На ходовом мостике
Шрифт:
Они быстро решили кое-какие вопросы, связанные с агитмассовой работой. Когда Ленциус вышел, комиссар задумчиво сказал:
– Парень что надо, сам скоро убедишься. Он еще не раз надоест тебе.
– И весело подмигнул.
Краснофлотец Ленциус был не единственным надежным помощником комиссара. В партийной работе плечом к плечу с Алексеенко шли секретарь парторганизации старшина группы котельных машинистов мичман Георгий Андреевич Яновский и секретарь комсомольской организации старший краснофлотец котельный машинист Д. А. Кулешов. Оба были к тому же и прекрасными специалистами, что придавало особый вес их партийной и комсомольской деятельности. В этом я удостоверился лично, познакомившись с обоими на следующий день.
Первая встреча с командиром и комиссаром, их приветливое и доброжелательное
Лидер «Харьков» по сравнению с «Незаможником» был крупнее, насыщен самой современной техникой и вооружением, имел более сложную организацию. Да и людей здесь на добрую сотню больше. Моя должность [115] обязывала, говоря кратко, быть готовым в любой момент заменить командира, то есть взять на себя ведение боя и управление лидером. И пока «Харьков» стоял в Новороссийске на планово-предупредительном ремонте, я хотел изучить особенности боевой организации, наставления по применению оружия и хотя бы приблизительно ознакомиться с устройством корабля. Чем ближе я узнавал его, тем больше он мне нравился. И надстройка в носовой части, где располагался довольно высокий и просторный ходовой мостик и возвышающийся над ним командно-дальномерный пост. В носовой и кормовой части лидера из амбразур броневых щитов внушительно глядели стволы 130-мм орудий - наш главный калибр. На корме удобно расположена 76-мм зенитная батарея, кроме нее, противовоздушную оборону лидера поддерживали восемь 37-мм автоматов и четыре крупнокалиберных пулемета. В средней части корабля, в районе кожухов труб, установлены два 4-трубных торпедных аппарата. По сравнению с «Незаможником» вооружение гораздо солиднее.
С общим устройством корабля, основными помещениями и главными механизмами меня познакомил командир БЧ-5 инженер-капитан-лейтенант Георгий Альфредович Вуцкий. На лидере он служил с весны прошлого года. Этого срока ему вполне хватило, чтобы отлично изучить корабль, найти общий язык с подчиненными, приучить их к необходимой самостоятельности. Скоро я мог убедиться, что требовательность Вуцкого в иных случаях выходила за рамки его части, он мог проявить ее и тогда, когда интересы БЧ-5 касались других боевых частей и служб, особенно, если речь шла о борьбе за живучесть корабля. На лидере об этом свойстве Вуцкого хорошо знали, и многие предпочитали скрупулезно соблюсти все технические инструкции, нежели вывести его из себя. Командир корабля часто закрывал глаза на подобные превышения полномочий Вуцкого, а нередко и поддерживал его, поскольку сам ценил деловую принципиальность и любовь к строгому порядку. С первого же знакомства с Георгием Альфредовичем нельзя было не обратить внимания на цельность его характера.
В машинных и котельных отделениях я познакомился с командиром машинной группы старшим инженер-лейтенантом Н. И. Куцеваловым и командиром трюмно-котельной группы старшим техником-лейтенантом М. И. Чередником. Самый придирчивый осмотр их хозяйств не [116] выявил каких-либо промахов и недостатков. А что может на корабле говорить о людях больше, чем их отношение к служебным обязанностям?…
И, конечно, с особым интересом я ознакомился с артиллерийским вооружением и его боевыми возможностями. Это было хозяйство старшего лейтенанта Ивана Кирилловича Навроцкого. На лидере он тоже недавно, не многим более двух месяцев, а до этого был в 1-м дивизионе миноносцев. Ему, пожалуй, трудней других пришлось осваиваться с жизнью БЧ-2, поскольку на своем посту он сменил удивительного человека и известного на эскадре специалиста С. П. Хулгу, который был не просто мастером своего дела, но и беззаветным энтузиастом и новатором. Это благодаря его стараниям лидер первым приобрел снайперские орудия. Хулга и установил их, и обучил стрельбе подчиненных, и применил в бою. А если к этому прибавить энергичность и распорядительность С. П. Хулги, то понятно, что поддерживать высокую боеспособность на должном уровне Навроцкому было не так легко. Помогало то, что он также классный артиллерист, а простота и общительность
Нельзя было не оценить организаторские способности Навроцкого. В центральном артиллерийском посту мне представился командир группы управления лейтенант В. С. Сысоев. Судя по образцовому содержанию поста и внешнему виду его хозяев, пост был в надежных руках. Под началом Навроцкого находился и другой молодой лейтенант - командир 76-мм зенитной батареи В. В. Беспалько. Мы застали лейтенантов в разгар орудийных учений. Обоим досталась новейшая техника, требующая немалых знаний. Навроцкий, не стесняя их инициативы, не перестраивая в корне традиций боевой части, незаметно приучил их к большей самостоятельности действий, к слаженности и молниеносной реакции.
