзинку с рыбой и корзинку со льдом; то свежую землянику и малину, то голландские сыры. А парное молоко разносили утром и вечером, и оно никогда не пропадало со стола.

Коров пасли в конце нынешней улицы Ленина. Каждое утро трубил пастух, и набиралось порядочное количество коров, принадлежащих жителям Петербургской стороны.

Петровская улица вся была в садах, имелся он и у Куприяновых в глубине двора, где росла сирень, малина и смородина. Однако самое любопытное, что в конце XIX века в садах был и весь Большой проспект. Дети Куприяновых ходили в гости к богатой знакомой, имевшей особняк на углу Матвеевской (Ленина) улицы и Большого проспекта. Сад, как пишет Агриппина Ивановна, при этом особняке был от Большого до Пушкарской: «Как войдешь, направо – тенистая липовая аллея, средняя аллея – серебряных тополей, а крайняя аллея – полна малины. На Большой выходил цветник – пионы, флоксы и другие цветы росли на куртинах; между аллеями – яблони. Вдоль Пушкарской – аллея из барбариса, небольшой огородик вдоль Матвеевской и много ягодных кустов. Беседок в саду было много, были и китайские… В них устраивали спектакли и балы».

Не правда ли, хоть одним глазком взглянуть бы на такую Петербургскую сторону!

* * *

Самым глухим, или, говоря современным языком, депрессивным районом, являлось устье Ждановки. Примечательно, что таковым оно оставалось вплоть до начала XXI века. В 1720-х годах здесь находилось кладбище Тайной канцелярии, острог для заключенных, а в районе нынешней Новоладожской улицы располагалась упоминаемая выше Колтовская слобода.

Существовало целых восемь Колтовских улиц. Часть улиц в результате перепланировки исчезла, однако Большая Колтовская (Пионерская) и Колтовская набережная (наб. Адмирала Лазарева) просуществовали вплоть до середины XX века. Каким-то чудом до нынешних дней сохранила название Средняя Колтовская улица.

Предания свидетельствуют, что блаженная Ксения ночами уходила молиться, а иногда и ночевать в район нынешнего Чкаловского проспекта: здесь в то время были роща и луг, а за рощей уже до самой Малой Невки – только лес и болота.

На Петербургской стороне находилось в то время сразу несколько богаделен и приютов – где, как не на окраине города, устраивать подобные заведения? В частности, одна богадельня находилась возле церкви апостола Матфия, другая – в районе Введенской улицы, недалеко от церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы. Так что жертвовать «копеечку» было кому.

Архивы доносят до нас сведения и об обратной стороне жизни простого люда. В середине XVIII века на Петербургской стороне имелось аж тридцать кабаков. Наверное, больше, чем сейчас. В них продавалось «мелкими чарками вино, водка, пиво и мед для подлаго народу». Без развлечений солдатские слободы явно не оставались.

Обнаружили краеведы в старых адресных книгах и дома некоторых из людей, упомянутых в житии блаженной Ксении, в связи с творимыми ею чудесами. Дом Евдокии Гайдуковой (в девичестве – Беляевой) находился на улице Бармалеева за Малым проспектом. Известна Евдокия тем, что однажды, встретив на улице блаженную Ксению, услышала от нее странные слова: «Возьми пятак, тут Царь на коне. Потухнет…». Удивленная Евдокия поспешила к своему дому и увидела его в огне; но не успела она подойти, как огонь потух.

Дом Голубевых, как пишет в статье «Адреса блаженной Ксении в Петербурге» В. Синкевич, согласно «Атласу частей Петербурга» за 1849 год, находился невдалеке от дома Ксении – на Шамшевой улице. На семнадцатилетней дочке вдовы Голубевой сбылось пророчество блаженной Ксении, когда она во время обеда, обращаясь к ней, внезапно сказала: «Красавица, не вари кофе, когда муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее…».

Голубевы, почитая Ксению за угодницу Божию, послушались. На Охте хоронили молодую женщину. Когда закончилось погребение, и народ расходился, рыдающий вдовец без чувств упал на руки Голубевых. Завязалось знакомство, и через год юная Голубева стала женой доктора. Как и пророчествовала Ксения.

Архивы подтверждают и существование других личностей, соприкасавшихся со святой и упоминаемых в ее житии, таким образом, реальность событий, описанных в жизнеописании блаженной Ксении, находит ныне документальное подтверждение.

Скончалась блаженная Ксения предположительно между 1803 и 1806 годами. Но что примечательно: храмы в ее имя построены во многих городах России и даже за рубежом, но нет их в Петербурге, за исключением маленькой часовни на Смоленском кладбище. Воплотится ли замысел с возведением небольшой церкви на Лахтинской улице, где когда-то стоял дом блаженной Ксении? Если да, то возможно это побудит исследователей к детальной реконструкции местности и дальнейшему поиску адресов, связанных с земной жизнью петербургской святой.