На Дальнем Западе
Шрифт:
– А долго ли ты думаешь держать этого американского коршуна в клетке?
– Разве у меня нет томагавка, чтобы прикончить его, когда я утолю жажду мести?
– Мне невыносима мысль, что у меня могут быть соперники, оспаривающие у меня, твоего мужа, право на твою любовь!
Странная улыбка исказила черты лица индианки.
– Неужели ты опасаешься соперничества со стороны человека, потерявшего свой скальп? – промолвила она вызывающе. – Я ненавижу и презираю бледнолицых. И разве между Деванделлем и мной нет крови расстрелянного им сына?
– Кто
– Ты не умеешь мстить своим врагам! Ты не знаешь, какое наслаждение иметь врага в своих руках, и тешиться его муками, и смеяться, когда он молит о конце мучений, зовет к себе смерть-избавительницу! Я еще не утолила вполне свою ненависть к Деванделлю. Еще его дети не в моих руках. Подожди, пока они не попадут к нам в руки!
– И ты снимешь с их голов их прекрасные волосы и украсишь ими свои мокасины? Это будет, так сказать, семейная коллекция: на одном сапоге – волосы отца, на другом – волосы детей… Ха-ха-ха! Твой ум изворотлив, Ялла, когда дело идет о мести. А знаешь, даже самка ягуара кротка и незлобива по сравнению с тобой!
– Я – сиу! – лаконично ответила женщина.
– Да, ты истинная дочь этого славного племени! Я много слышал об индианках сиу. Например, люди говорят: скво племени сиу гораздо меньше думает о своих собственных детях, чем волчица…
– Что ты этим хочешь сказать? – вздрогнула Ялла.
– Только одно: мы тут с тобою толкуем битый час, но и до сих пор ты не поинтересовалась, жива ли твоя дочь Миннегага, что с нею сталось… Как будто Миннегага не рождена тобою! Как будто ты забыла, что ты мать!
Ялла поднялась со словами:
– Я искала Миннегагу в Ущелье Смерти, но ее трупа там не было!
– Да и не могло быть. Она попала в руки бледнолицых. И она погибла бы, если бы я не пришел ей на помощь!
– Ты?
– Да, я! Если бы я был не из племени Воронов, а из племени сиу, я, может быть, забыл бы голос крови, как забывают матери сиу… Но я Ворон, и я оберегал Миннегагу.
– Но где же она?
– В безопасности. И там, где она может оказать услугу тебе же. Она находится в качестве заложницы у трех бледнолицых, которых полковник Деванделль послал сюда, в свою асиенду, чтобы предупредить детей о грозящей им опасности. Я мог, конечно, убить этих бледнолицых и их скальпами украсить свои мокасины, как сделала это ты со скальпом одного из твоих мужей, но предпочел поступить иначе. Ты, впрочем, можешь не беспокоиться за судьбу Миннегаги. Белые глупы. Они все еще считают твою дочь ребенком. А Миннегага достойная тебя дочь. По смелости, изворотливости, по кровожадности и мстительности она превзойдет со временем даже тебя, первую женщину, которая удостоилась чести стать сахэмом непобедимых сиу!
– А если бледнолицые убьют ее?
– Они не бандиты. Постыдятся расправиться так с существом, кажущимся им безвредным! Они ведь и не подозревают, что это она подготовила твою победу…
– Ударив ножом в спину Деванделля?
– Да. Кстати, откуда это, собственно, известно тебе?
– Он сам сказал мне это. У Миннегаги сильная и верная рука, у нее душа смелого воина!
Помолчав немного, Ялла заговорила снова:
– Конечно, я возьму асиенду Деванделля, и очень скоро. Но раньше надо покончить с теми бледнолицыми, которых ты побоялся убить, и вырвать из их рук мою дочь.
– Я? Побоялся убить? Ха-ха-ха! – презрительно рассмеялся Красное Облако. – Ах да! Ведь я все время забываю, что ты считаешь воинов моего племени недостойными держать стремя у… женщин твоего! Делай, впрочем, как знаешь! Я мог без труда привести сюда Миннегагу, убив трапперов, но я подумал: не страшно, если в асиенде окажется тремя людьми больше. А в то же время, раз Миннегага, попав в асиенду и притворяясь беспомощным ребенком, заберется в самое сердце вражеского укрепления, нам будет гораздо легче взять асиенду!
– Ну, какую же, в самом деле, серьезную помощь может оказать девочка? – почти пренебрежительно отозвалась Ялла.
– Как знаешь. Дело твое. Хочешь знать, где я оставил бледнолицых? На берегу Великого Соленого озера. Это всего четыре или пять миль отсюда.
– Ну, так мы нападем на них раньше, чем они опомнятся. Пойди, найди вождя сиу Черного Котла, потом переговори с Левой Рукой. Пусть тебе дадут полтораста или двести лучших воинов. Думаю, ведь этого будет вполне достаточно, чтобы взять асиенду?
– Значит, ты посылаешь меня хлопотать? А сама что будешь делать тут? – подозрительно спросил, приподнимаясь, индеец.
– Я почти сутки не сходила с коня. Мне необходимо отдохнуть хоть несколько часов. Ты же уже имел время отдохнуть!
– Моя жена отдает мне приказания, как настоящий сахэм племени! – с глубоким неудовольствием ответил Красное Облако.
– Да, как сахэм! – твердо возразила Ялла. – Мы в походе. Ты воин. Все воины сиу обязаны повиноваться мне беспрекословно.
– Но я твой муж. Ты моя жена, ты моя вещь. Я твой хозяин!
– Не во время похода! – сказала пренебрежительно Ялла. Затем она встала со своего ложа и накинула на плечи свой плащ.
– Нет, всегда! И дома, и в поле, и в лагере муж остается мужем, владыкой, жена – его собственностью, его вещью!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что я тоже сахэм! Настоящий сахэм! Слышишь ли ты, женщина?
Ялла круто обернулась к мужу и, сверкая глазами, произнесла:
– Так послушай же и ты, мой муж, мой повелитель, мой… хозяин. И… и великий сахэм! Понимаешь ли ты, что ты мне начинаешь надоедать и заставляешь терять даром слишком много времени? Ступай, я приказываю это тебе. Отыщи Черного Котла и сделай все, что тебе сказано!