Сысоев познакомил меня со своими ближайшими помощниками - старшиной группы управления мичманом Владимиром Смоленцевым и командиром отделения артэлектриков главным старшиной Е. И. Губенко. Демонстрируя боевую подготовку своих подчиненных, Сысоев действовал уверенно, спокойно и четко. Беспалько, проводя [117] учебные занятия, настойчиво добивался высокого темпа стрельбы. Голос его звучал властно, лицо сосредоточено: ни дать ни взять старый морской артиллерист.
Из командного состава лидера прежде я знал лишь командира минно-торпедной боевой части (БЧ-3) старшего лейтенанта В. К. Романова. С ним мы занимались в военно-морском училище. Он учился на младшем курсе. Каким он был в училище - бодрым, жизнерадостным, активным участником курсантского джаза, - таким я встретил его и теперь. Разве что стал шире в плечах и прибавил в весе.
Познакомился я и с другими командирами боевых частей и служб и нашел, что командный состав подобран самым тщательным образом.
Лидер «Харьков» входил в это время в состав 3-го дивизиона миноносцев, которым командовал капитан 2-го ранга М. Ф. Романов, а комиссаром дивизиона был Г. И. Щербак. Кстати, узнав фамилию и инициалы комиссара дивизиона, я насторожился, поскольку еще на Макеевском металлургическом заводе работал с Григорием Ивановичем Щербаком, столяром из строительного цеха. На моей памяти было, как в 1928 году Григория Щербака заводчане провожали на флот. Не он ли?… Но мои догадки могли подтвердиться лишь при личной встрече.
Кого я раньше хорошо знал - так это бывшего командира дивизиона сторожевых кораблей на Тихоокеанском флоте, командира отряда легких сил, к которому относился и «Харьков», Тихона Андреевича Новикова. Теперь контр-адмирал Новиков держал свой флаг на крейсере «Ворошилов», стоявшем в Новороссийском порту неподалеку от «Харькова».
Улучив минуту, я отправился на «Ворошилов». Тихон Андреевич встретил меня очень радушно. И я мог еще раз убедиться, что совместная служба на Тихоокеанском флоте надолго сроднила людей. Со времени нашей последней встречи прошло около шести лет. Новиков посолиднел, движения стали более размеренны, да и адмиральские нашивки придавали всему его облику внушительность.
Глаза адмирала молодо блестели. Когда мы вспомнили Тихоокеанский флот, он перечислил многих моряков-дальневосточников, оказавшихся позже на Черном море. Среди них были командующий Черноморским флотом [118] вице-адмирал Ф. С. Октябрьский, контр-адмирал С. Г. Горшков, капитаны 1-го ранга Г. Н. Холостяков и Н. Е. Басистый.
– Когда-то наши флоты выделили лучших людей для обороны Дальнего Востока, а вот теперь Тихоокеанский флот вернул свой долг. Школа этого флота видна в каждом, кто на нем служил, - раздумчиво сказал Тихон Андреевич.
Но все- таки, как я заметил, сегодняшние заботы волновали его больше, чем воспоминания. Он заговорил о наступлении врага на ишуньские позиции, которое закончилось к 25 октября прорывом нашего фронта. Противник, выйдя на степные просторы Крыма и получив оперативную свободу, захватил основные аэродромы и начал угрожать своей авиацией флоту. Возросшая угроза нашим кораблям, находившимся в главной базе, и основным морским коммуникациям, связывающим Севастополь с тыловыми базами флота, до предела накалила боевую обстановку. А враг продолжал рваться к Севастополю!