На Дальнем Западе. Охотница за скальпами. Смертельные враги
Шрифт:
Лорд Уилмор замечал изменение настроения Сэнди Гука, но находил очень остроумное объяснение, как нельзя более соответствующее его мании.
— Вы, Сэнди, — твердил он высокомерно, — вы начинаете развращаться! На вас повлияла близость этих разбойников больших дорог, этих бесчестных людей, с которыми вы теперь столь сблизились вопреки моим предостережениям. Берегитесь, Сэнди! Дружба с этими недостойными людьми доведет вас до виселицы! И я считаю, что наиболее вредным влиянием на вас пользуется этот мистер Девандейл, этот, несомненно, бежавший из какой-нибудь
— Не вздумайте в лицо Девандейлу сказать что-либо подобное, милорд! — возражал бандит.
— Это почему?
— Потому что мистер Девандейл, во-первых, сам офицер американской армии, а во-вторых, он — сын знаменитого солдата, имя которого отмечено историей Дальнего Запада!
— Сын разбойника, отец — жулик! Я презираю их обоих!
— Ладно, ладно! Можете презирать, но опасайтесь высказывать ваше презрение, а то поплатитесь шкурой!
Но уговоры Сэнди Гука только подливали масла в огонь, и было ясно, что дело близится к катастрофе.
Очень может быть, что она и разразилась бы на третий или на четвертый день пути, но тут наступили события, отвлекшие общее внимание от чудачеств полоумного потомка наследственных законодателей Англии.
Первым из этих событий была необычная встреча, о которой стоит рассказать несколько подробнее.
Было это ранним утром.
Еще с вечера около лагеря охотников бродили в большом количестве голодные волки, словно поджидавшие момента, чтобы напасть на людей и сожрать их. Поэтому путники были вынуждены принять исключительные меры предосторожности, выставить двойную стражу и спать с оружием в руках, чтобы быть готовыми в любой момент дать отпор четвероногим хищникам.
Около рассвета стоявший на страже Джон Максим разбудил своих товарищей, сказав, что слышит какие-то странные звуки, словно гул голосов и лай собак.
В мгновение ока все были на ногах и с ружьями в руках принялись всматриваться в предрассветную мглу.
— Я слышу лай многочисленных собак! — вымолвил вполголоса Джордж Девандейл. — Но что это может означать, я решительно отказываюсь понять!
— Потому что вы, мистер Девандейл, никогда не бывали в этих близких к Канаде областях, — хладнокровно отозвался агент — Слышали ли вы когда-нибудь, что канадцы зимой вместо упряжных лошадей применяют собак, которые могут отлично тащить по глубокому снегу легкие санки?
— Так вы думаете, что здесь поблизости кто-то едет на санях с собачьей упряжкой?
— Не только думаю, но уверен в этом! И еще уверен, что за этим «кем-то» гонятся по пятам другие люди…
— Тоже на собаках?
— Нет! Его преследуют всадники! А так как голоса слышатся с той стороны, где находятся преследуемые нами сиу…
— То остается предположить, что нам предстоит столкнуться с отрядом сиу?
— Что-то очень на то похоже! На всякий случай нам надо держаться наготове!
Четверть часа спустя из ближайшего перелеска вылетели низкие сани, которые с поразительной быстротой тащила добрая дюжина великолепных канадских собак. Наши охотники могли при первых
Поминутно оглядываясь, длинным бичом он подгонял и без того выбивавшихся из сил собак.
— Индейцы! — прошептал Джон. — Они пронесутся мимо нас в какой-нибудь сотне шагов. Их — пять человек. Это отряд разведчиков Миннеаги, и нам представляется случай покончить с ними…
Еще пять, еще десять минут. Сани вихрем пронеслись мимо поросшей кустами полянки, служившей убежищем охотникам, и тогда появились гнавшиеся за санями индейцы.
— Стреляйте! — скомандовал Джон.
Пять выстрелов последовало почти одновременно. Трое передних всадников свалились с коней в снег. Двое отставших повернули мустангов и вихрем понеслись назад. Но опять загремели выстрелы. Один из всадников вскинул руки и упал навзничь, конь другого взвился на дыбы и сбросил всадника со своей спины, потом сам упал, пораженный насмерть. А сброшенный индеец мгновенно вскочил и бросился бежать в лес, как стрела.
Преследовать его оказалось немыслимым, потому что он бежал по чрезвычайно пересеченной местности, где мустанги на каждом шагу проваливались бы по брюхо в рыхлом снегу, перебираясь через рытвины и овраги.
— Оставим его в покое, — сказал Джон, опуская еще дымящийся карабин. — Ему едва ли удастся спасти свою шкуру, ибо главный отряд далеко, найти здесь поблизости коня беглец не сможет, а оставшись одиноким в лесу, он осужден на гибель!
— А что же мы будем делать?
— Пойдем по следам путешественника на санях, которого мы избавили от удовольствия быть оскальпированным. Я жестоко ошибусь, если он сейчас не подвергается другой опасности: я видел, как за его санями погналась стая волков, которые, по-видимому, уже раньше гнались за ним, предчувствуя добычу. Слышите? Он отстреливается!
Но раньше чем охотники успели тронуться на помощь к неизвестному страннику, он показался на равнине, несясь на этот раз к полянке, занятой охотниками.
Целая стая четвероногих врагов гналась за ним, заскакивая вперед испуганных, обезумевших от страха собак.
— Он сбросил на землю свой груз, чтобы легче было удирать! — заметил Джон, видя, как с саней свалился черный ящик, сейчас же окруженный волками. — Должно быть, там находится кое-что съедобное, иначе волки не задержались бы около ящика!
— Помогите! Меня съедят волки! — охрипшим голосом кричал пришелец, в то же время с поразительной ловкостью отстреливаясь от хищников.
Разумеется, ему не пришлось вторично взывать о помощи, потому что охотники дружным залпом смели самых смелых волков, потом принялись стрелять без перерыва, почти без промаха.
— Уф! — пробормотал спасенный, останавливая сани на полянке. — Благодарю вас, джентльмены, от своего имени и от имени погруженной в глубокий траур семьи блаженной памяти мистера Иеремии Смитсона, да упокоит Господь душу его в лоне Своем!