На инстинктах
Шрифт:
Но грузный мужчина не слышит моего вопля, который тонет в звуках новых ударов и женских криков. Его разум охвачен пламенем ревности, и плевать, что любовник сбежал, поджав хвост. Почему-то больно он хотел делать именно ей.
— А ты… Я не вынуждал сбегать, родная. Я наоборот желал, чтобы ты осталась со мной.
Я поморщилась от очередного намёка. Единственное, что вызывал во мне Денис было отвращение. До тошноты. Толкнула его в грудь и попыталась избавиться от этой отвратительной близости, но он обхватил ладонями моё лицо и впился в мой рот горячими сухими губами, не реагируя на моё сопротивление.
— Больной ублюдок! Тебе запрещено ко мне приближаться, Денис! Хочешь получить официальный запрет и наделать шума? Ты прекрасно знаешь, куда упечёт тебя за это отец!
Денис захохотал, расстёгивая верхние пуговицы пальто. Лихорадочный блеск в глазах выдавал его возбуждение с головой.
— Репутация, репутация и репутация! — Денис оборвал смех, сверкнув глазами. — Я плевать на это хотел. Ты прекрасно знаешь, что отцы и матери у нас с тобой разные, родная. Что мне до мнения какого-то властного садиста? — дёрнул галстук, расслабляя узел, и вновь двинулся на меня. — А ты… Ты же поддавалась на ласки, родная. Поддавалась на мои поцелуи. — Парень открыл дверь и с силой втолкнул меня внутрь ещё не закрытого магазина.
— Пусти! Я буду кричать, Денис.
Я смотрела в его глаза и понимала, что не справлюсь с ним. В прошлый раз Дениса с меня снял отец и обвинил в том, что я, как и мать своего любовника, сама соблазняю парнишку.
— Я не собираюсь тебя насиловать, родная. Хочу поговорить, — и вопреки своим же словам снова накрывает мои губы своими, прижимая к стене.
30
Я вырываюсь, отталкиваю от себя это чудовище, но он снова и снова возвращает позиции. Напряженная борьба длиться недолго. В один момент Дениса отрывают от меня сильные руки и швыряют в противоположную стену. Взгляд полный ярости на мои губы и Стас отворачивается, чтобы схватить за шкирку Дениса и выволочь его наружу.
— Магазин закрой! — рычит он мне, швыряя парня на снег.
Меня всю колотит от происходящего. Я выхожу следом, но вместо того, чтобы выполнять приказ бросаюсь к парням, потому что Стас тупо оседлал Дениса и принялся набивать тому лицо. Он ударил раза четыре, пока я не вцепилась в его руку. Замер. Я просто до ужаса перепугалась за обоих. Если Демон его убьёт…
— Стас не надо! Прекрати!
Бросив взгляд вниз, я увидела, что он разбил парню губы и рассёк бровь. Кажется, Денис и вовсе потерял сознание. Кровь тонкими струйками стекала на белый снег, оставляя уродливые пятна, но сам он не шевелился. Демон стряхнул мою руку с занесённого для очередного удара кулака, обернулся, обжигая злым взглядом и прищурился.
— Почему? Это твой бывший?
— Стас…
— Что «Стас»? — поднялся на ноги и навис, словно коршун над добычей, глядя прямо в глаза. — Скажи, почему я недолжен набивать морду тому, кто целует мою девушку? И почему он вообще целует мою девушку? И почему моя девушка не сообщила мне по телефону, что её под дверью магазина поджидает её бывший, который, как она наверняка знала, будет её целовать?
Я невесело усмехнулась.
— У меня до тебя вообще никого не было.
Парень поморщился, будто ему в уши затолкали лапшу.
— Хрень, кукла, — очевидно не поверил он. — Какая же это хрень…
Изнутри поднималось горькое чувство обиды. Я-то знала правду… но не знала, как обьяснить. Недоверие, пожалуй, самое худшее, что может произойти в отношениях. Если это не исправить оно будет тянуться через всю жизнь. А с ревностью Стаса, фундамент семейной жизни будет хрупким и недолговечным.
Я кивнула, сдерживая внутреннюю бурю.
— Хрень, Стас. Всё это полная хрень.
Развернулась к магазину. Привычными движениями закрыла дверь, опустила жалюзи и поставила помещение на сигнализацию. Молча дожидалась, когда загорится красная лампочка над головой, а после повернулась, ловя на себе тревожный взгляд.
Следующий шаг был и лёгким, и тяжёлым одновременно. Говорят, всегда легче уйти от проблемы, чем решать её. Но уход отнимает слишком много энергии. Я просто прошла мимо него и не оборачиваясь направилась к машине. За Дениса теперь было спокойно. Может Стас и страдает неким расстройством, но он достаточно уравновешен, чтобы не наделать глупостей. По крайней мере, теперь я точно знала, что меня бы он и пальцем не тронул.
— Кукла?
Настиг в несколько шагов, схватил за рукав куртки, но я выдернула его из крепких пальцев. Обернулась и бросила холодно:
— Не тронь!
Он так и остался стоять на том месте, наблюдая, как я сажусь в машину. Как завожу двигатель, а через минуту уезжаю в неизвестном направлении. Это была долгая ночь. Полная горьких слёз и расплывающихся перед глазами городских огней.
31
Остывший крепкий чай в руках и рассвет в чужое окно. Чувство опустошенности внутри. Неправильное чувство. Будто всю жизнь перевернули с ног на голову, а затем хорошенько потрясли, оставив только горечь обиды и последствия утраты. Жизнь с частицей «не». Недопонятость. Недоверие. Неуверенность.
— Доброе утро, Нют, — зевнула подруга, входя на кухню. Я проследила, как она сонно подошла к плите, поставила на огонь чайник и принялась рыться по шкафчикам в поисках кофе. — Он там так и сидит?
Стас внизу. В машине. Ждёт, когда выйду, потому что не знает точного адреса Светы. Подвозил разок и запомнил. Сидит там уже полночи, будто дел других нет. А ведь скоро уже на работу. Он уедет и увезёт с собой моё горькое спокойствие.
— Сидит.
— Может стоит поговорить с ним? Ну, объясни, как всё на самом деле. Его ведь тоже понять можно. Ревность слепит.
Я вздохнула.
— Не вижу смысла. Он уже сейчас мне не верит… Боюсь представить, что будет дальше.
Света повернулась, подошла к окну и выглянула, не таясь, как я. Тут же зазвонил мой телефон, высвечивая короткое имя контакта.
— Он вообще отрывал взгляд от окна? — хмыкнула подруга. — Поди и не моргал. Костик бы давно уже плюнул на это дело, а этот сидит, как побитая собака, выброшенная на улицу.
Я поморщилась от этой фразы. В груди засаднило от… от неуместной жалости. От того, что хотелось выйти и забыть обо всём происходящем. Да только решение принято. Я не хочу такой жизни, как у своей матери. Терпеть ревность, обвинения, побои — это не моё. Да, может Стас меня никогда и не ударит, но я буду видеть упрёки в его взгляде. О какой любви вообще может идти речь?