На краю пылающего рая
Шрифт:
Собака отыскала меня по запаху. Хозяина этого любвеобильного цербера не было видно. Я столкнула слюнтяя с себя:
– Уйди! Фу! Пакостник! – Псина зашлась радостным визгом и заскакала вокруг меня, пришлось поймать этого оптимиста за розовый бант. Когда я вставала из лужи собачей слюны, за мной потянулись ниточки слизи.
– Тебя что, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так зовут? – спросила я у собаки.
Пес счастливо улыбнулся тремя пастями одновременно, подтверждая мою догадку, и посмотрел мне в глаза чистым, незамутненным взглядом абсолютной, всепоглощающей собачьей любви и преданности.
Молодец, Иоля, теперь ты еще и с животными разговариваешь, докатилась. Это ничего в общем-то. Напрягаться надо, когда они тебе отвечать начнут.
– Пакостник? – переспросила я. Трехголовый не отреагировал. Только одна голова повернулась ко мне и вопросительно уставилась на меня.
– Фу-пакостник? – попробовала я снова. Визг, лай, собачья радость. Я вновь схватила расходившегося Пакостника за розовый ошейник, прижимая его к себе, пока этот оптимист не скончался от радости. Только псов умертвий мне здесь не хватало.
На шею мне что-то капнуло. Я подняла руку и попробовала пальцами, волосы спутались и висели склизкими сосульками.
– Вот негодник! – ощупав некогда вымытые волосы, возмутилась я. Пес взвыл сиреной от радости и закружился на месте, гоняясь за своим хвостом!
– Что, опять угадала? – удивилась я.
Две головы радостно закивали и пустили слюну. Третья обиделась. Я перехватила ошейник двумя руками.
– То есть вас всех вместе зовут Фу? – Пес радостно запрыгал из стороны в сторону, я придержала его.
– Тебя зовут Пакостник? – обратилась я к левой голове. Собачья морда высунула язык, заскулила и попыталась лизнуть меня.
– Ты Негодник? – Средняя голова завизжала от радости и попыталась утопить меня в слюне.
– Хм, а как же тебя зовут? – обратилась я к третьей голове с окончательно идиотским, безраздельным счастьем на морде, и в придачу с косящим в сторону глазом. На ум пришли тысячи вариантов.
– Ладно, тебя мы угадаем после! – и я потрепала правую голову по макушке. Две других башки ломанулись в надежде тоже попасть под раздачу порций ласки, но с глухим стуком столкнулись лбами друг об друга. Глаза сошлись к переносице у всех трех голов.
Перехватила ошейник поудобнее и обтерла намокшую руку об себя.
«Святые угодники, я все еще голая! Соберись, Иоля! Сейчас не время истерить!»
– Так, склизкие мои! – заискивающим голоском обратилась я к псу по кличке Фу! – Ну-ка помогите мне выбраться отсюда! – Собака радостно затанцевала на месте, готовая услужить. – Выведите хорошую тетю Иолю куда-нибудь подальше от рогатого черта. А она вас за это за ушком почешет.
Присмотрелась к собакам. М-да… Пакостник-Негодник явно все правильно понял, но почему-то помочь не спешил…
Трехголовый собак задумчиво почесал правую косоглазую голову (чешуйки посыпались на каменный пол), сел и, наклонив морду набок, выжидающе посмотрел на меня поразительно умным взглядом. Во взоре сквозили нехилый интеллект и наглый расчет вкупе с шантажом!
– Что, мало? – опешила я. – Ну тогда почешу пузико! – продолжила торговлю.
Три головы засовещались. Выражения морд исказились и замелькали. По собачьим лицам прошли волны эмоций. Как на игровом аппарате, все три морды выдали идиотскую радостную улыбку.
Дзынь! Дзынь! Дзынь! Бинго! Я выиграла!
У меня в руках все еще был конец ленточки. Собака потянула меня за гобелен. Бантик развязался, узел затянулся, и импровизированный гламурный поводок утянул меня под пыльный настенный половик.
Мы с собакой прятались за гобеленом. Снизу между полом и краем пыльного ковра предательски торчали мои босые ноги и четыре собачьих лапы.
Ищущие нас приспешники носились по коридору, гремя костьми. Они завывали и размахивали канделябрами с зажженными свечами:
– Го-о-оспожа! Где-е-е вы-ы-ы? – завывали черепушки. Глазницы горели призрачным зеленым светом.
Напротив нашего гобелена остановились два скелета.
Я превратилась в соляной столб. Разыскивающие нас слуги погремели костьми, каждый их них сделал незнающий жест плечами, и разбежались искать нас в другом месте.
Коридор опустел.
Я с трехголовым псом выглянула из-за гобелена и стала красться по коридору.
Убедилась, что это крыло доисторического дворца опустело. Сквозь пыльное окно я видела, как зеленые блуждающие огни шарят по саду среди кустов, «ища ветра в поле».
Мы припустили по коридору с удвоенной скоростью.
Впереди показалась большая двустворчатая дверь. Поднатужившись, я смогла слегка приоткрыть ее и просочиться в помещение. Теряя чешую, собак протиснулся следом.
Мое дыханье перехватило. У трех голов из пастей выплеснулся водопад слюней и стал заливать каменный пол.
В помещении стоял дымный смрад.
На широких плитах кипели и булькали котлы всевозможных размеров, кастрюльки, горшочки, плошки и чашки. К потолку спиралями поднимались головокружительные запахи специй, приправ и соусов. Запах и звук скворчащего мяса дурманил не только собачий нос. Мой желудок предательски заурчал, получив пинки и сигналы от глаз и носа.
Этот кулинарный рай на адской кухне сводил с ума.
В душном жарком помещении мы были не одни. Я подняла глаза выше. И выше. И еще выше.
Предо мной стоял кошмарно жирный, подпирающий потолок, судя по крохотной белой шапочке на макушке, повар. Из-под короткой, заляпанной подозрительными пятнами майки торчало тугое волосатое пузо. На нем был натянут маленький засаленный фартук.
Руки, больше похожие на два огромных окорока, рвали мясо на части. Он был небрит и заторможенно, лениво рубил топориком на деревянной доске нечто красное, отрывая куски и отбрасывая их в разные стороны. Они летели и со звуком «бульк» попадали то в один, то в другой котел за его спиной.