На грани победы-1: Завоевание
Шрифт:
В его свете на Энакина уставилось изуродованная физиономия.
— Вуа Рапуунг! — выдохнул Энакин.
— Да, — зарычал тот. — Заглуши этого светляка.
— Сначала отпусти меня.
Йуужань-вонг послушался, и Энакин опустился на одно колено, чтобы подобрать свои предметы.
«Тихо», — передал он светляку, мысленно изобразив темноту.
Свет побледнел и пропал.
— Что ты с ним делаешь? — проворчал Рапуунг.
— Не обращай внимания. Я пад тебя видеть. Я слыхал…
— Меня пытались убить, —
— Мы не можем! — сказал Энакин. — Я должен еще кое-что сделать.
— Невозможно.
— Нет, послушай. Ты говорил, одна из причин, зачем я тебе нужен — это мой светомеч. Правильно?
— Он бы очень пригодился, — с неохотой пробурчал Рапуунг. — Без него я не уверен, как мы справимся с порталами и с охраной. — он вздернул голову. — Ты солгал мне? У тебя есть оружие?
— Оно не работает. Но я могу его починить. Я могу его починить с помощью этого светляка.
— Так сделай это, и поторопись.
— Даже если поторопиться, это займет день-два.
— Опять же, невозможно. Мы не можем здесь прятаться два дня, а если мы выйдем за периметр, мы никогда сюда не вернемся.
— Мне нужно два дня, — упрямо сказал Энакин.
— Завтра они обнаружат, что я живой, — сказал Рапуунг. — Разве что у тебя припасено какое-нибудь колдовство джиидаи, которое сделает нас невидимыми…
— Нет, — сказал Энакин. — Но послушай. Храм, что был здесь — такой, из камня… Как его разрушили?
— Что? На него был посажен дамютек. Его вещество было растворено и пошло на питание коралла.
— А они заполнили пещеры, что были под храмом?
— Пещеры?
— Да, — напряженно повторил Энакин. — Если они просто сравняли храм с землей с помощью одного из этих дамютеков, то пещеры под храмом могли остаться. Ты вроде говорил, что дамютеки пускают корни — или как они называются — чтобы добывать воду и минералы?
Рапуунг выругался.
— Конечно, — сказал он. — Если там внизу действительно есть достаточно большие пещеры, и если боги с нами… Но, конечно, они с нами. Я Вуа Рапуунг!
Последние слова он произнес, точно мантру, и Энакина опять охватили мрачные предчувствия — ему вспомнилось суждение Ууну о Рапуунге. Если и вправду было официальное покушение на его жизнь, он мог превратиться из закороченной обмотки трансформатора в оплавленную массу проводов.
Ну и что с того? Безумный или нет, Рапуунг оставался единственным его союзником. В данный момент он мог дать то, что Энакин готов был принять.
Рапуунг продолжал разговаривать как будто сам с собой:
— Они подумают, что мы опять убежали в джунгли. Она будет искать нас там, но никогда — в самих корнях ее твердыни. Прямо у нее под ногами. Но нам понадобятся гнуллиты.
— Но ты сможешь их достать? — спросил Энакин.
— Я смогу их достать. Но это рискованно, — предупредил
— Более постыдной, чем умирать Опозоренным? — отпарировал Энакин. — А кроме того, мне никогда не приходило в голову, что риск может тебя беспокоить.
Он не видел выражение лица Рапуунга, но мог представить себе его злобный взгляд.
— Хорошо, что ты никогда об этом не думал, — ответил Рапуунг. — Очень хорошо. Будет, как я сказал. Жди здесь.
И он ушел, оставив только свой гнилостный запах и тень своего гнева.
Энакин опять остался один.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
— Адепт Нен Йим?
Нен Йим оглядела темный лабораторный грот в поисках того, кто назвал ее имя, и обнаружила молодого мужчину, на лбу которого виднелись знаки домена Кел — одного из малых второстепенных доменов формовщиков. Рук формовщика у него не было, что ставило его ниже ее в табели о рангах.
— Ты знаешь мое имя, инициат, — сказала она, демонстрируя легкое раздражение. — И владеешь моим вниманием.
В голове пульсировала и изредка остро вспыхивала боль растущего в ней Ваа-тюмора, но Нен Йим была согласна принять этот нарастающий дискомфорт. Он не повлияет ни на ее работу, ни на этот разговор.
Прическа мужчины была закручена узлом в знак уважения, но в глазах его читалась какая-то раздражающая самоуверенность, если не вызов.
— Меня зовут Цан, — сказал он. — Я назначен мастером Межань Куад помогать вам сегодня в нашей славной работе.
Нен Йим скептически сплела щупальца.
— Наставница не говорила ни о каких ассистентах, — заметила она. — Она должна была сама встретиться со мной.
Деланно-непринужденный ответ Цана был опять на грани нахальства:
— Мастер Межань послала меня, адепт, чтобы обьяснить, что она сегодня будет медитировать, а не работать. Ее Ваа-тюмор должне быть удален в следующем цикле, и она хочет посвятить эти последние периоды созерцанию своей боли.
— Я поняла. Считай, что твое сообщение доставлено. Но откуда мне знать, что это ее распоряжение?
В глазах Цана вспыхнули озорные огоньки.
— Должен сказать, — промурлыкал он, — что это честь для меня. Я очень хотел с вами встретиться, адепт Нен Йим.
Его слова произвели странный эффект. Нен Йим почувствовала, как ее шею охватывает тепло. Не было ли это еще каким-то побочным эффектом Ваатюмора? Она приказала прическе не шевелиться.
— О? — произнесла она.
— Да. Я когда-то жил в одной комнате с вашим другом. С Йакуном.
На этот раз, чтобы скрыть эмоции, ей пришлось скрутить щупальца в жгут. Опасна и болезненна была эта история и слова, которые в ней упоминались.