На дальнем кордоне
Шрифт:
— Так, Буревой, а дальше давай я тебе сам расскажу, что случилось, а ты скажешь, прав я, или нет?
— Ну коль ты знаешь…
— Нет, не знаю. Догадываюсь. В моем мире часто так было. Значит, слушай. Ходили варяги со словенами, торговлей много разного себе добывали, росли сильно, силу большую взяли. Так? — дед кивнул, — потом много людей стало, городки выросли, людей много в них стало. Надо было кому-то за городками теми присматривать, защищать, людей кормить. Появились те, кто постоянно в городках сидел, делами заправлял. Ну как ты в своем роде, только они в городке своем. Ремесла развивать начали. Так?
— Так, кунги появились, они в походы редко ходил, только если поход большой…
— Кунги — это конунги? У нас таких князьями называли.
— У нас тоже так зовут, Гостомысл в Новом Городе как раз так зовется. В городе сидит, всем там заправляет.
— А потом вдруг оказалось что сильно много народу, купцы товарами их не обеспечивали, в походы ходить не так выгодно стало,
— Ходили, было дело. Мы…
— А вы сюда перебрались, потому как для походов железо да полезного много нужно. Это полезное — ресурсы — у таких как вы брали. Примучивали, как ты говоришь. Теперь-то варяги да князья ваши небось не только хлебом да одежей интересуется? На золоте пьют-едят, дружины большие завели, те, что только с меча живут. Ты в такой же был. Так все?
— Так, нынче князья терема построили, челядников завели, да дружины справные…
— И идут сейчас войны малые, промеж городков этих ваших, и князей. Кто кого примучивать будет, кто кому дань платить. А люди разбегаются… Вы убежали, род твой на восход ушел, значит, оставшихся еще больше примучивают? А тех, кто налоги, ну дань, сборы, платить не может, еще и в кабалу, в рабство брать стали. Да небось со всех проходящих в поход, или на торговлю, три шкуры драть стали, за проход по землям своим? Так? По глазам вижу, так все, не ушли бы вы иначе.
— Так, все так, — дед задумчиво посмотрел на меня, — в нашем городке рабов не было, но те, кто земли не имел, да чужой волей жил, были. После недорода к князю за зерном идут, он их на свою землю за это сажает, да с урожая долю берет. Редко кто на свою землю обратно садился. Торговцы тоже жаловались, что княжья доля большая стала, роптать начали. Гостомысл потому и звать варягов стал — чтоб торговцы не роптали….
— И значит, — продолжил я, — если с купцов теперь на пути торговом берут много, им теперь ходу нет на путь торговый. На меч городок не взять, сам говорил, сила там теперь большая. Объехать нельзя, путь один, из варягов… в греки, получается (вот что я вспомнил!). Приходится тем же данам или на закат идти, по Варяжскому морю, или грабежом промышлять. А грабят как раз наши места — тут ближе всего. Как думаешь, Буревой, так все?
— Похоже, очень похоже. Мурманы те с многими варягами родичи дальние, больше торгуют, чем воюют. А даны с мурманами бьются, у них там князья ресурсы, как ты их называешь, поделить не могут. Кто главный разбираются, кому на торговле сидеть, кому дань собирать… У них тоже раньше глава рода в поход людей вел, теперь не только родичи ходят, свои кунги появились. Да и меньше их стало, многие тут сели с семьями.
— Хм, ясно. Смотри. Сейчас скорее всего у них там такие же процессы, ну тоже самое что в словенском крае, происходит — сильно разрослись, городками своими воюют, пытаются всех под себя подмять. Когда подомнут — самый главный там королем или князем станет, остальные под ним ходить будут. Землей только они владеть станут, а остальные на них работать. Они войной только заниматься будут, да волю главного у себя на земле продвигать. Но порядок у них установится. Это всем выгодно будет. И в словенском крае тоже — пока главного не определят, кто тут над всеми стоять будет, неспокойно будет. Они потому и купцов примучивают — ресурсы для походов копят. А дружины чужие в походы по путям своим торговым не пускают, чтобы тех конкуренты, ну, противники, к себе на сторону не купили, да в спину эти дружине не ударили. А как главный среди словен да варягов с русью найдется, так и мир восстановится, и людям полегче станет — кормить одного лучше чем всю толпу этих князей ваших, да и войн, замятен, меньше станет. И купцы пойдут невозбранно — платить-то теперь одному будут, а не толпе, которая на пути торговом засела. Опять торговля пойдет, опять людей станет много. Если власть крепко главный держать будет. А если не будет — после его смерти опять все передерутся. Гостомысл твой потому издалека воинов и зовет, чтобы они его, лично его и рода его, власть защищали, от купцов да других князей, а во внутренних раскладах веса не имели. Тогда он ими крутить как хочет сможет, а им опереться в Новом Городе, кроме Гостомысла, не на кого будет. Чужие они там. Сам как думаешь?
