На дальних мирах (сборник)
Шрифт:
— Я не...
— Не понимаете. Конечно. — Динув усмехнулся неподражаемой улыбкой факсов.— Прогулка утомила вас. Идемте, я провожу вас до дома.
Они поднялись по тропинке, которая вилась вдоль обрыва над бледно-голубым песком пляжа, а потом, замедлив шаг, спустились к дороге и направились между покинутыми летними домиками к коттеджу Мориси. Когда-то здесь, на дюнах Арговью, размешалась шумная веселая прибрежная коммуна, но это было очень давно. Сейчас Мориси предпочел бы жить в более отдаленном месте, где не так ощущалось вмешательство тяжелой руки человека в естественную красоту пейзажа, но это было рискованно. Даже после десяти столетий колонизации Медея все еще была миром, где можно столкнуться с любой неожиданностью. Неосвоенные
Но дикая природа уже стала стремительно завоевывать покинутое пространство. В давние времена эти низкие берега влажных тропиков кишели самыми разными созданиями. Некоторые из них исчезли в результате систематического уничтожения, а некоторые покинули эти места, отпугнутые близостью человеческих поселений. Теперь прежние обитатели начали возвращаться. Несколько недель назад Мориси наблюдал, как на берег выбралось странное создание — гигантское колбасообразное существо, покрытое черными пятнами; помогая себе причудливо изогнутыми плавниками и вонзая в песок клыки, оно рывками продвигалось вперед. Его гнал неутомимый инстинкт. Чудовищными усилиями оно выбралось на берег, протащив свое тело метров двадцать по лазурному песку, а через несколько часов сотни юных созданий размером не больше руки Мориси появились из огромной туши и, с бешеной энергией буравя песок, устремились к волнам подступающего прибоя. Море снова становилось обителью чудовищ. Мориси ничего не имел против этого. Отдых на волнах давно его не привлекал.
Уже десятилетие он жил сам по себе вблизи океана, в коттедже с низкой крышей, типичной для старого Аркана ветрозащитной конструкции, которая надежно противостояла дьявольским штормам Медеи. Во времена, когда он был женат и работал геофизиком, наносил на карту линии разломов, они с Надей и Пол с Даниел имели дом на окраине Чонга, на Северном мысе, откуда открывался вид на Высокие Водопады, а сюда они приезжали только на зиму. Но Надя ушла от него, чтобы слиться в космической гармонии с сообществом серьезных, благородных и бесстрастных шаров, Даниел на Горячих Землях получила удар от двух солнц и не вернулась, а Пол, старый, грубоватый, несгибаемый Пол, впал в смятение от мысли о грядущем через десятилетие землетрясении. К Рождеству он собрался и поднялся на борт корабля земной линии. Все эти события произошли в течение четырех месяцев, и Мориси понял, что его больше не тянет на свежий морозный воздух Северного мыса. Поэтому он спустился к дюнам Арговью, чтобы провести последние годы в комфорте мягкого тропического климата. Ныне он остался один из всей береговой коммуны. Он взял с собой личные кубики Пола, Нади и Даниел, но включать их было для него слишком мучительно, и давно уже его единственным собеседником был старый Динув. Насколько он знал, людей не осталось на Медее. Вокруг только (факсы и шары. Да морские чудовища, горные демоны, пальцы ветра и прочие исконные обитатели этой планеты.
Мориси и Динув молча постояли возле дома, наблюдая заход солнца. Вдали вспыхивали желто-зеленые сполохи зарниц, которые постоянно дрожали в небе Медеи, и двойное солнце, Фрике и Гелла, горящее красно-оранжевым пятном, спускалось за горизонт. Через несколько часов оно исчезнет, и его сияние прольется на пустыни сухого льда Дальнего Края. На обитаемой стороне Медеи никогда не наступала полная темнота: огромная масса Арго, гигантской газовой планеты, раскаленной до красного сияния, чьим спутником была Медея, находилась всего лишь в миллионе километров. Медея, подчиняясь силе тяготения Арго, все время была обращена к нему одной стороной. Исходящее от Арго тепло позволяло существовать жизни на планете.
