На берегу спокойных вод. Компиляция
Шрифт:
Ему в затылок уперся чей-то тяжелый взгляд. Атака застала задумавшегося Дилона врасплох.
Он попытался сдвинуться с места, но ноги увязли в жиже. С одного из нависших над водой деревьев свалилась тяжелая ветка. Дилон вдруг заметил, что деревья раскачиваются и трещат. Ветви гнулись книзу, скрипели и, отламываясь, дождем сыпались на него.
А ведь было полное безветрие.
Обескураженный, Дилон продирался сквозь топь, стремясь отыскать твердую почву и место, где не было деревьев. Но огромные стволы поднимались из воды повсюду, да и островка земли в болоте тоже не находилось. Ураган из ветвей усилился,
— Выходи! — закричал Дилон.
Что-то ударило его под колени, и он шлепнулся в тину. С трудом поднялся и свалился опять. И тут едва не потерявший сознание Дилон увидел укрытие. Он дотащился до огромного дерева и вцепился в мшистые корни. Ветви злобно раскачивались и трещали, но дерево не могло дотянуться до него. Наконец он в безопасности!
Он еще не успел обрадоваться, как с ужасом заметил, что растущие у основания дерева лилии длинными стеблями обвили его лодыжки. Он попытался вырваться из гибких сетей, однако стебли, обвившие ноги, словно белые змеи, затягивались все туже. Резким движением Дилон оборвал их и побрел прочь от обманчивого укрытия.
— Сразись со мной! — требовал Дилон. Никакого ответа. Длинные стебли лилий, подрагивая, словно от вожделения, вновь потянулись к нему, над головой захлопали крылья болотной нечисти, почуявшей близкую развязку. Дилон покачнулся и вдруг ощутил, как что-то теплое и скользкое коснулось его лодыжки.
А вот теперь он знал, что делать.
Понадобилось лишь мгновение, чтобы к нему вернулась былая уверенность. Головой вперед Дилон нырнул в мутную зеленую воду…
И тут же болото успокоилось. Огромные стволы замерли на фоне грифельного неба, лилии поблекли, белый туман неподвижно завис над болотом, окутав шероховатые стволы деревьев, а птицы беззвучно ушли ввысь.
Какое-то время на поверхности воды лопались пузыри, но затем исчезли и они.
С глубокими царапинами на шее и спине Дилон вынырнул на поверхность, сжимая в руках бесформенное полупрозрачное существо — хозяина болота.
С трудом добравшись до дерева, Дилон с размаху шмякнул ослабевшее существо о ствол, добивая его. И устало сел на корни.
Никогда раньше он не был столь измотан схваткой и не чувствовал себя так скверно. И никогда раньше он не сомневался в необходимости бесконечной борьбы. Зачем все это, если жизнь занимает лишь ничтожную клетку на огромной карте бытия? Разве можно сопоставить краткий миг его существования с ходом планет или величественным сиянием солнца? Дилон был поражен собственным бесстыдством — ну можно ли с таким упрямством цепляться за жизнь?
Теплая уютная вода достигла груди. Жизнь, сонно сказал себе Дилон, есть ни что иное, как просто зуд на шкуре не-жизни, паразит материи. Оценивая количественно, говорил он себе, когда вода достигла шеи, что значит ничтожество жизни по сравнению с неизмеримостью не-жизни? Если не-жизнь естественна, думал он, погружаясь в воду по подбородок, то жизнь — своего рода болезнь, самое здравое в ней — это ожидание смерти.
Мысль о смерти казалась приятной в тот момент, когда вода ласкала его губы. Борьба сменяется отдыхом, болезнь — исцелением. Так легко
— Вот и славно, — прошептал Дилон, подтягивая голову к коленям. — Ты хорошо потрудился, Арек. Может, и ты устал? Может, от тебя не осталось ничего, кроме слабой эмоции?
Стало темно, и в темноте нечто, напоминавшее Дилона в миниатюре, обняло его за плечи и принялось нашептывать прямо в ухо.
— Есть вещи и похуже смерти, — сказало его подобие. — Есть вещи, с которыми ни одно живое существо не может жить. Это знание вины, утаенное в самых глубинах сознания, отвратительное и ненавистное, но знание, от которого никуда не деться.
Смерть предпочтительнее этого знания, Дилон. Она становится даром, последней надеждой, к ней взывают, а иные пройдохи специально укладываются на смертное ложе, чтобы привлечь ее… когда возникает нужда заглянуть поглубже в самого себя.
Дилон не желал слушать советчика, так похожего на него самого, однако миниатюра вцепилась ему в плечи и указующе ткнула пальцем. И Дилон увидел, как в темноте, сгущаясь, рождается что-то странно знакомое…
— Только не это, Дилон, — умолял двойник. — Пожалуйста, только не это! Выбери смерть! Будь отважен! Главное — умереть в нужное время!
Дилон, все более узнавая приближающийся образ, содрогался от дикого, невообразимого ужаса. В кошмарном образе крылось знание, выплывающее из темных глубин, тайное знание своей вины за все, о чем он когда-либо думал и что делал.
— Скорее, Дилон! — кричал двойник. — Будь тверд, будь смел, будь правдив! Умри, пока еще не знаешь, кто ты на самом деле!
И Дилону действительно захотелось умереть. Со вздохом огромного облегчения он начал высвобождаться из объятий двойника, чтобы позволить своей сущности ускользнуть в небытие…
И не смог.
— Помоги мне! — закричал он.
— Не могу! — ответила копия. — Ты должен сделать это сам.
Дилон попытался снова. Знание было уже рядом. Дилон просил смерти, умолял о ней, но не мог позволить себе умереть.
Оставалось одно. Собрав остаток сил, Дилон отчаянно бросился навстречу надвигающемуся образу.
И тот исчез.
А спустя мгновение Дилон осознал, что битва окончена. Он в одиночестве стоял на завоеванной территории. Несмотря ни на что, он победил! У его ног лежала покинутая цитадель, ждущая нового властителя. Дилон ощутил прилив уважения к Ареку. Славный был соперник, стоящий противник. Возможно, он и уступит Ареку немного жизненного пространства, если тот не попытается…
— Очень любезно с твоей стороны, Дилон, — загремел голос.
Дилон не успел отреагировать. Он попал в такой могучий захват, что всякая мысль о сопротивлении казалась бессмысленной. Только теперь Дилон осознал истинную мощь разума кегранина.
— Ты все делал просто здорово, Дилон, — сказал Арек. — Тебе не следует стыдиться борьбы, которую ты проиграл.
— Так у меня не было ни единого шанса? — спросил Дилон.
— Не было, — мягко ответил Арек. — Ты, как и большинство представителей юных рас, считаешь свой земной метод вторжения уникальным. Однако К’егра — древний мир, и за время своего существования мы подвергались вторжению множество раз, как физическому, так и ментальному. Поэтому нам это не в новинку.