На изломе
Шрифт:
– Нет. Это от радости, – таким же полушёпотом отвечал Андрей, глядя в её близкие и любимые глаза, уже подёрнутые пеленой неги и страсти.
– От радости? – переспросила она, продолжая гладить его по груди. – Ты уверен? А так тебе ещё будет радостней? – добавила она и потянулась губами к левой стороне груди, что была свободна от бинтов. Её горячее дыхание на миг опалило нежную кожу соска, и тут же губы сомкнулись над ним в тёплом и нежном поцелуе, пропуская через его тело электрический импульс, заряженный страстью и любовью.
Андрей вздрогнул всем телом на мгновение, каменея всеми мышцами тела. Разряд, что послала ему Даша, за доли секунд пронизал его от головы до пят, вспыхивая осветительной ракетой в глазах. Повинуясь своим чувствам, что ураганом неслись
– Лёшенька… Любимый, к которому я стремилась попасть и увидеть целых полгода, это ты.
– Дарьюшка, солнышко, – только и смог произнести ничего не понимающий Андрей срывающимся полушёпотом, уже сам прижимаясь губами к её губам.
Поцелуй длился и длился. Влюблённые были похожи на двух жаждущих путников, что припали к источнику и никак не могут напиться. Наконец запас воздуха закончился, и они слегка отпрянули друг от друга, переводя дух. Их частое дыхание переплеталось обжигающими струями, Андрей не в силах сдерживать себя, начал торопливо и несдержанно целовать её губы, щёки, ямочку за правой скулой, спускаясь всё ниже поцелуйной лесенкой по нежной шее к плечу. Дарья, слегка запрокинув голову назад, прильнула к нему всем телом и, обеими руками обхватив его затылок, прижимала его голову к себе, как бы говоря: «Милый, только не смей останавливаться». Жаркие волны соблазна сотрясали их тела упоительной дрожью. Невообразимо сладко сосало под ложечкой, наполняя тело Андрей ранее неизвестной лёгкостью, освобождая мысли и плоть от всего ненужного в данный момент, пробуждая внутри новое ещё, неведомое ощущение гармонии и лёгкости.
Продолжая целовать её безостановочно, он спускался всё ниже и ниже. Осыпая поцелуями через ткань плечо, грудь через пройму халатика, обнажённую шею. Наконец, сгорая от нетерпения, выпустил Дарью из объятий и стал обеими руками быстро расстёгивать пуговицы её белоснежного одеяния на груди.
Первая пуговица, вторая, третья… последняя. Правая рука, бесстыже проникая под ворот, нежно и властно обнажает плечо, перечеркнутое белой бретелькой бюстгальтера. Даша, отдаваясь во власть жгучего натиска Андрея, отпустила его затылок, опуская руки. Теперь и левая рука Андрея, ложась на другое плечо, скользящим движением обнажает и его, отправляя халатик в свободное падение, который, не встречая сопротивления на своём пути, невесомо скользнул по её опущенным вниз рукам на пол. Она, зябко поведя плечами, прижалась правой щекой к его груди, обнимая его за талию. И столько в этом движении было доверия, непосредственности и естественности, что Андрей в который раз за этот долгий день ощутил всеми клеточками своего большого тела, что к нему прижимается очень родной и близкий человек.
Он погладил Дашу рукой по волосам и вздрогнул от неожиданной колющей боли в ладони. Даша вздрогнула вслед за ним.
– Ты чего, – прошептала она, тревожно глядя ему в глаза.
– У тебя железная бабочка в волосах, и я укололся, – ответил он так же шёпотом, нащупывая и раскрепляя заколку, освобождая из её плена волосы, которые светло-каштановым водопадом заструились по плечам. Андрей зарылся лицом в Дарьиных волосах, замирая на несколько мгновений, осторожно вдыхая их запах. И вновь склоняясь к её плечам, нежно, поочередно касаясь их губами, спустил бретельки бюстгальтера. Затем, скользнув правой рукой по спине, нащупал застёжку. Лёгкое движение пальцами, и предпоследняя деталь Дарьиной одежды уже готова покинуть свою хозяйку. Даша, замерев на секундочку, слегка отпрянула от Андрея, повела руками, освобождая их от бретелек, и отпустила свой кружевной бюстик в короткий полёт вслед за халатиком. Его взору представились упругие, нежные, молочно-кофейного оттенка девичьи груди с вызывающе торчащими в разные стороны коричневыми сосками, похожие на маленькие лисьи носики. Не в силах бороться с искушением, он прильнул губами к этим изящным холмикам плодородия, покрывая их мелкими, но частыми поцелуями, переходя
Андрей выпрямился и замер, глядя на лежащую перед ним обнажённую Дарью.
