На ходовом мостике
Шрифт:
– Я-то сам сухопутный зенитчик, военно-морского образования не имею. Вот только еду в Ленинград учиться…
Расстались мы по-дружески. Должен заметить: хотя артиллерийское хозяйство «Томска» было в образцовом порядке, я не без некоторых опасений приступил к исполнению служебных обязанностей. Естественно, что артиллерийская прислуга, состоящая из моряков, возрастом не намного младше меня, внимательно присматривалась к действиям нового командира. Что такое авторитет командира на корабле, объяснять не приходится. Без него - ох, как трудно в море! Причем авторитет должен быть подлинным, завоеванным не только одним умением приказывать своему подчиненному. Я считал: если не можешь [23] показать, как и что надо делать в той или иной ситуации, то не имеешь права требовать того же от подчиненных. Умение учить личным примером - одно из ценнейших качеств командира. Для этого на первых порах пришлось
Конечно, Брезинский и теперь не обошел меня своим вниманием. Он и помогал, и вселял уверенность. Мы виделись с ним почти ежедневно, поскольку на «Томске» размещался штаб бригады, которой командовал А. В. Васильев, начальником штаба был Н. М. Арапов.
Как важно молодому офицеру с первых дней службы попасть под начало опытных командиров! Особенно к тем, в ком опыт сочетается с недюжинным характером, воспитанным морем. Сколько ценных качеств можно почерпнуть у старших товарищей! Конечно, не простым подражанием манере держаться, отдавать команды или строевой выправке; я имею в виду нечто более существенное, что вырабатывается беспредельной преданностью службе, уверенностью в себе и своем служебном соответствии. Думаю, что в этом смысле с командиром бригады А. В. Васильевым мне повезло.
Это был человек уже в годах, с крупными морщинами на лбу, энергичный и решительный. Он никогда не считал зазорным выслушать мнение подчиненного, если видел, что оно основано на стремлении внести в службу лучший порядок, поднять боевую подготовку, внедрить какое-либо усовершенствование. Здесь всегда можно было найти с комбригом общий язык. Помнится, в ту пору произошел случай, о котором много говорили между собой молодые офицеры. Да и не только молодые…
Мне рассказывали, как перед нашим приходом на Тихоокеанский флот прибыл стажироваться наш выпускник-фрунзенец Сергей Горшков. Буквально через несколько дней он впервые заступил дежурным по кораблю. Горшков тщательнейшим образом подготовился к дежурству и, действуя строго в рамках устава корабельной службы, обнаружил на корабле некоторые упущения. После дежурства на стол помощника командира корабля [24] лег рапорт с просьбой принять меры для устранения отмеченных недостатков. На следующем дежурстве курсант Горшков увидел, что о его рапорте «забыли». У помощника командира он испрашивает разрешения, как того требует устав, обратиться непосредственно к командиру. Когда же и обращение к командиру не возымело действия, Горшков был принят командиром бригады А. В. Васильевым, который внимательно выслушал доклад курсанта, принял от него рапорт, а когда на бригаде были собраны командиры и комиссары кораблей, то комбриг во всеуслышание огласил рапорт курсанта Горшкова. Легко представить, какое впечатление произвела эта история в бригаде и на флоте. Комбриг доказал, что все оговорки - мол, я-то докладывал в свое время и не моя вина, что мер не приняли, - полностью несостоятельны. Если искренне желаешь порядка, видишь упущения, то прояви принципиальность и твердость, как курсант Горшков.
Следует сказать, что и для Сергея Горшкова это был не случайный эпизод. Он уже был широко известен на флоте как первоклассный специалист. Служба его на Тихом океане началась с того, что молодые штурманы С. Горшков, К. Мельников, М. Потапенко с целью рекогносцировки и выбора мест для артиллерийских батарей обошли на сторожевом корабле все окрестные бухты. Делались зарисовки и промеры у пристаней и пирсов. И уже в этом походе было отмечено, что С. Горшков выдает наиболее точные данные. Поговаривали даже о каком-то «сверхчутье» штурмана. Ничего загадочного, конечно, в его мастерстве не было, он просто был прирожденным моряком, который со всей энергией постигал сложности специальности, был крайне аккуратен и упорен, строг к себе и другим. Кстати, на осенних зачетах нам предстояло сдавать экзамен по штурманскому делу именно Горшкову, флагманскому штурману бригады, и мы понимали, насколько нелегко это будет. И при каждом выходе в море особенно старались изучить морской театр.