Дед задумался, сильно задумался. Под таким углом он местные реалии не рассматривал. Простой мужик, далекий от политики. Я и сам далек от нее, но в моем времени столько вокруг информации, фильмов, книг, что невольно многое понимать начинаешь. Да и историю я знаю. Не этих времен — про древних славян да викингов нам самую малость рассказывали, для проформы скорее. Мол, были такие, жили не тужили, поляне там всякие, древляне, кривичи, еще кто. Потом объединились в кучки-княжества, и пошли прибивать щиты к воротам разным. В Царьград — как в отпуск ездили, чисто поприбивать что-нибуль куда-нибудь. Может, олл-инклюзив турецкий, популярный в мое время, это генетическая память по прибиванию щитов к воротам? Тоже мысль. Жили славяне, князья воевали, столицу в Киеве сделали, потом всех Владимир Красно
Мне всегда интересно было, как куча самых различных факторов двигала исторический процесс. И именно как процессы я историю в школе и универе и запоминал. И мои знания подсказывали мне, что любые процессы проходят одинаково, что у нас, что у инков, что у немцев, что у американцев. Сейчас тут происходит процесс формирования того строя, что в наше время назовут феодализмом. Кучки гоповарваров по всем своим маршрутам осели на земле, смешались с местным населением, стали формировать военную аристократию. Те кто их кормит становятся крестьянами. Военная аристократия перерождается в правящий класс, который уже не столько хочет в походы ходить, сколько на лаврах почивать. А значит, формируется политический класс. Но в походах тоже заработать можно, да и войско тренировать надо, поэтому уже князья формируют дружины, которые от их имени ходят в военные походы за добычей. И поддерживают класс торговцев, которые позволяют осуществлять обмен ресурсами. И класс ремесленников не сидит без дела — дает товары на продажу и поддерживается заказами на оружие для дружин, предметы роскоши для правящего класса. А для всего этого нужно зерно, чтобы их всех кормить. Зерно дают земледельцы, но они люди свободные, прижмешь посильнее — уйдут на свободную землю, как сделал Буревой. И тут пути Европы и наших мест, славянских государств, начали расходится. Их крестьянам бежать было не куда — на востоке славяне, то есть мы. Да еще и власть европейских феодалов поддержана церковью, которая внушает людям, что тут язычники, и переход сюда может погубить душу. Им деваться некуда.
А наши земледельцы бегут на восток, по границам растекаются, двигаются дальше от нарождающегося феодализма. Поэтому и размеры государств европейских и славянских несравнимы. И рано, или поздно, для удержания власти и земледельцев, местный политический класс, да и скандинавский, придет в выводу о том, что надо бы религию подключать, начнется распространение христианства. Иметь такой рычаг давления на зависимое население, как доступ к раю, не откажется никто. Стоит дешево, относительно военной силы, держит получше цепей — кто ж пойдет в незнакомую местность, если будет знать, что попа там нет, грехи не отпустят, а значит прямая дорога в ад после смерти. А попы просто так не ходят, у них свое начальство есть, действующее в тесной смычке с правящим классом. Некуда бедному крестьянину податься. Разве что когда совсем припрет, бросить все, и рвануть в неизвестность. Такой вот тихой сапой и придет наше общество к крепостному праву. Но это потом. Сейчас же здесь идет самое начало процесса — формирование мелких уделов, определение прав собственности, распределение по классам, границы которых относительно зыбкие и прозрачные. И наше появление с ценным ресурсом — железом — на Ладоге заинтересует всех. И новоявленных князьков, и грабителей-данов, которым не досталось в этой местности роли аристократии, и они ошиваются в поисках добычи по таким мелким селениям, как наше, и различные походные дружины, которые работают, если так можно выразится, на расширение ресурсной базы своего князя.
Дед прервал мои размышления о геополитике, и одновременно с этим, подытожил их:
— Сунемся на Ладогу, нас похолопят, или ограбят, или всю нашу деревню данью обложат, и воинов на прокорм поставят.
— Да, я тоже так думаю. И поэтому считаю, что высовываться нам сейчас не с руки. И на Ладогу тоже соваться рано.
— Да как же мы тогда выживем!? — дед в сердцах ударил по верстаку кулаком, — я ведь думал урожай собрать, меха Кукша набьет, пойду сменяю на Ладоге. А если все так как ты говоришь, то или беду к роду приведу, или сам сгину. Но по всему вестимо, правду ты говоришь. Так все и было. И замятня у них когда началась, всем ясно стало, что власть делят. Ты просто подробнее описал все, ясно стало, что кормиться им нечем скоро будут, народ-то прирастает, не хватает походов, да торговлишки и земли. Вот и пытались под себя соседей подмять, чтобы значит кормиться сытнее. А нам с того только горе да поборы. Мы от того и сбежали…
— Буревой, так все, поверь мне. В моем мире все так и было, а он очень на ваш похож. Там долгие замятни были, десятки лет, бывало. Потом княжества границы свои четко поделили, насколько каждый защищать мог. Потом войны долгие были, потом объединялись они и разъединялись. Когда я жил, княжества эти, государствами их называли, уже везде, по всему белому свету были, и не было нигде земли, которая никакому государству не принадлежит. Правда, при мне крупных войн не было уже не было, твердо границы стояли. Но народ крепко пострадал, много людей погибло, пока все так стало. Да и жилы из людей, везде по миру, много тянули. Иногда чуть не до смерти…