Свет настольной лампы, горевшей на столе, не мог осветить всей комнаты, и поэтому в том углу, где находились влюблённые, царил полумрак. Рассеянный свет далёкой лампы лишь слегка освещал их обнажённые тела. Но и этого слабого света хватало, чтобы он мог насладиться видом безупречно красивого девичьего тела. Точёные стройные ножки, крутые изгибы бёдер, элегантно тонкая талия и изысканно нежные груди, слегка прикрытые изящной рукой, вторая рука целомудренно лежала на животе, прикрывая тёмный треугольник между ног, глаза её были полуприкрытые, а на губах сияла томная улыбка.
«Эта картина достойна кисти Рубенса», – почему-то подумалось Андрею, хотя Рубенс рисовал женщин излишне полных.
Он с неописуемым восторгом и желанием стал целовать это прекрасное тело, начиная от ступней медленно поднимаясь вверх. Стараясь доставить больше наслаждения себе и Даше, он двигался не спеша, стараясь не пропустить ни одного квадратного сантиметра её кожи. Андрей касался её только губами, так как руки его тем временем быстро развязывали шнурки на ботинках, расстёгивали поясной ремень и стягивали брюки вместе с плавками, носками, ботинками одним большим комом. Поэтому когда нахально-страстные губы приблизились к Дашиным губам, он уже возлежал боком на кушетке рядом с ней в костюме нашего прародителя Адама.
Именно теперь, когда все эти призрачные препятствия между ними были устранены, они не стали больше сдерживать своих чувств и эмоций, отдаваясь полностью на волю бога Эроса, всеобъемлющего и всепоглощающего силой притяжения, не имевшего ничего общего с обычным пониманием любви. Эта сила притяжения была столь велика, что, когда, овладевая Дарьей, вошел в неё первый раз нежно и властно, они испытали свой первый, одновременный и обоюдоострый восхитительный оргазм, который не остановил их, а только подхлестнул, усиливая желание обладания друг другом.
Для них перестали существовать запреты и мнимые приличия, они ласкали друг друга везде, где только могли сами себе позволить, погружаясь полностью в хмельной водоворот страсти. Комната заполнилась до отказа звуками любви, протяжными стонами, горячим шёпотом признаний, сочными и звонкими поцелуями, восхитительными криками оргазмирующих любовников, перемежающихся с жарким, тяжёлым дыханием и тихим скрипом разболтанной кушетки. Наконец мир этих звуков заполнил сестринскую комнатку под завязку, и он струйками пара из кипевшего котла вырвался в коридор, заполняя его пустоты, поднимаясь на второй этаж по лестнице, достигая слуха сладко спящих в своих койках солдат. Дневальный, мирно спящий на табурете, тревожно было вскинулся во сне, как бы пытаясь проснуться, но затем поёрзал пятой точкой по сидению, угомонился, сонно причмокнув губами.
Андрею казалось, что Дарья обладала космическими функциями мощной, пронизывающей весь мир любви. Что в неё вселилась Афродита, богиня любви, с её воодушевляющим и вечно юным началом жизни. Она была ненасытна и жадна до любви, своей страстностью распаляя желание обладать ею до исступления. Андрею, уже испытавшему неприличное количество финалов, казалось, что у него нет больше сил. Но снова и снова, попадая под власть девичьих чар, приходя в неистовство от её самозабвенных оргазмов, с полуистерическими всхлипами и мелкой вибрацией тела восходил на пик наслаждения вновь и вновь, стремительно срываясь вниз ярким, до эпилептического припадка, удовлетворением.