На фарватерах Севастополя
Шрифт:
Морскую пехоту поддержали артиллерийским огнем корабли флота, стоявшие в Севастопольской бухте. Пушки мощных береговых батарей были повернуты в сторону суши, в воздух поднята авиация. Комендант береговой обороны генерал-майор П. А. Моргунов возглавил сухопутную оборону. Территория, прилегающая к Севастополю, была разделена на три боевых сектора. Заранее были пристреляны все рубежи.
Севастополь был готов к встрече с врагом.
Тридцатого октября ворвавшиеся на крымскую землю передовые отряды фашистов наткнулись на первую флотскую часть, расположенную севернее
День 30 октября был очень тревожным. В городе уже накануне было введено осадное положение. А в 16 часов [83] 35 минут в Севастополь донесся отдаленный гул орудий. Жителям уже знакомы были эти характерные залпы морских батарей. Так началась оборона Севастополя.
Бой батареи с превосходящими силами противника длился три дня. Батарея не только героически оборонялась, но и наносила сильные удары по врагу; было уничтожено шестнадцать вражеских танков, семь автомашин и много живой силы противника.
2 ноября в 16 часов 40 минут командир батареи передал в штаб флота по радио последнее донесение: «Противник прорвался на позиции батареи. Связь кончаю…»
Батарея выполнила свой долг. Командир приказал бойцам отходить из горящих развалин, а сам с политруком Муллером остался прикрывать отход.
Командование флотом следило за неравным боем, и сюда в критический момент были направлены тральщик «Искатель» и два катера-охотника.
Корабли подошли к месту расположения батареи уже с наступлением сумерек. На высоком берегу видно было огромное зарево - горела Кача.
В ноябре быстро темнеет и ночи становятся холодными. Дул порывистый свежий норд-ост, поднимая темную тяжелую волну. Корабли прижимались к крутому берегу, где было значительно тише, и с тральщика приготовились спускать шлюпки. Катера-охотники № 031 и 061 подошли еще ближе к берегу. Глухов стоял на мостике, широко расставив ноги, одетый по-зимнему, и внимательно всматривался в приближавшийся берег. А там, то затихая, то ярко вспыхивая, бушевал пожар на разрушенной батарее. Беспрерывно перекрещивались в воздухе нити трассирующих пуль. Осветительные лампы-ракеты вспыхивали и повисали в воздухе, бросая вниз нестерпимо яркий голубой свет. И тогда Глухову казалось, что и тральщик и катера-охотники хорошо видны с берега на поверхности пустынного моря.
Первой подошла к берегу шлюпка с катера Глухова с боцманом. Включив фонарик, боцман сигналами Морзе дал опознавательные. Это был рискованный шаг: сигналы могли заметить гитлеровцы и открыть по шлюпке огонь. Но батарейцы быстро ответили, и шлюпка, поднявшись на гребне волны, легко выскочила на берег.
Когда вернулась первая шлюпка, доставившая раненых, Глухов решил подойти на катере-охотнике еще ближе к берегу. Завели моторы и не успели дать ход, как зеленая [84] ракета повисла над морем и стала медленно опускаться. С берега по катеру ударил шквальный огонь из пулеметов и автоматов, но на берегу оставались бойцы батареи, и шлюпка снова пошла туда.
Немцы открыли артиллерийский огонь по стоящим неподвижно кораблям. Появились раненые, однако тральщик и катера не уходили. Ухватившись за поручни, не шевелясь, стоял Глухов, всматриваясь в прибрежную полосу. Трассы синие, зеленые, красные вспарывали воду, поднимая всплески темной воды.
На корме катера разорвалась мина. Осколком ранило командира катера лейтенанта Осадчего.
Ветер с берега нес дым батареи, и он, как завесой, закрывал катер.
С тральщика «Искатель» капитан-лейтенант Паевский передал на катера сигнал: «Задача выполнена, немедленно отходить Севастополь».
Когда последняя шлюпка подошла к борту охотника и черный, грязный, закопченный матрос, влезая на палубу, прохрипел: «Свои, братки!» Глухов спросил помощника командира:
– Сколько?
– Двадцать восемь человек, - тихо ответил тот.
Катера- охотники в непроглядной ночи, не отвечая на огонь немцев, отошли от берега и легли курсом на Севастополь.
…Кровопролитные бои шли по всей передовой линии обороны Севастополя. В бой вступили мощные башенные батареи береговой обороны. Огонь вели пушки главного калибра линейного корабля «Парижская коммуна», крейсеров «Червона Украина» и «Красный Крым», лидера «Ташкент», эсминцев и тральщиков.
После захвата фашистами степного Крыма Севастополь стал осажденной крепостью. Сотни вражеских самолетов, взлетев с захваченных крымских аэродромов, повисли над городом и бухтой. А у пристаней и причалов, на рейде на бочках и якорях было полно кораблей.
Корабли эскадры представляли замечательную цель для фашистской авиации. Поэтому по решению командующего 31 октября ночью ушли на Кавказ линейный корабль «Парижская коммуна», крейсер «Слава», лидер «Ташкент», эсминец «Сообразительный», а через несколько часов фашистская авиация нанесла массированный удар по бухтам и гаваням. Усердно бомбили фашисты место стоянки линкора, где была оставлена на воде маскировочная сеть. [85]
В Севастополе остались лишь крейсеры «Червона Украина», «Красный Крым» и несколько миноносцев. Полностью со всем штабом и кораблями оставалось наше соединение: тральщики, катера-охотники и приданный нам дивизион торпедных катеров.
День 1 ноября крепко запомнился и нам. Фашистские самолеты, не найдя больших кораблей эскадры, набросились на нашу Стрелецкую бухту. Штаб соединения по-прежнему располагался на берегу бухты в двухэтажном каменном здании. Рядом в бухте стояли тральщики и катера-охотники.
Протяжно и тревожно завывали сирены в городе, им отозвались наши корабли: группа горбоносых «Ю-88» быстро приближается. С набережной все бегут на корабли и в укрытие. Но какие у нас тогда были убежища! На берегу в грунте выкопана траншея, в нее вниз ведут несколько ступенек. Но грунт в этом месте оказался песчаный, потолок еле держится, и при взрывах струи песка сыплются на голову. Поэтому мы предпочитали укрываться в открытых щелях. Отсюда хорошо видно, как заходит первая «девятка» самолетов. Они надвигаются все больше и больше, затем валятся на крыло и сыплют черные бомбы.