На краю Принцесс-парка
Шрифт:
– Особенно помощь нужна старикам, – объяснила Марта. – Молодые и сами в состоянии сделать в доме хотя бы косметический ремонт, а пожилые люди сильно огорчаются и даже впадают в депрессию оттого, что им приходится жить в таких условиях. Найти маляров или обойщиков сейчас очень сложно, к тому же у пожилых людей часто нет на это денег.
Теперь Руби каждый день по четыре часа красила внутренние стены. Она научилась замазывать дыры и замешивать штукатурку. Домой она являлась вся пропахшая краской, и нередко ей приходилось смывать краску со своих черных волос.
Был уже 1943 год, но войне не было видно конца – хотя люди
Прибыли янки. Британию заполонили целые толпы веселых, раскованных и очень щедрых молодых людей в элегантной форме. Они были повсюду, их карманы были набиты жевательной резинкой и долларами, и они были искренне убеждены, что в обмен на нейлоновые колготки можно заполучить любую британскую женщину, как молодую, так и не очень.
Теперь Руби с нетерпением ждала субботних танцев. Там она словно попадала в другой, новый мир – знакомилась с парнями из таких экзотических мест, как Техас или Калифорния, парнями, жизнь которых напоминала кино: они работали на ранчо, водили «кадиллаки», играли в бейсбол, бывали в Рэйдио-сити [4] , в Голливуде, на Пятой авеню, на Ниагарском водопаде…
По крайней мере они так говорили. Руби верила лишь половине из того, что ей рассказывали, но после ужасов ежедневных бомбардировок и при отсутствии почти всех тех вещей, которые делали жизнь хоть сколько-нибудь приятной, искреннее добродушие и веселость американцев были для всех глотком прохладной воды в жаркий день.
4
Рэйдио-сити – самый большой кинотеатр в мире, расположенный в Нью-Йорке. (Прим.ред.)
Несколько раз Руби ходила с янки на свидание – но никогда более двух раз с одним и тем же парнем, ведь иначе она могла бы увлечься, и тогда ее, возможно, все же затащили бы в постель. Руби была убеждена, что именно это является главной целью всех этих парней. В ее встречах с «врагом», как называл американцев Чарльз, было нечто циничное – довольно часто Руби возвращалась домой, нагруженная апельсинами, сладостями, тушенкой и другими деликатесами, ставшими редкостью в Британии после начала войны. Несмотря на сомнительный источник всех этих сокровищ, Чарльз ел их так же охотно, как и все остальные.
Руби узнала, что Бет влюбилась, еще до того, как это узнала сама Бет. Они ходили на танцы в «Локарно». После того как закончился очередной фокстрот, Руби вернулась на их с Бет место под балконом – и обнаружила там подругу, держащуюся за руки с высоким чернокожим парнем в сержантских погонах.
– Руб, это Дэниел, – робко произнесла Бет.
Когда Руби присмотрелась к выражению ее лица – и лица Дэниела, – все стало ясно без слов.
Никто не удивился, когда спустя полгода Бет и Дэниел поженились. Венчание состоялось в той же церкви, в которой за пару лет до этого венчались Конни и Чарльз, но сама свадьба прошла совсем по-другому. На Бет было простое белое платье, которое она сшила сама, никаких подружек невесты не было. На церемонии присутствовали
По профессии Дэниел был юристом – он боролся за права афроамериканцев в своем родном городе Литл-Рок, штат Арканзас. По его словам, он был одним из нескольких образованных чернокожих в штате.
– Там просто ужасно, – округлив глаза, рассказывала Бет Руби в ночь после свадьбы.
Все остальные уже отправились спать, а подруги допивали оставшееся вино.
– Нам нельзя заходить ни в бары, ни в рестораны, а в автобусах мы не имеем права садиться на места для белых. Нам даже приходится пользоваться разными уборными.
– Мы? – подняв бровь, переспросила Руби.
– Я имею в виду, чернокожие, – объяснила Бет. – У меня тоже темная кожа, разве ты не видишь?
– Ты же знаешь, мне абсолютно все равно, насколько у нас с тобой отличается оттенок кожи.
– Если бы у меня была такая же белая кожа, как у тебя, – сообщила Бет, – Дэниелу не дали бы разрешения на брак. Чернокожим солдатам не разрешается жениться на белых британских девушках. Это решение было принято сенатом США – там, наверху, решили, что, если они будут возвращаться домой с белыми женами, это может вызвать осложнения.
– Чушь! – подвела итог Руби.
– Может, для тебя это все и чушь, но не для американцев – особенно это касается родных для Дэниела южных штатов. Белые американцы не считают чернокожих за людей.
– Будешь ли ты счастлива в таком окружении?
Руби стало страшно за свою мягкосердечную, чувствительную подругу, которая, похоже, сама не осознавала всего ужаса, о котором говорила.
– Помнишь, как нас эвакуировали в Саутпорт? – продолжала Руби. – Тебя тогда очень расстроило то, как тебя приняли.
– С Дэниелом я буду счастлива где угодно, – заверила ее Бет. – И Джейк тоже – они с Дэниелом обожают друг друга.
6 июня 1944 года английские и американские войска высадились на побережье Франции. Часть, в которой служил Дэниел, была послана на штурм береговых укреплений в числе первых, и начиная с этого дня Бет жила в постоянном страхе. Письма от Дэниела приходили нечасто, обычно с задержкой в несколько дней. Теперь Бет почти не завтракала, лишь сидела у двери с чашкой чая в руках и ждала прихода женщины-почтальона. Если письма от Дэниела не было, Бет на несколько часов погружалась в уныние, и пару раз в месяц Руби ездила на фабрику «А. Е. Вадсворт Инжениринг», чтобы доставить подруге письмо, которое пришло уже после ее ухода из дому.
Настало очередное Рождество – уже шестое после начала войны. Все надеялись, что оно будет последним. Войска союзников медленно продвигались по Европе, и все указывало на то, что победа уже близка.
После Нового года Чарльз и Конни подыскали себе отдельное жилье – небольшой коттедж в Киркби, довольно недалеко от Брэмблиз, в котором когда-то жила Руби. Бет сообщили, что на фабрике ожидается сокращение и что она под него подпадает, а Мари Фергюсон собралась возвращаться домой.