На десятом небе (Седьмое небо)
Шрифт:
Больше всего она говорила, какой он хороший начальник и как ценит Элис, называя ее отличным работником, членом его команды. Она была неотъемлемой частью «Фон Фрелих Пресижн», главным механиком Джулиана, главой заправочно-ремонтного пункта. И пока Уилл с головой уходил в чтение газет и просмотр телевизионных шоу, Элис строила новую сказочно шикарную жизнь на скоростной дороге. Сьюзан с отцом были целиком погружены в скорбь из-за смерти Фрэда и не замечали, как мать отодвигает семью на второй план. Через год Элис
– Ты знаешь, королева Англии водит такую же машину, – сказал Джулиан.
Сьюзан подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее через зеркало заднего вида.
– Везет ей.
– «Рейндж ровер». Я думал, тебе будет это интересно, ведь ты так любишь все, что связано с Англией.
– Сейчас мне интересно лишь то, попадем ли мы на ярмарку, – буркнула девочка. Ей очень хотелось увидеть отца. Он проводил экскурсии до трех часов, и ей хотелось его застать. Она посмотрела на часы. – Уже почти два часа. Если бы я знала, что мы поедем искать стойку для зонтов, я бы пошла с друзьями…
– Люди, которые мыслят немасштабно, обычно и умирают, ничего не приобретя.
– Согласна, – сказала Сьюзан.
– Ты слишком хороша для этой ярмарки. Там продается лишь груда дешевого тряпья и предлагаются плохо организованные экскурсии. В техническом смысле они даже опасны. Тебе совсем не обязательно ехать на эту ярмарку. Я хочу показать тебе поистине красивые вещи…
– Но я думаю о другом…
– О чем именно? – спросил Джулиан, поймав ее взгляд.
У отчима были жаждущие понимания зеленые глаза, как у щенка, и от этого она чувствовала себя ужасно – он хотел завоевать ее расположение, а она все время сопротивлялась этому. Свои длинные светлые волосы он собирал в подогнутый хвост. Сьюзан знала, что он думает, будто выглядит сексуально, пытаясь стать одним из этих людей мира кинематографии и рок-звезд, но она считала, что это будет вычурно. Как бы он себя почувствовал, если бы узнал, что у него сзади есть небольшая лысина размером с серебряный доллар?
– О чем? – настаивал Джулиан, вскинув голову и не отрывая от нее глаз. – О чем же ты думала?
– О людях, которые все время покупают вещи, – сказала она тихо. – Мне их жаль.
– Сьюзан, тебе же нравится делать покупки. Не…
– Нет, пусть она говорит, – с обидой перебил жену Джулиан. – Я хочу послушать.
– Я не хотела сказать ничего особенного, – ответила Сьюзан, поерзав. – Просто каждый раз, когда у тебя появляется свободная минута, ты мчишься покупать что-нибудь дорогостоящее. Сколько же бесценных предметов нужно человеку? – Она представила себе дом, наполненный до краев столами из красного дерева, комодами из розового дерева, скамьями из тика. – Ты бы уже мог открыть собственный магазин.
– Да, но в этом нет необходимости.
– Я знаю.
Она вспомнила о Саре Талбот, которая тоже продавала красивые вещи, но еще хотела доставить людям удовольствие. Чтобы студенты чувствовали тепло и уют, укутываясь в толстые стеганые одеяла из гусиного пуха и в мягкие шерстяные пледы. Интересно, пошла ли Сара на ярмарку? Милая, Джулиан окружает тебя красивыми вещами, а ты не очень-то благодарна ему за это, – сказала Элис.
– Все, что необходимо, мне дает папа.
Джулиан буркнул что-то себе под нос.
– Что? – спросила Сьюзан, почувствовав вдруг тяжесть в груди.
Дыхание участилось, как всегда перед приступом.
– Ты права, ты абсолютно права, – примирительно сказал Джулиан.
– Тогда почему ты издал этот странный звук?
– Просто так, без всякой причины. То, что ты сказала об отце, правда. Он тебя одевает, присылает деньги на питание. Но…
– Что – но?
– Я думаю, вопрос в том, откуда эти вещи. Если тебя устраивает магазин Кромвельской повседневной одежды, то тогда все в порядке.
– Конечно, устраивает!
– Ты еще совсем юная, Сьюзан. Но в один прекрасный день имена Армани и Прадо будут кое-что значить для тебя. И Дольче & Габбана, понимаешь? Я хочу, чтобы ты была как принцесса. У меня нет своей дочери. Вот ты повесила картины Гейнсборо в зале. Быть пилотом здорово, но зарплата не позволяет ему покупать дорогие картины. Понимаешь?
– Джулиан, думаю, хватит об этом, – вмешалась Элис.
– Я хочу, чтобы она поняла, как все в мире устроено.
– Только не говори с ней об отце, – сказала Элис, понижая голос. – Не говори плохо об Уилле.
Но было слишком поздно. У Сьюзан начался приступ астмы. Сидя одна на заднем сиденье, она старалась подавить рыдания. Грудь болела, в горле жгло, сердце сдавило так, как будто две руки схватили его и хотели разбить.
Пошарив в кармане, она достала ингалятор, подставила его ко рту, нажала один раз и вдохнула. Струя аэрозоли издала шипящий звук, и легкие наполнились, как воздушный шар; она почти слышала, как они надувались. Мать оглянулась, взглядом задавая вопрос, в порядке ли она. Сьюзан кивнула, но глаза ее блестели от слез. Они посмотрели друг на друга, желая того, чего у них никогда не могло быть.
Когда мать обратилась к Джулиану, чтобы поднять ему настроение, Сьюзан была уже далеко. За бухтой Нэрренгссетт, минуя белый шпиль церкви Троицы, вонзающийся в голубое сентябрьское небо, сторожевой корабль проносился, разрезая волны. Отец был у румпеля, Фрэд уравновешивал кливер, а Сьюзан с женщиной просто сидели сзади, с восторгом подставив лица ветру. Женщина была счастлива, глаза ее светились любовью. Девочка знала, что это должна быть ее мама, но в фантазиях это была совсем не она. Ведь мать где-то тратила деньги вместе с Джулианом.