Пройдут годы, которые лишь подтвердят первое впечатление об этой незаурядной человеческой натуре. На Черном море мне придется длительное время плавать под флагом командующего эскадрой, а затем и командующего флотом адмирала Сергея Георгиевича Горшкова. У большинства морских офицеров преданность служебному долгу сочетается с партийной принципиальностью, твердостью [25] характера и высокой
…Осень приближалась быстро, а с нею и зачеты. Наконец, стала точно известна дата выхода в море. Накануне собираются коммунисты и комсомольцы артсектора, чтоб откровенно поговорить о проделанной работе, строго оценить уровень готовности.
Говорили горячо и дельно. Вспоминали сложные случаи с типовыми неполадками, с пропусками, советовали друг другу, как можно этого избежать, и все сходились на том, что огромная работа, проделанная в подготовительный период, ни для кого не прошла даром. Разговор шел без докладчика и строгого регламента, мы просто заинтересованно обменивались мыслями, как действовать в нестандартных ситуациях или в таких, в которые мы еще не попадали, но могли попасть… Расходились с уверенностью в успехе.
А утром, проснувшись еще до подъема флага, я был обрадован тихой безветренной погодой. Это казалось добрым предзнаменованием.
На «Томске» царило оживление, комсостав облачился в белые кителя, у всех приподнятое настроение. На стрельбы с нами выступают комбриг и комиссар бригады, флагманский артиллерист. И вот уже корабль за пределами бухты Золотой Рог. Погода не меняется, и это усиливает хорошее настроение. Наконец, штурман докладывает на мостик, что вышли в район стрельбы, и тотчас же командир приказывает сыграть боевую тревогу: корабль идет на сближение с «противником». [26]
Стоит ли говорить о том волнении, которое испытывает молодой артиллерист на первых зачетных стрельбах. В минуты ожидания кажется, что все забыто - и команды, и навыки. В горле предательская сухость - не хватает еще в самый ответственный момент потерять голос. Всеми силами гоню от себя робость и неуверенность, твержу, что все будет хорошо.
Буксир со щитом обнаружен своевременно. Последовала первая команда - голос не подвел, тут же подаю расчетные данные на орудия и на заданной дистанции командую: «Залп!» В артиллерийской стрельбе зачастую решающее значение имеет первый залп, потому с замиранием сердца жду первого падения снарядов. И не только я… Первый залп - цель накрыта! В голове проносится: «А как же иначе!» Уже совершенно спокойно даю поправку на прицел за промежуточный ВИР {1} и перехожу на поражение. Успеваю перехватить довольный взгляд Брезинского. Он как будто говорит: вот это стрельба, а не то, что, помнишь, было когда-то. Как не помнить? Но радоваться еще рано, хотя важно, что стрельба заладилась хорошо. Главное - оставаться собранным и хладнокровным.
Орудия продолжают сотрясать воздух залпами, точность попадания значительна, так что за все время стрельбы приходится ввести всего две-три корректуры. Закончилась моя первая зачетная стрельба. С орудий бойко доложили, что пропусков нет. Командир, понимая без моего доклада, что стрельба окончена успешно, отдал команду подойти к щиту и подсчитать пробоины…
В бухту Золотой Рог мы возвращались с заходом солнца. Его лучи с особенной щедростью освещали город-красавец, полукружием раскинувшийся на берегу залива. Стоя на крыле мостика, я вслушивался в музыку, доносившуюся с берега, следил за снованием небольших лодчонок «юли-юли», которые в большом количестве появлялись в бухте при хорошей погоде, когда ко мне подошел Артем Григорьевич Брезинский. Его большая рука легла на плечо.
– Что, Петр Васильевич, значит, пойдем служить на новые корабли?
Признаться, я меньше всего ожидал этого разговора.
– Недавно флагарт флота Акулин, - продолжал Брезинский, - попросил назвать двух артиллеристов из [27] курсантов. Скоро мы должны получить два новых сторожевых корабля. Вот я и назвал тебя и Мельникова. Мне предложили должность начальника штаба дивизиона. Согласился. Думаю, и у тебя не будет возражений.
Какие могли быть возражения! Об этом я мог только мечтать - служить на новейшем корабле, вооруженном самым современным оружием. Брезинский, видимо, без особого труда прочел мои мысли, потому что улыбнулся и объяснил: