На берегу Севана (др. изд.)
Шрифт:
Заведующий складом, ворча, отпустил яйца. Он не верил в удачу этого дела.
Птенцы лысухи, постукивая клювиками, ели желтки крутых яиц. а дед Асатур смотрел на них и самодовольно поглаживал бороду.
Он, казалось, помолодел лет на двадцать.
— Доченька, а когда же вылупятся гусята?
— Скоро, скоро… Вон из этого инкубатора ждем.
— А утки? — спрашивал старик.
— Чирки вылупятся, наверно, завтра-послезавтра. А в этом инкубаторе есть еще яйца и серых уток.
В
Еще крошечные, они, завидев воду, мчались к корытам и стайками плавали и ныряли, делая вид, будто корм в воде добывают.
Кормили их только творогом и крутыми, мелко накрошенными яйцами.
Однажды, войдя в сарай, Асмик остановилась в изумлении. В углу на соломе была сложена горка яиц. Рядом на корточках сидел Грикор и пересчитывал их.
— Откуда? — спросила Асмик.
— Помнишь, крысы у нас занимали? Вот и вернули. Из уважения ко мне. Вам бы они не отдали.
— Грикор, скажи правду: где достал?
— Говорю вам: крысы постыдились своего разбойничьего поведения и назад отдали…
Так ребята и не узнали, откуда достал Грикор яйца. Разве что и на самом деле нашел крысиный склад…
— Ну-ка, посчитай, Асмик. По-моему, сколько взяли, столько и отдали. Только три штуки я им оставил, для их детенышей: жаль мне их стало, — сказал Грикор.
— Так, значит, ни одного и не съели? — удивился Камо.
— Представь себе, ни одного. У них пока крысенят нет: о будущих заботились. Подумайте только, какие сердечные родители! А вы еще презираете крыс. Я бы просто расцеловал им мордочки за добрые их сердца!
— Фу! Ты опять?… Ох, и как же крысы ненавидят сейчас Грикора! — смеялась Асмик. — Ночью придут и загрызут его, сонного.
— Так я здесь и остался, чтобы они меня загрызли!… Кончено, шабаш! Я свой долг выполнил. Два батальона птенцов от меня получили, мою долю? Ну и прощайте!
— Нет, Грикор, гусиным яйцам еще срок не вышел, им еще денек лежать надо. Еще на две-три ночки останься, — упрашивал его Камо.
— Ну, если секретарь комитета комсомола приказывает, подчиниться, ничего не поделаешь!
Тревожный день
Настал двадцать восьмой день.
И в тот самый момент, когда первый гусенок зашевелился,в яйце и пробил скорлупку своим желтеньким, но уже крепким клювиком, Армен, сидевший у инкубатора и не спускавший глаз с термометра, вдруг вскочил с места и испуганно закричал.
— Асмик, температура падает! — едва переводя дыхание, сказал он.
— Как? В обоих?
— Нет, только в этом.
— Отчего?
— Энергия в аккумуляторах истощается.
— Что же теперь будет?
— Остынут яйца. Надо скорее найти новые аккумуляторы.
Асмик
Он сейчас же прибежал в сарай.
Вдвоем с Арменом они разыскали деда Асатура и Грикора, посовещались с ними, но никакого выхода так придумать и не смогли.
Воспользовавшись отсутствием мальчиков, у сарая появились Сэто и его брат Арто. У маленького Арто в руках были лук и стрелы.
— Дай-ка я выпущу две-три стрелы через дыру в дверях. Яиц с десяток разобью, — предложил Сэто. — Пусть Асмик поплачет!
— Жаль, ведь в яйцах птенцы, — сказал Арто.
Сэто смерил его презрительным взглядом:
— Жалко?… А меня не жалко? За что они каждый день меня в школе шпыняют? Что плохого в том, что я по горам брожу? Ведь не попусту, а из любви… На уроки меня силком не затянут — неинтересно мне… А у тебя, Арто, мужества но хватает за брата отомстить? Эх, ты!…
Натянув лук, Сэто подкрался к сараю и выпустил сквозь щель в дверях несколько стрел.
Обливаясь слезами, из сарая выбежала Асмик, но братьев уже и след простыл.
— Неужели у вас не хватает сил одернуть этого сорванца? Поглядите-ка только, что он наделал своими стрелами! — пожаловалась Асмик подошедшим в это время Камо и Армену. — Поглядите, он курицу ранил, несколько гусиных яиц разбил…
Вернулись и дед с Грикором. Узнав о происшествии, старик возмущенно покачал головой.
— Заявим в сельсовет, — предложил Грикор.
— Мужчина должен собственной рукой расправляться с негодяями, — сказал дед Асатур. — Мужчине недостойно жаловаться.
Армен задумчиво покачал головой:
— На него надо повлиять, тут силой ничего не поделаешь.
Камо усмехнулся:
— Повлиять?… Лаской, может быть?…
— Его надо заставить раскаяться, Армен прав, — сказала Асмик.
— По-моему, он просто раздражен, завидует нам, нашей работе. Он, пожалуй, не прочь и примириться и подружиться с нами. Его исправить можно.
— Эх, Армен! — безнадежно махнул рукой Камо. Они вошли в сарай.
— Температура пала, сердце не бьется, — сказал Грикор, пощупав инкубатор. — Он, бедный, и вправду подыхает.
Асмик чуть не фыркнула, но, посмотрев на Камо, сдержалась — такое у него было строгое лицо.
— Как же ты считал? — спросил Камо у Армена; в голосе его звучал упрек. — Ведь ты уверял, что энергии вполне хватит.
— Ошибся, должно быть.
— Если аккумуляторы поставить в автомобиль, много силы они потеряют? — неожиданно спросил Грикор, словно что-то вспомнив.
— Конечно.
— Вот так так! — воскликнул Грикор. — Что же я вам не сказал!… Ведь те, что ты в последний раз принес, заведующий складом раньше давал шоферу.