На корабле полдень
Шрифт:
Афина присмотрелась... Синий гигант представлялся неописуемо странным даже ее видавшим разное глазам биолога!
Синий ходячий лангуст-шива был высотой с дачную водонапорную башню.
Три его конечности держали огромный дымящийся обломок, напоминающий по форме индейскую пирогу. (Четыре таких "пироги", составленные вместе, и задавали основу геометрии того летательного аппарата, который Афина назвала для себя "ёлочной игрушкой".)
А четвертая конечность, увенчанная черной блестящей сферой, ползла вдоль дымящегося
Из этого Григорий с Афиной сделали ошибочный вывод, что инопланетный пилот полностью поглощен изучением обломка своего флуггера. Они не приняли во внимание, что еще две конечности с такими же точно черными шарами, прошуршав в кронах манговых деревьев, сориентировались прямо на "Эйлер".
В следующий миг инопланетянин прыгнул.
Он определенно воспользовался для этого не только мускульной силой пружинящих конечностей, но и импульсом какого-то двигателя – впрочем, бесшумного и не выдающего себя ни огнем, ни дымом.
Инопланетянин разом преодолел расстояние до берега и оказался... совсем близко!
Афина вновь закричала от страха и зажмурила глаза.
А Григорий, которому кричать не позволяли пол и военный билет, вскинул "Сайгу" к плечу и нажал на спусковой крючок.
Верным было это решение или ошибочным – как знать...
Ударившись о синий панцирь инопланетянина, пули с жужжанием ушли на рикошет.
"Сайга" выстрелила вновь – Григорием двигала присущая его характеру методичность. Есть ли толк, нет ли, если уж начал – продолжай.
Гигант помедлил, словно бы о чем-то интимном размышляя, а затем взмахнул гибкой как змея конечностью и... выбил из рук Григория оружие!
Ученые супруги в отчаянии переглянулись.
Лица обоих были перекошены гримасами ужаса.
– Бежим! – Скомандовал Григорий.
Не оглядываясь, они взлетели вверх по трапу.
Едва переступив комингс гермодвери, Григорий рывком втянул Афину внутрь шлюзовой камеры и ударил кулаком по оранжевому рычагу экстренной блокировки.
Хлопнули пиропатроны.
Питоном зашипел воздух высокого давления.
Двухтонная плита гильотиной рухнула вниз.
– Он хотел нас убить! Ты видел?!! – Всхлипнула Афина.
– Если бы он хотел нас убить, радость моя, он бы нас определенно уже убил, – рассудительно возразил Григорий.
– Я замужем за занудой, – нашла в себе силы улыбнуться Афина.
– За реалистом! И как реалист я тебе говорю: сейчас мы должны разделиться.
– Что-о?!! – Красивые глаза Афины округлились.
– Разделиться, – твердо повторил Григорий. – Ты идешь в грузовой отсек, там находишь ящик с гранатометом, этот ящик открываешь, достаешь гранатомет и внимательно читаешь инструкцию. А я в это время постараюсь взлететь.
– Постой... Но в том случае, если ты благополучно взлетишь, гранатомет нам не понадобится. Ведь так?
– Так-то так... Зато если
– Как-то всё мрачно.
– Мрачно будет, если ты гранатомет не найдешь.
Они разошлись – каждый в свою сторону.
Афина со всех ног неслась по гулкому осевому коридору.
Григорий, которому бежать было ближе, с маху плюхнулся в кресло первого пилота и сразу включил всё, до чего мог дотянуться – даже кофеварку и освещение бардачка второго пилота.
Бодро затарахтели вентиляторы, топливные насосы втолкнули в тракт ДТ-фабрикатора первые четыре ведра дейтерия и трития.
"Эйлер" готовился к взлету по экстренному протоколу.
Это означало, что уже через две минуты на нижнюю группу дюз будет подано зажигание.
Но и синий инопланетянин не медлил.
Как показали Григорию камеры бокового обзора, шива в синем панцире, вооружившись парой страховидных серебристых бластеров, четырьмя свободными конечностями ввинчивал в их казенные части черные шланги. Вид этой амуниции не предвещал ровным счетом ничего вегетарианского...
Предусмотрительно отойдя на два своих гигантских шага назад, инопланетянин выстрелил. Карминно-красная вспышка облизнула борт "Эйлера". Заверещал парсер.
– Аварийная тревога! Потеря герметичности четвертого отсека! Целостность обшивки нарушена, оценочная площадь повреждений два квадратных метра!
Не обращая внимание на это печальное сообщение, Григорий закричал в рацию:
– Афина! Любимая! Если ты меня слышишь, постарайся где-нибудь спрятаться! Сейчас я приду за тобой!
Григорий отменил взлет – всё равно парсер не допустил бы запуска двигателей при негерметичном корпусе – и, отстегнув фиксирующие ремни пилота, со всех ног бросился в корму.
"Эх, надо было сматываться отсюда вместе со всеми", – промелькнуло у него в голове.
Инопланетянин выстрелил еще трижды.
Григорий уже не видел этого. Но знал, что означает это адское шипение.
Григорий Болотов не считал себя храбрецом. И когда его отец-генерал после возвращения Григория со срочной службы предложил ему всерьез вступить на военную стезю, он с негодованием отверг это предложение как нелепое. "Я настоящий трус, папа! Тут не о чем говорить!" – кричал Григорий отцу, глухо ворчащему про семейные традиции.
Никаким особенным трусом он, конечно, не был. Просто очень уж любил математику и тишину кабинета. Но вот когда синий инопланетянин начал жечь обшивку его драгоценного "Эйлера", Григорий вдруг почувствовал, что питает к чужаку настоящую ненависть полноценного бойца-десантника и готов голыми руками оторвать нахалу его синюю башку. Надо же, какая скотина! Да знает ли он, этот синий, сколько "Эйлер" стоит? И вообще, в каких это инопланетных законах написано, что можно ломиться в чужой звездолет?! Пугать чужих жен?!