На двух тронах
Шрифт:
«Нет, и за что мужчины таких любят», – искренне недоумевала я, изредка поглядывая на них, хотя подумала об этом не из зависти, а, наоборот, совершенно не понимая, для чего людям вообще сходиться и вести совместную жизнь, если один постепенно начинает ее здорово портить, по крайней мере, своей очевидной глупостью.
День похорон был таким же солнечным, как и все предыдущие. И было даже как-то неловко ощущать стремительное наступление весны, стоя у края свежей могилы, где должны похоронить молодую девушку. Я подивилась выдержке Платова, который удивительно участливо поддерживал разговоры о безвременной утрате, несвоевременности и непоправимости, звучавшие из уст пришедших проводить Катю в последний путь. Он же явился сюда исключительно из-за того, что еще не успел придать огласке в коллективе новость о предательстве секретарши. Я убедила его подержать эти сведения в тайне, так
«Что ж, надо отдать должное владельцу «Астерры», держится он молодцом», – мысленно похвалила я Максима Леонидовича, но вдруг почувствовала, как что-то заставило меня напрячься, словно опасность на мгновение выдала свое присутствие где-то совсем рядом. Причина охватившего меня волнения стала ясна уже спустя мгновение, когда совсем рядом с нашей машиной затормозил уже знакомый мне «Мерседес», с заднего сиденья которого выбрался и направился в сторону собравшихся у Катиной могилы людей владелец «Магнолии» собственной персоной. Когда он поравнялся с окном, через которое я незаметно, благодаря густой тонировке стекла, вела наблюдение, меня поразило печальное выражение лица Смелова. Горе, которое читалось в его глазах, невозможно было назвать наигранным, он выглядел так, словно потерял близкого человека. Я быстро прикинула в голове, что опасаться за жизнь Платова не надо, так как рейдеры тщательно скрывали свои грязные действия, и, если предположить, что за всем этим стоял Смелов, ждать от него нападения в данную минуту не стоило. Уж очень много усилий он приложил, чтобы все испортить публичной расправой с конкурентом, раскрыв карты именно сейчас. Однако скорее для успокоения совести, нежели из иных побуждений, я на всякий случай вынула пистолет из кобуры и сжала его в руке, разумно скрыв его от Лики в широком рукаве шубы.
Смелов застыл в нерешительности недалеко от места захоронения, но ближе подходить не стал. Когда двое мужичков в грязных телогрейках принялись засыпать все еще промерзлой землей гроб, владелец «Магнолии» закрыл лицо руками, и я с удивлением поняла, глядя на его трясущиеся плечи, что он плачет. Платов, не дожидаясь окончания процесса, одним из первых отошел от могилы, несколько раз поскользнулся на подтаявшей и оттого особенно грязной тропе, протоптанной между могилами, и поспешно зашагал в сторону нашей машины, глядя себе под ноги. Смелова он не заметил, но тут надо отдать должное охраннику Платова, который, в отличие от шефа, бдительности не терял и, когда конкуренты поравнялись, встал между ними. Только сейчас Максим обратил внимание сначала на «Мерседес», а уж потом и на мужчину, фактически преградившего ему путь. Я немедленно открыла окно, совершенно не боясь обнаружить при этом свое шпионство. Владельцы эстетических салонов были недалеко от машины, и я, особо не напрягаясь, слышала все, даже лягушачье чваканье дорожной грязи под подошвами их ботинок.
– Доволен? – с горечью бросил в лицо конкуренту Смелов.
– Это у тебя надо спросить! – с нескрываемой злостью парировал Платов.
– Да как ты смеешь?! – вспылил владелец «Магнолии», выражение лица которого не предвещало ничего хорошего, а в глазах застыл еле сдерживаемый гнев.
– Что ты имеешь в виду, уж не тот ли факт, что из-за твоих алчных махинаций бедная девушка наложила на себя руки, не справившись с угрызениями совести?! – Мой временный шеф всем телом развернулся к Смелову, водитель которого, увидев это, немедленно выпрыгнул из машины, но Борис подал ему знак не вмешиваться.
– Моих чего? – очень тихо переспросил Борис, и лицо его стало страшным. Я не сводила глаз с его рук, решив, что если он спрячет их в карманах своего пальто, немедленно вмешаюсь опережающим выстрелом, дабы он не успел выхватить оружие. Что-то роковое было в позе и во взгляде Смелова, и от этого у меня зародилось неприятное предчувствие угрозы. – Ты довел ее до самоубийства, только ты во всем виноват! – вскричал Борис, не замечая реакции прохожих.
– Не знаю, о чем это ты, и мне тем более странно видеть тебя здесь, после того, как ты сам сделал ее жизнь невыносимой, вынудив предать меня, клинику, да всех… – Платов широким жестом попытался описать масштаб трагедии и степень своего возмущения.
