На грани измены
Шрифт:
— Мы едем в больницу, потом домой, — говорю я.
— Хорошо.
— Миша, — говорю прежде, чем он успевает сбросить вызов. — Ты же должен был улететь полчаса назад?
— Я уже в самолете, — спокойно отвечает он. — Рейс задержали.
— Понятно. Хорошего полета, — сбрасываю вызов с намерением проверить, правду ли говорит мой муж.
***
Пока мы ждем врача в палате, мама рассказывает о том, что происходило после того, как огонь стал распространяться по квартире. Она пыталась
— Я не смогла открыть входную дверь, дочка, — плачет она. — Я пыталась тушить огонь, но это было бесполезно. А в какой-то момент я почувствовала, что вот-вот упаду в обморок. Схватилась за стенку и начала по ней медленно сползать. Потом, видимо, я отключилась. Спасибо моей дорогой Валентине. Она открыла дверь снаружи. У нее же есть ключ от нашей квартиры, Валя им и воспользовалась. Она же вызвала пожарных, скорую и полицию, а меня вытащила на улицу. Там я уже стала приходить в себя.
— Она скромно умолчала об этом, когда мы разговаривали, — поджимаю губы. — Ее обязательно нужно отблагодарить.
— Она спасла меня, Инга, — мама снова всхлипывает. — Я буду благодарна ей всю свою оставшуюся жизнь.
— Да, и я тоже. Мам, а зачем ты позвонила Мише? — осторожно спрашиваю я.
— Я не смогла до тебя дозвониться, дочка, — спокойно отвечает она. — И набрала Мишу.
— Странно, мой телефон всегда был включен, — пожимаю плечами.
— Инга, Вы с ним поссорились? — мама впервые за сегодняшний вечер заводит разговор о чем-то другом. Значит, она постепенно отходит от шока и возвращается в привычное состояние.
— Скажем так, у нас сейчас непростой период, — я отвожу взгляд. — Как случается во многих семьях.
— Но вы же только поженились, — возражает она. — Обычно в сложные периоды происходит спустя несколько лет брака. Инга, что случилось?
В палату входит врач, чем спасает меня от ответа на вопрос. Конечно, мне хочется рассказать маме, поделиться своими переживаниями, но не в такой момент, когда она осталась без крыши над головой.
— Здравствуйте! — мы одновременно здороваемся с доктором, а затем я обращаюсь к маме: — Я подожду в коридоре.
Выйдя за дверь палаты, я быстрым шагом иду к посту медицинской сестры. Последнее, о чем я думаю в данную секунду, это о нас с Мишей. Гораздо важнее жизнь папы, у которого операция уже должна была подойти к концу.
Как только нас привезли в больницу, я первым же делом попыталась найти отделение, куда увезли папу. Одна из медсестер сообщила мне, что он находится в реанимации. На тот момент больше никакой информации она дать не смогла.
— Я хотела узнать насчет Александра Полянского, — мой голос дрожит.
— Пока без изменений, — серьезно отвечает она.
— А где можно найти его врача? — спрашиваю
— Он сейчас на операции. А, вот и он. Сергей Романович, — медсестра окликает его. — Это дочь Полянского, который после пожара.
— Здравствуйте, — здоровается он.
— Здравствуйте, — на выдохе произношу я. — Как папа?
— Опасность миновала, но в себя он еще не приходил, — говорит доктор, а я чувствую, как с груди падает камень. — Поезжайте домой, отдохните. Нет смысла здесь находиться. С утра можете приехать. Возможно, он уже придёт в себя.
— Хорошо, спасибо.
Я спускаюсь на первый этаж и, накинув на себя шубу, выхожу на улицу. Мне нужна пара минут наедине с собой и вечерний морозный воздух, чтобы вернуть ясное сознание. Клубок страшных событий, которые странным образом запутывается в моей жизни, необходимо размотать, но чтобы это сделать, я должна знать больше. А что если пожар в квартире родителей как-то связан с Мишей? Ведь мама и папа — люди из простой семьи, у них не может быть врагов. А вот с семьей моего супруга ситуация в корне другая.
Пару месяцев у нас с Мишей состоялся не самый приятный разговор, о котором я спустя несколько дней уже и не вспоминала. Хотя стоило бы. Он с воодушевлением рассказывал о новом клиенте, которого он взялся защищать, но обмолвился, что если дело не выгорит, то могут произойти печальные последствия не только для него самого, но и для наших семей.
—Инга, это совсем другие люди, — нахмурился он. — В результат промаха они накажут.
— Тогда откажись от этого дела.
— Не могу. Если я выиграю, то все дороги будут мои, понимаешь? Я поднимусь на такой уровень, что меня узнают даже за границей.
— Кого могут наказать? — спросила я.
— Всех, кто имеет ко мне хоть какое-то отношение. Родная, но я не допущу этого. Я никогда не дам тебя в обиду, поняла? — он обхватил мои щеки ладонями и впился в губы страстным поцелуем.
— Если ты это сделаешь, я не выйду за тебя. Или разведусь, — оторвавшись от него, насмешливо произнесла я.
— Значит, у меня есть отличный стимул выигрывать каждое дело. Даже такое.
Неужели все произошедшее — это и есть то самое наказание? Но ведь заседания суда еще не было. Наверное, дело не в этом. Я отчаянно пытаюсь себя убедить в обратном, но не получается — тяжелые мысли возвращают меня к этому разговору, поцелуе с Ларисой и его поспешному отъезду.
У меня снова звонит мобильный — уже в который раз за вечер. Мама.
— Дочка, мы можем ехать, — устало говорит она.