На берегу Севана (др. изд.)
Шрифт:
— Эти негодницы не дают мне медку поесть! Что мне делать?
— Потом поешь, потом! Спустите сначала кувшины.
В этот момент появились Арам Михайлович и Камо.
— Наконец-то пришли! — обрадовался Грикор. — Ну. Камо, помоги, давай спустим кувшины вниз… Знаете, я нашел склад меда охотника Каро, честное слово! И его лопату…
— Расскажи: где, как?…
— Погодите, давайте сначала спустим вниз кувшины, — остановил ребят учитель.
Кувшины были преогромные — в рост двенадцати-четырнадцатилетнего мальчика, — с широкими отверстиями-горлами. В
Пещера, где ютились пчелы, была недосягаемым местом. Пчелам не был страшен здесь ни один любитель меда. Они беспрестанно размножались тут, и не только в кувшинах, но и в углублениях пещеры, и в утесах снаружи…
Мед наконец был готов к отправке.
Наклонившись над пропастью, Камо крикнул:
— Сейчас начнем спускать кувшины! Следите там!
Камо и Грикор, накрепко обвязав веревкой горло большого кувшина, осторожно вынесли его на карниз и начали медленно опускать вниз.
Увидев карас, повисший над ущельем, дед Асатур вскочил, перекрестился и, раскрыв от изумления рот, смотрел вверх.
— Достали! — ахнул он. — И дэвов не побоялись!
— Дедушка, — крикнул ему Камо, — придержи кувшин — разобьется!
Дед опомнился, обнял уже поравнявшийся с ним кувшин и осторожно поставил его на землю.
— Все это мед, мед, дедушка? — вертясь вокруг кувшина, спрашивала Асмик.
— М-мед… д-девочка… — заикаясь ответил старик.
Он был смущен: неужели же эта пещера и на самом деле не была «пасекой дэвов»?…
Дед отвязал веревку от кувшина, и Камо потянул ее наверх: надо было спускать остальные.
Этим делом учитель, Камо и Грикор занимались до самого полудня.
Армена дед Асатур послал в колхоз за транспортом.
— Захвати пять ведер. В складе охотника Каро, должно быть, еще много меда, — сказал он.
Когда Армен вернулся, гоня перед собой нескольких ослов с пустыми ведрами, корзинами и клеткой для орленка, у подножия Чанчакара стояло уже девять карасов, вокруг которых носились пчелы.
Корзины, а за ними и ведра подняли на веревке в пещеру. Извлекая из ее углублений соты с личинками, учитель складывал их в одни корзины, а другие, пустые, опрыскивал внутри сахарной водой. Пчел привлекал сахар, и, чтобы запасти сладкий сок для своего потомства, они массами налетали в корзины. Hо до тех пор пока среди пчел не обнаруживалась матка, Арам Михайлович не успокаивался.
— Матку ищите, матку! Без матки пчелиной семье не быть, — повторял он.
И только когда матка отыскивалась, распоряжался:
— Ну, теперь поплотнее закрывайте корзину — и вниз!
Одна за другой все корзины с сотами и пчелами были спущены в ущелье.
Очистив «пасеку дэвов», ребята по узенькой тропинке пробрались к складу охотника Каро. Меда здесь и в самом деле оказалось много. Им наполняли ведра и на веревках
Затем вернулись в пещеру. Здесь еще оставалась клетка с орленком. Через минуту и она повисла над ущельем.
— Примите наследника царя птиц! — крикнул вниз Камо.
Асмик запрыгала в порыве радости.
— Почему вы так медленно опускаете? — волновалась она, сгорая от нетерпения.
Когда клетка с маленьким хищником спустилась наконец на землю, Асмик подбежала к ней, чтобы приласкать орленка, но птенец свергнул на нее таким враждебным взглядом, так злобно зашипел, что все добрые слова застыли у девочки на губах.
Армен подвязал клетку к седлу осла.
— Ну, что там у вас? Всё? — крикнул он наверх.
— Всё. Сейчас и мы сойдем, — отозвался Камо.
Работа была окончена. Арам Михайлович, Камо и Грикор присели на минутку отдохнуть у входа в пещеру.
Напротив них, по ту сторону пропасти, мрачной пастью зиял вход в; пещеру, которую называли «Вратами ада».
Черные скалы, подняв к небу острые, зубчатые вершины, глядели хмуро.
В расщелинах скал выл ветер. Угрожающе кричали орлы, обеспокоенные присутствием людей. А когда ветер стихал и наступала тишина, из глубины Черных скал доносился глухой, отдаленный шум.
«Отчего стонет и кряхтит гора?» — думал Арам Михайлович. Как ни прислушивался он сейчас к звукам, доносившимся из глубин таинственной пещеры, определить их причины не мог.
Осматривая пещеру издали, учитель яашел, что она напоминает открытую пасть. Верхняя «губа» пасти — грубая, неровная, словно вся в порезах; нижняя — ровная, гладкая, даже блестящая.
Вглядевшись, Арам Михайлович заметил, что от этой нижней «губы» вниз по скале, до самого дна пропасти, проходит такая же гладкая и блестящая полоса. Будто сказочный Фархад[Фархад — герой узбекского эпоса, разбивавший скалы м строивший каналы в Армении] стал здесь и могучей рукой своей сверху донизу провел эту словно лаком покрытую полосу на отвесной стене скалы…
«Что же это за загадочная полоса такая?» — думал учитель.
На следующий день дед Асатур сказал деревенским старикам:
— Ясно как божий день: в Чанчакаре никаких дэвов нет!
В селе все только и говорили об изумительных находках, сделанных ребятами. Один завистник Артуш по-прежнему был недоволен и ворчал по адресу Камо: «Заважничал!»
В тот же день учитель послал в Академию наук Армянской ССР следующую телеграмму:
«Профессору Севяну. Из пещер Чанчакара извлечены в большом количестве предметы средневекового вооружения и домашнего обихода. Прошу прислать археологов».
Необыкновенные ульи, привезенные с Чанчакара, были помещены в одном из углов колхозной пасеки.
Председатель Баграт сказал деду Асатуру:
— Язык диких животных лучше всех ты, дедушка, понимаешь. Тебе я и поручаю заботу об этих пчелах. Вреда от них не будет, а польза — безусловно.
Дед Асатур раскрыл корзины и выпустил пчел на волю.