– Кого предать? Тебя? – казалось, Смелов был растерян и сбит с толку обвинениями Платова. – Что ты несешь?! Да она была святая, она любила тебя! Она… я… – Он закрыл лицо руками и сквозь рыдание сдавленно произнес: – Как я буду жить без нее?!
Настал черед Платова недоумевать. Он отстранил своего охранника и подошел вплотную к Смелову, хотя я была точно уверена, что делать этого из соображений безопасности не стоило. Но, в конце концов, Максим мой наниматель, но не клиент, так что я не стала вмешиваться, да и что-то в Смелове поменялось, он уже не походил на разъяренного льва, а вдруг как-то весь сник и просто выглядел, как совершенно убитый горем человек.
– Так Катя не работала на тебя? – подбирая слова, медленно спросил Платов, а я мысленно возблагодарила его за этот правильный вопрос.
– Нет, – Смелов даже тряхнул головой. – Что значит работала? – нахмурил он лоб, пытаясь сообразить, к чему клонит владелец «Астерры».
– Вот только не надо прикидываться, назад пути нет, у тебя в руках все карты, ты знаешь и о счете, и у тебя Николай, – голос Максима дрожал от еле сдерживаемого гнева.
– Что за Николай… Счет… О чем это ты? Какой еще Николай?! Что ты несешь, мои мысли только о НЕЙ! – Смелов махнул рукой. – Разве все это важно?! – Он провел ладонями по лицу. – Тебя всегда интересовали только деньги, все ради наживы, – он с ненавистью смотрел на конкурента. – Ты и людей использовал только в интересах дела, а Катя, бедняжечка, этого не понимала, не видела, она любила тебя, она до последнего надеялась, что ты разглядишь, поймешь… – Он горестно вздохнул. – А я любил ее и готов был все это терпеть, надеялся, что смогу отогреть ее своим теплом, своими чувствами, я жениться на ней хотел… А теперь зачем все это, ради чего жить?! – Он беспомощно огляделся, словно в поисках ответа, его густые седые волосы растрепались и сквозь них как-то неуместно проникали солнечные лучи, образовывая почти нимб над головой бизнесмена. Платов щурился, глядя на это огненное весеннее сияние, а Смелов, казалось, ничего этого не замечал. Я обратила внимание, что он старательно избегает смотреть в сторону свежей могилы, от которой медленно отходили люди, с любопытством поглядывающие на мужчин.
Владелец «Магнолии» окинул Платова полным горечи взглядом, замахнулся сжатой в кулак рукой, охранник кинулся между ними, но его помощь не понадобилась: Смелов так и не ударил Максима. Его красивое, несмотря на годы, какое-то породистое лицо вдруг утратило всю свою моложавость, осунулось, стало землистого цвета, точно такого, как комья промерзшей грязи, засыпавшей гроб с его возлюбленной. Рука его бессильно упала, он равнодушно посмотрел на Платова, так, словно того просто не было перед ним, потом развернулся и медленно побрел к машине. Сейчас со спины он казался дряхлым стариком.
– Борис, кого ты нанял, чтобы разорить меня? – запоздало окликнул его Максим, явно потрясенный видом сломленного горем Смелова.
– Ты это о чем? – усталым голосом переспросил Борис, остановившись на полпути.
– О рейдерах! – опешил Максим.
– Ты сошел с ума на почве своей драгоценной клиники. Возможно, ты поймешь, лет этак через пятнадцать, когда доживешь до моих лет, что деньги – не главное в жизни. Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Вон там, – он махнул рукой в сторону могилы Кати, – лежит та, которой удалось перевернуть мой мир, та, с чьим именем на устах я просыпался и засыпал последние три месяца, и все это время мои мысли были заняты только одним – желанием сделать ее самой счастливой на свете, а, значит, и самого себя. – На его глаза навернулись слезы, но он этого не смущался и, мне показалось, вовсе их не замечал, как и того, что речь его слышит не один Платов, а все пришедшие проститься с Катей. – А ты говоришь – бизнес, да я и думать о нем забыл. И пусть я не олигарх, но того, что у меня есть, нам бы с ней хватило, а большего и не надо…
– Но подожди, а как же документы у нее в столе? – не сдавался Платов.
– Я все сказал, жаль только, что ты меня не понял, – развел руками Смелов, повернулся и скрылся в своей машине. «Мерседес» тут же сорвался с места. Платов плюнул себе под ноги, какое-то время задумчиво смотрел вслед машине конкурента, но вскоре занял переднее место в салоне нашего авто. Его охранник сопровождал нас на уже знакомом мне по первой встрече джипе.
– И как все это понимать? – Максим обернулся ко мне.