На Дальнем Западе
Шрифт:
Ялла, как и все сопровождавшие ее воины, была отлично вооружена: за поясом
– пара длинноствольных боевых пистолетов с богатейшими прикладами, испанская наваха в золоченых ножнах, а за плечами длинный, великолепной работы карабин. Кроме того, у седла висел еще томагавк.
Арапахо восторженно приветствовали красавицу племени сиу. Это было нарушением всех индейских традиций: мужчина не может склонять голову перед низшим существом, перед женщиной. Но Ялла славилась по всей прерии. И славилась не только своею вызывающею и победною красотою. Ее слава, заставившая индейцев преклоняться перед женщиной
Подъехав к самому становищу арапахо, сиу несколько приостановились, пропуская вперед свою предводительницу.
Ялла подняла на дыбы своего чудного коня и заставила его сделать несколько красивых «свечек», потом железной рукой принудила замереть на месте в двух шагах от вышедшего ей навстречу вождя арапахо. Без помощи Левой Руки Ялла легко сошла с лошади и вместе с вождем направилась к его вигваму. Тем временем к каждому прибывшему воину сиу подошел арапахо, они пожимали друг другу руки, обменивались приветствиями и небольшими подарками.
Красное Облако с мрачной и сардонической улыбкой глядел на почести, оказываемые самим вождем арапахо и его воинами Ялле: пусть для других Ялла была знаменитостью, славой индейцев, но для него она была и оставалась только его женой. И воину было неприлично при встрече с женой оказывать ей какие-либо знаки почтения. Это могло бы повредить его репутации воина и мужа.
Ялла увидела фигуру своего мужа в тени вигвама и, закончив переговоры с Левою Рукою, направилась легкой походкой к Красному Облаку. При ее приближении индеец молча повернулся, пошел в отведенный ему арапахо вигвам, опустился на груду кож и зажег свою трубку.
Ялла, молча же последовавшая за ним, остановилась посреди жилища. Ее стройная и высокая фигура была окутана живописными складками дорогого, расшитого руками индейских мастериц суконного плаща.
Казалось, Красное Облако даже не замечал, что кроме него кто-то есть в вигваме: он сосредоточенно курил, наполняя вигвам облаками едкого дыма, и избегал глядеть на безмолвно стоявшую перед ним женщину,
Так прошло несколько минут. По яркому блеску лучезарных глаз героини племени сиу, по ее нахмуренным бровям и сжатым губам, по ее вздымавшейся груди можно было судить, что в душе индейской красавицы бушует гроза. Но она не проявила своих чувств на словах.
Наконец, прилагая все усилия, чтобы сдержать душившую ее злобу, дрожащим от волнения голосом она задала вопрос Красному Облаку:
– Где они?
Красное Облако, сохраняя невозмутимое спокойствие, флегматично пустил новую струю дыма, неторопливо подбросил несколько сучьев в горевший на полу костер, помешал угли и только потом спросил не глядя на Яллу:
– О ком ты говоришь?
– О детях бледнолицего! – резко ответила женщина. – Ведь я поручила тебе следить за Птицей Ночи и, кроме того, добыть для меня детей Деванделля; для этого ты должен был соединиться с нашим другом Левой Рукой. Где же они, говорю я?
Красное Облако невозмутимо пожал плечами.
Ялла не выдержала и заговорила снова:
– Я знаю, что Птица Ночи попал в руки Деванделля и был по его приказанию расстрелян. Но ты, более хитрый и ловкий, а может быть, просто более удачливый, сумел проскользнуть через ущелье и пересечь прерию…
Красное Облако чуть заметно улыбнулся.
– Как видишь, – сказал он спокойно, – воины племени Воронов иногда могут кое-чему научить воинов твоего племени!
– Но где же дети полковника? – шагнула вперед Ялла, сверкая глазами.
– Моя жена слишком торопится! – флегматично отозвался индеец, снова набивая табаком трубку и раскуривая ее.
– Что хочешь ты этим сказать? – вспылила Ялла.
– Только то, что не всякое предприятие можно осуществить просто и в короткий срок.
– Так, значит, дети моего оскорбителя еще не в наших руках? Они на свободе?
– кусая до крови губы, спросила индианка. – Но что в таком случае сделал ты для нашего дела за эти дни? Ты давно покинул наш лагерь!
– Да. Но разве путешествие по прериям – это прогулка среди вигвамов родного поселения? – насмешливо отозвался Красное Облако. – Я все эти дни провел в жестокой борьбе с опасностями, десять раз был на краю гибели, десять раз шел на верную смерть. И только полчаса назад я добрался до становища арапахо. Ведь меня не сопровождала целая армия воинов, которые облегчили бы мне выполнение труднейшей задачи! Я только успел переговорить с вождем арапахо относительно асиенды Деванделля.
– Но что же делал вождь арапахо до этого времени?
– А что же он мог делать? Охотился за бледнолицыми, готовил к походу своих воинов, пополнял свою коллекцию скальпов…
– И только?
– Гм. Я думаю, что прославленные воины сиу сделали не многим больше, чем арапахо!
– Ты ошибаешься! – яростно воскликнула Ялла, глядя в упор на по-прежнему флегматично покуривавшего свою трубку мужа. – Ты ошибаешься! Хочешь иметь доказательства?
–Покажи!
Ялла выставила правую ногу вперед и показала мокасин, украшенный отвратительным трофеем: к коже сапога был прикреплен совсем еще, по-видимому, свежий скальп. Это были серебристые, седые, довольно длинные мужские волосы.
– Видишь? – торжествуя спросила ужасная женщина.
– Я не слеп! Скальп белого. Должно быть, почти старика… Что же из этого?
– Эти волосы украшали голову того, кто был моим первым мужем!
– Полковник Деванделль? Ну и что?
Скользнув беглым и равнодушным взглядом по серебристому скальпу, индеец вновь принялся за свою трубку, не обращая внимания на буквально готовую задохнуться от ярости женщину.
– Тебя, значит, все это не интересует? – произнесла она прерывающимся от злости голосом. – Тебе, значит, все равно, жив ли он, мертв ли…
Красное Облако вынул изо рта чубук и стал упорно глядеть на глиняную фляжку, висевшую на одной из жердей вигвама.
– Я хочу пить! – сказал он. – Там, в этой фляжке, должна быть водка! Подай!
– Ты… ты, кажется, отдаешь мне приказание, как простой скво? – дрожа всем телом от ярости, произнесла Ялла.
– Разве ты не моя жена? Или ты забыла, что я твой муж и повелитель?! Долго ли я буду ждать, женщина? Подай мне фляжку!
Его голос все повышался. Он дал волю всей накопившейся в его душе злобе на эту женщину… Его рука сжимала рукоять мексиканского ножа.