На грани возможного
Шрифт:
Все трое вошедших, — и среди них мой старый знакомый, сутулый, в очках, теперь мне прекрасно видны. В помещении — не то мастерская, не то лаборатория — стоит несколько механических станков, повсюду различные приборы; среди них много электроизмерительных. Но прежде всего, конечно, бросились мне в глаза хорошо знакомые толовые шашки различного размера, разбросанные всюду. Тол серьезное взрывчатое вещество, с ним не шутят.
«Так, — думаю я, — понятно…»
Теперь уж для меня не могло быть никакого
Сначала я не обратил особого внимания, что посреди помещения стоит какое-то устройство с большими раструбами, наподобие граммофонных, но сделанных из очень толстого листового железа. Тянутся от этой машины провода разного вида и толщины, а сама она утыкана всевозможными ручками, блестящими набалдашниками и другими приспособлениями.
Но потом вижу, что все трое хлопочут в основном именно возле этого самого граммофона. Толовые шашки у них тоже в центре внимания, так как их сортируют или еще что-то с ними делают, в общем, переносят с места на место.
«Все ясно, — думаю. — Можно кончать наблюдения и скорее бежать за помощью».
Однако тут меня заинтересовало поведение диверсантов. Кто-то, повидимому, стучал в дверь, так как все сразу насторожились.
Вот тут-то и произошло самое непонятое во всей этой истории.
Гляжу я, входит к ним в комнату…
Рассказчик остановился, оглядел нас всех. Полумрак, царивший в комнате, не позволял как следует рассмотреть выражение его лица, но мне тогда показалось, что оно было необыкновенно грустным.
— Это было уж слишком неожиданно… — продолжал он через некоторое время. — представьте себе, что я вижу моего Петю!
Я совершенно остолбенел. Что тут можно было подумать? Как это все объяснить? Как же может случиться, чтобы Петя от меня что-то скрывал? Не говоря уже о том, чтобы он мог превратиться в изменника родины…
Я решил остаться и продолжать свои наблюдения.
Смотрю я, а мой Петя у них совершенно свой человек! Начинает тоже что-то такое делать. Конечно, всякая способность логически соображать постепенно у меня исчезает. Как расценить поведение Пети?
Долго ли я так стоял у окна в полной нерешительности -не знаю. Даже теперь мне трудно определить, сколько на это ушло времени…
Только замечаю, что Петя явно чем-то недоволен. Начинает спорить с сутулым. Что-то ему доказывает. Вижу, спор у них разгорается все больше и больше. Петя бросает раsводной ключ на пол и демонстративно начинает вытирать руки о какую-то тряпку. Все его обступили и, видно, уговаривают. Однако кончилось все это тем, что он повернулся к выходным дверям с явным намерением уйти.
«Интересно, — думаю, — что они там не поделили?»
Я решил, что мне, пожалуй, лучше всего очутиться дома раньше Пети и поговорить с ним, как
Так я и сделал.
Неприятная перспектива, должен сказать, выпала на мою долю! Очутиться в нашей комнате раньше прихода Пети — дело оказалось несложное. Но как я буду с ним разговаривать?
Слышу- идет. Открывает дверь, входит…
— Ну, как дела?
– спрашиваю, стараясь придать голосу оттенок исключительной безразличности.
— Да так, ничего себе, -отвечает. Смотрю на него и думаю: «Петя ли это предо мной стоит? Неужели тот самый Петя… добродушный… всеми любимый… душа-парень?»
Тяжело мне стало на него смотреть.
А он ходит себе по комнате, очень расстроенный, и, представьте себе, даже не обращает на меня внимания.
— Скажи, пожалуйста, — говорю я ему спокойным голосом. — Нигде тебе не встречался этот самый человек в очках, которого ты видел у самолета?
Посмотрел на меня Петя внимательно, задумался и вдруг говорит: — Знаю я этого человека очень хорошо. Это ведь кандидат физико-математических наук Богуцкий Михаил Степанович.
Такого ответа я, признаться, совершенно не ожидал. Наступило неловкое молчание.
— Очень хорошо, что ты о нем вспомнил, — продолжает Петя. — Мне нужно как раз насчет него с тобой поговорить. Дело очень серьезное и не терпит отлагательства.
— Ну, что ж… давай, — говорю я.
Насторожился и слушаю, что скажет мне Петя.
Смотрю, действительно дело не шуточное.
К сожалению, для того чтобы вы могли все это понять, мне придется слегка познакомить вас некоторыми основами физики. Иначе вы просто ничего не поймете.
Я, конечно, не профессор и к институту был прикомандирован только в самом начале войны. Но тем не менее не могу сказать, чтобы у меня было совсем неправильное, с научной точки зрения, представление об этих вещах.
Лейтенант небрежно закинул ногу на ногу и принял непринужденную позу. Слушателям стало ясно, что рассказчику предстоит совсем не легкая для него задача, и он старается это скрыть своей излишней развязностью.
— Постараюсь объяснить вам все это в самом популярном разрезе. Так сказать, умышленно избегая употребления каких-либо запутанных математических формул.
Вы знаете, что иэдает каждый твердый предмет, если по нему, например, чем-нибудь стукнуть? Звук! А что это значит? Это значит, что предмет от удара легонько сжимается или, возможно, изгибается. Сначала, конечно, в одну сторону, а потом, из-за упругости, в другую. Ну и начинает, таким образом, некоторое время колебаться… Или, говоря обыденным языком, дрожать.
Эта-то дрожь и передается до некоторой степени окружающему воздуху, а уже от него колеблется барабанная перепонка в нашем ухе.