На дальних берегах

Грехов Тимофей

Думаю, Вы сейчас задаётесь вопросом о чём я говорю. Дело в истории создания человеческой цивилизации. Именно эти знания запросил Ярар! Признаюсь честно, ещё месяц назад мне самому была неизвестна истинная история. Эти знания опасны в руках юноши, которому присущи импульсивные поступки. Поэтому прошу Вас, поговорите с сыном. Возможно он сможет передумать, ибо не всегда знание есть СВЕТ.'

— Знаешь, у меня такое ощущение, что католики уже знали про предложение эльфов насчёт строительства водного канала из Каспийского

моря в Черное. И они предостерегают нас, что канал может принести нам вред. А следующим предложением он намекает на то, что мои земли находятся ближе всего к Каспийскому морю.

— Остановись, — подняв руку ладонью вперед, Эмери подняла письмо и начала его перечитывать.

— Что-то не так? — спросил я.

— Это может простым совпадением, –задумчиво сказала Эмери.

— Согласен. Но оно прозвучало как нельзя кстати. Слишком странное сравнение про реки и религиозные течения было подобрано для этого письма.

Эмери кивнула, и тут же спросила.

— А что считаешь по поводу следующего абзаца?

— Он выделил слово «свет» и тут можно прочесть намёк про тьму. — Чуть поразмыслив: — Тут можно гадать сколько угодно, однако из того, что мне кажется, самым логичным, церкви боятся, что я стану очень сильным.

— Хм, — произнесла Эмери, — очень хлипкая теория.

— Так может пригласить архиепископа Кирилла и обсудить с ним это письмо?

— Митрополитом, — сказала Эмери.

— Что прости?

— На днях он принял титул митрополита.

— Ооо, как! — слегка удивился я. — Так понимаю его возвышению, послужили мы?

— Думаю, что так и есть, — ответила Эмери. — И я уже ему написала. И должна признать, что твоя точка зрения мне помогла взглянуть на ситуацию с другой стороны, — сказала Эмери, намекнув на прошлый разговор про «медаль», а именно про разговор с Ронаком.

— Я понял. И у меня будет просьба. — Мама посмотрела на меня ожидая продолжения. — Когда будешь говорить с церковником, спроси его почему магию целителей не изучали и не развивали.

— Ты думаешь, что её…

— Да, — ответил я, не дав Эмери закончить. — Ты же знаешь, что Корф может использовать заклинание исцеления? – Она кивнула. — Зная это, тебе не кажется, что за всё существование человечества не может быть, чтобы никто не создал ни одного заклинания используя целительскую энергию.

— Ооо, — прозвучало от Эмери. — А ты глубоко копнул. Думаешь это происки Католической церкви? — И не успел я ответить, она продолжила: — Думаешь церковь переписала историю после первого века?

Я отрицательно покачал головой.

— Скорее всего это произошло намного раньше. Возможно даже раньше появления веры в греческий пантеон богов.

— Греческий? — уловила мою мысль Эмери. — Не Египетский? — И видимо догадавшись к чему я клоню: — Ты думаешь, что именно их жрецы переписали историю.

— А потом Римская империя, захватив Египет, вывезла все упоминания об этом.

Мама пообещала аккуратно поговорить с митрополитом Кириллом, и отправить мне зашифрованное

сообщение. Затронув эту тему, мы обсудили также перевод, которым я занимался с Софьей и то, как он гармонично вписывается в наши выводы. И хоть никаких перспектив из этого знания нам не светило, было всё равно очень интересно узнать ответ на эту загадку.

Наконец-то и я собрался в путь. До Макарова мне предстояло лететь примерно четыре дня. А если повезёт и будет попутный ветер, то ещё быстрее. Перед отлётом я зашёл к брату и принёс извинение за поведение утром. Он принял их и сказал, что не держит обиды. Хотя и попросил впредь думать где и когда я что-то говорю.

Такой ответ слегка ударил по моему самолюбию. Того, что меня начнёт отчитывать Тимофей, мне хотелось меньше всего. Также я посчитал это первым сигналом о том, что брат в будущем постарается мою независимость подмять под себя. Но этого я допускать никак не хотел.

Разумеется, перед уходом я заверил его, что такого больше не повторится. Но глубоко внутри я сделал для себя вывод, что с этого момента я буду с Тимофеем предельно аккуратен. Хоть он и глава рода и, что самое главное, он мой брат, и я всегда приду ему на выручку, но и слепого подчинения от меня он не получит.

— Чего крадёшься? — спросил я у Аяна, смотря на ярко алый закат. Создавалось впечатление, что мы плывём на облаках, волны которых бьются о борт дирижабля.

— Твой слух стал лучше, — уже не скрываясь, спокойно подошла она. — Ты уже не отличаешься от нас, но твоё тело до сих пор изменяется. Ты же в курсе?

Я кивнул. Ковалевская об этом не раз говорила. И она считала, что чем больше я себя физически изнуряю, тем сильнее моё тело перестраивается.

— Ты что-то хотела? — спросил я у Хрущевой.

— Мне просто стало скучно в каюте. Поэтому пошла прогуляться. А тут ты…

— Ясно, — ответил я. — Завтра мы будем пролетать Кемерово, там оставим Космоса и полетим дальше, — стараясь найти тему для разговора произнёс я.

— Угу, — послышалось от Аяны.

Мне показалось, что она хочет что-то мне сказать, но сомневается.

— Если будешь стоять и молчать зачем пришла, то я пойду отдыхать.

— Почему ты не взял с собой Джу Ли? — спросила она.

Я видел, что Аяна не этот вопрос хотела задать, и тем не менее я стал отвечать.

— Меня попросила об этом Эмери. Она сказала, что на Дальнем Востоке, плохо относятся к внебрачным связям и рабству.

Ничего не говоря Аяна протянула мне записку.

— Что это? — спросил я.

— Прочти…

Мне сразу бросился в глаза почерк Самуила. И когда я начал читать, понял почему смущалась Хрущёва.

'Аяна, девочка моя! — начиналось письмо. — Ты уже достаточно взрослая, чтобы говорил я с тобой откровенно. Матвеев не может стать твоим мужем. Проверка показала, что слабыми дети тогда родятся. Думаю, слышала ты, что значит ОТСЕЧЬ ветвь! И именно на такую судьбу ты обречешь детей своих.