На благо лошадей. Очерки иппические
Шрифт:
Когда отвлекаешься от этой жуткой борьбы, то вперед выступает интересный процесс обмена опытом между двумя мирами. Европейцы привезли в Новый Свет пшеницу, местные жители дали им кукурузу. Европейцы научили тому, что богатства природы есть не только на поверхности земли, но и под землей, индейцы расширили представления приезжих о животном мире и об охоте. Даже отрицательное влияние оказалось взаимным. Европейцы привезли с собой спиртное, индейцы научили их курить… Европейцы привезли с собой, кроме того, невиданных животных, размером с оленя, с копытами, но без рогов, а главное, это
– На родео индейцы немыслимые вещи выделывают, – подтвердил Томас и добавил: – Давай спросим у этих ребят, где здесь Вороний холм…
У дороги стояли маленькие индейцы и внимательно наблюдали за нами. Томас убавил ход и опустил стекло.
– Хелло, – сказал он, – где тут Тихий Ветер живет?
Детишки во все глаза смотрели на двух дядек в широкополых шляпах и – молчали.
– Вороний холм, – подсказал Томас.
Ребята разом замотали головами, стремясь выразить только одно: «Не знаем!»
Поехали дальше. Нагнали группу молодых людей.
– Вороний холм… Тихий Ветер…
Результат тот же. Не знают. Понятия не имеют. Причем каждый раз ответ следовал за очень внимательным разглядыванием.
– А вдруг они и правда не знают? – сказал я.
Томас ответил:
– У него лошади пасутся по всей округе. Он ни заборов, ни законов не признает. Так должны же его, в самом деле, здесь знать!
У дороги стоял старик, и Томас притормозил.
– Послушай, – начал он сразу с объяснения, – нас Тихий Ветер к себе пригласил. Пригласил нас к себе Тихий Ветер. Виделись мы с ним вчера, и вот он нас пригласил к себе…
Так, на разные лады, повторив одну и ту же информацию, Томас поставил вопрос:
– А Вороний холм где?
Старик все равно не торопился отвечать. Его глазки буквально буравили нас. И вдруг мне это кое-что напомнило. Как же! Оксфорд… «Где здесь жил Льюис Кэрролл?» Результат тот же самый. Не знают. А он прожил здесь чуть ли не полвека, почти сорок лет преподавал, восемь тысяч раз обедал… И никто не может указать его квартиры? А, понятно, иначе от наплыва паломников пришлось бы стены переставлять. И я сказал Томасу:
– Да они нас боятся. Они принимают нас за полицию.
В самом деле, здесь все про всех знают. Известно, что вчера Тихий Ветер был в салуне. Что-нибудь там натворил. И вот уже две широкополые
– Они думают, что мы шерифы! – усмехнулся Томас.
Но как быть? Ведь шляпы без головы не снимешь, а каких-либо дам по всей округе не наблюдалось.
– Послушай, – обратился Томас еще раз к старику, – мы к нему в гости. Он нас пригласил. Пригласил он нас! К нему мы в гости. В гости мы к нему. Мы…
И Томас остановился, не зная больше комбинаций из слов «мы, гости, он пригласил и – в…» Наконец, старик более или менее определенно махнул рукой, указывая хотя бы направление. А мы, следуя его указанию, не только выехали из форта, но попали, как на машине времени, в другую эпоху.
Качнуло, будто на корабле. Вместо шоссе начался проселок. Томас нахмурился, крутя рулем.
– Тут и гвоздь в шину получить недолго, – сказал он.
Множество забот, которых минуту назад мы и не знали, застучались в нашу дверь. Вот когда началась сплошная головная боль! Как бы не наехать на гвоздь… Куда повернуть? – потому что дорожные знаки пропали.
– Смотри, сколько холмов, – вздохнул Томас, – и который же из них Вороний?
А мир прекрасен, как всегда… Поскольку местность все подымалась, как бы приближаясь к солнцу, становилось теплее. «Ты не поверишь, что у нас суровый край», – заметил Томас. Это была редкая зима. Казалось, природа за все то, что отняла у нас, заставив ждать в аэропорте, теперь отдавала сторицей. Снег, действительно, совсем пропал. Кругом разворачивались желто-зеленые поля, похожие на Северный Кавказ, на Кубань… И холмы.
Машина ухнула на ухабе, и Томас резко взял в сторону.
– Нет, все-таки, – сказал он вместо того, чтобы выругаться, – где Вороний холм?
Взглянув потом на карту, я понял, в какую же глушь мы тогда заехали. Не только Фенимор Купер, но, думаю, даже Сетон-Томпсон, который все-таки видел то, о чем писал, не забирался так глубоко. Он не встречал индейцев-сиу. Он не был в краях шайенов.
– Что будем делать? – спросил Томас, положив обе руки на руль и нажимая педаль тормоза до отказа.
Мы оказались утлой лодчонкой посреди травяного моря.
– А что, если заехать вон в те домики и спросить?
Деревянные коробочки стояли метрах в пятидесяти от дороги. Сворачивать, то есть подвергаться опасности наехать на гвоздь, железку или, чего доброго, засесть в канаве, ковбою не хотелось. Он предложил пройтись. Мы поставили машину у обочины и двинулись к домикам.
– Выполнение программы президента Кеннеди, – пояснил Томас относительно домиков, – еще несколько лет тому назад они жили в бревенчатых хижинах.
И указал на стоявший тут же или, вернее, вросший в землю сарайчик. А традиционные жилища индейцев типпи, шалаши, крытые кожей, или вигвамы, те же шалаши, но крытые парусиной, – это уже в музее? Нет, как объяснил Томас, встречаются еще и вигвамы.
Над крышами сероватых домиков торчали телевизионные антенны.
– Пьют пиво и смотрят телевизор, некоторые из них только этим и занимаются, – сказал Томас.
– А живут на что?
– На пособие. Мы довели их до этого состояния, мы и расплачиваемся, – отвечал ковбой. – Осторожней!