Двойное солнце спустилось за горизонт, и на небе проступили
— Смотри,— сказал Динув,— Арго готов съесть белый огонь.
Факсы предпочитали употреблять собственные астрономические термины, но Мориси понял, что тот хотел сказать. Фрике и Гелла были не единственными светилами на небосводе Медеи. Два красно-оранжевых карлика в свою очередь зависели от пары величественных бело-голубых звезд — Кастора А и Кастора В. Хотя они находились в тысячу раз дальше от Медеи, чем красно-оранжевые карлики, их холодно-льдистый алмазный свет был виден и днем и ночью. Но сейчас они уходили за огромное тело Арго, чья тень падала на них, и скоро — через одиннадцать недель, два дня и один час плюс-минус несколько минут — должны были совсем исчезнуть за ним.
И следовательно, землетрясение было неизбежно.
Мориси рассердился на самого себя из-за необоснованных слюнявых фантазий, которые посетили его час назад. Землетрясения не будет? В последнюю секунду произойдет чудо? Ошибка в расчетах? Ну конечно. Конечно. Если бы да кабы... Катастрофа неизбежна. Придет день, когда расположение небесных тел станет именно таким, Фрике и Гелла окажутся тут, а Касторы А и В — там и там, и Горячие Земли почувствуют огромную силу притяжения Арго, тогда вектор сил тяготения всех небесных тел вытянется в одну прямую линию и огромная мощь гравитационных сил взломает чрево Медеи.
Так происходит каждые 7160 лет. И стрелки приближаются к роковому часу.
Когда несколько столетий назад астрономы обратили свое запоздалое внимание на настойчиво повторяющуюся в фольклоре факсов тему апокалипсиса, это не вызвало серьезного беспокойства. Слухи о том, что в ближайшие пятьсот-шестьсот лет мир погибнет, напоминали предупреждения, что вы скончаетесь в ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет; разговоры эти никак не влияли на повседневную жизнь. Однако с течением времени, когда задрожали стрелки сейсмографов, люди стали серьезнее относиться к пророчествам. Это, без сомнения, отрицательно сказалось на экономике Медеи последних столетий. Но тем не менее поколение Мориси оказалось первым, которому пришлось реально оценивать размеры надвигающегося бедствия. Пришлось признать, что меньше чем через десятилетие тысячелетняя колония исчезнет с лица планеты.
— Кактихо вокруг.— Мориси посмотрел на факса.— Как вы думаете, Динув, остался ли кто-нибудь еще, кроме меня?
— Как я могу это знать?
— Не лукавьте, Динув. Ваш народ может общаться способом, о котором мы только начали догадываться. Вы все знаете.
— Мир велик,— серьезно сказал факс.— И в нем много городов, выстроенных человеком. Возможно, в них живут и другие представители вашего вида, но точных сведений у меня нет. Вполне вероятно, что вы остались последним.
— Полагаю, непременно должен быть кто-то еще.
— Вы будете удовлетворены, узнав, что являетесь последним человеком на планете?
— По вашему мнению, это свидетельствует либо о моей стойкости, либо о том, что я рассматриваю гибель колонии как благо?
— И о том и о другом,— ответил факс.
— Я далек от этого,— сказал Мориси — И от того и от другого. Уж если я и оказался последним, то только потому, что не хотел уезжать. Вот и все, Тут мой дом, и я остаюсь здесь. Я не вижу в этом ни благородства, ни мужества, гордиться нечем. Я не хотел бы катастрофы, но я бессилен что-либо изменить, а поэтому не думаю, что меня это должно беспокоить.
— В самом деле? — удивился Динув.— Совсем недавно вы говорили иное.
Мориси улыбнулся.
— Ничто не вечно. Мы считали, что строим на века, но время движется, и все превращается в прах, и от искусства остаются только замшелые памятники, и песок становится песчаником... и что с того? Когда-то здесь существовал мир, но мы превратили его в свою колонию. Однако теперь люди покинули ее, и когда ветры унесут наши следы, здесь снова появится тот же мир.
— Вы говорите, как глубокий старик,— сказал факс.